«Не самая лучшая работа с точки зрения христианской этики». Как устроена индустрия дронов в России и что с ней будет после войны
Планов на мирное использование беспилотников нет
С начала вторжения в Украину производство «беспилотников» в России выросло во много раз. Отрасль называют одной из самых перспективных на годы вперед. Но, как выяснила «Верстка», в сообществе производителей и операторов дронов нет понимания, что будет с индустрией в мирных условиях. Бюджет на развитие гражданского сегмента БЛА сокращается, деньги отбирают даже у МЧС. Разработчики дронов в тылу говорят, что вынуждены выпускать военную продукцию, чтобы выжить — только на нее есть спрос из-за запретительного регулирования на гражданке. Среди других рисков — развитие нелегального рынка «беспилотников» и использование дронов в преступных целях. «Верстка» поговорила с инженерами, разработчиками и военными о том, что происходит с отраслью сейчас — и что они ждут после возможного перемирия.
Имена некоторых героев изменены.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
Нацпроект наравне с повышением рождаемости и ремонтом дорог
В первые месяцы войны Россия сильно отставала от Украины в «низком небе» — противостоянии беспилотников. Боевые действия наглядно показали: дроны это будущее.
— Летит это крылоi злоебучее. У него там своеобразная частота, которую не подавишь и высота. А он с крыльев сбрасывает ФПВ-шкиi. И видно их становится только в момент сброса. До удара секунд 25–30 остается. И сделать такую же хуйню вместо этих ебучих «Орланов», вообще труда не составляет. Но нет, блять, — жалуется военнослужащий с позывным Мирный.
До вторжения о беспилотниках российская власть почти не говорила. Первое появление темы БПЛА на сайте президента России датировано 21 сентября 2022 года. Это посещение Новгородской Технической Школы (НТШ), где сейчас ежегодно проходит слет операторов боевых беспилотников «Дронница».
Сейчас этот слет — одно из главных событий в индустрии дронов. «Быстрее надо реагировать на ситуацию. У хохлов там давно уже были целые силы созданы, целый род войск. И наработан колоссальный опыт», — говорил на последней «Дроннице» руководитель БАРС «Сармат», сенатор России от оккупированной Запорожской области и бывший глава Роскосмоса Дмитрий Рогозин.
Когда эффективность дронов стала очевидна, власти пообещали разработчикам беспилотников помощь в производстве и всевозможные «золотые горы». Государство запустило отдельную стратегию развития БАС (беспилотные авиасистемы) в Россииi, а затем беспилотники и вовсе выделили в целый самостоятельный национальный проект — наравне с повышением рождаемости и ремонтом дорог. Куратором этого проекта назначили нынешнего министра обороны Андрея Белоусова.
Индустрия на такое внимание быстро откликнулась. «Когда видишь, как что-то летает, поражает цели, думаешь: я знаю, как было бы лучше. И тут подвернулась возможность этим делом заняться», — рассказывает «Верстке» разработчик из «кустарного» конструкторского бюро в Ленобласти Александр. Он стал делать дроны под заказ своего военного товарища.
Весной 2025 года премьер-министр Михаил Мишустин сообщил, что производство БЛА в России выросло по итогам прошедшего года втрое. Согласно данным Федеральной корпорации по развитию среднего и малого предпринимательства, в России в 2025 году как минимум 889 предприятий связаны с производством беспилотников или компонентов для них, а 70% из них — малые и средние предприятия. Два года назад таких компаний в стране было почти вдвое меньше.
В России стало открываться много школ по управлению БПЛА, их сборке, появились курсы по программирования беспилотников. В мае 2025 года учебник по беспилотным летательным аппаратам для 8–9 классов вошел в федеральный перечень учебных материалов. Его будут изучать в рамках предмета Технология. При школах открываются кружки по управлению дронами, пока в качестве дополнительного образования. Операторов БПЛА обучают даже с детского сада — например, в Перми.
Молодых людей часто вовлекают и в создание боевых дронов. В той же «Алабуге», где делают «Герани», которыми атакуют украинские города, трудятся студенты.
— Главное, чтобы было желание учиться. Специалисты у нас есть! У нас формовочные, лазерные, фрезерные станки — все подарили. Студенты приезжают, делают дроны ударные, — хвалится «Вёрстке» Виктор из конструкторского бюро в Луганске.
Очевидно, импульс беспилотной отрасли придала война. В то же время власти любят акцентировать: боевые БПЛА — это, конечно, хорошо, но Россия преследует цели созидания и развития. «Ясно, что сейчас у всех это на устах — в военной сфере беспилотники востребованы и широко используются, но по-настоящему рынок, конечно, в гражданской сфере!» — так в апреле 2023 года говорил президент Путин.
Беспилотия: в чем разница БЛА и БПЛА
Для людей из беспилотного мира (в сообществе его называют «Беспилотия») важно разделять понятия БПЛА и БЛА. Они значат одно и то же — беспилотный летательный аппарат. Но в кругу «понимающих» понятие «БПЛА» скорее применимо к военной сфере, а «БЛА» — к гражданской. Таким разделением пользуется и «Вёрстка».
На деле частные компании могут создавать гражданские БЛА только если есть военные заказы. Сотрудник конструкторского бюро из Ярославской области Антон Сергеев рассказывает «Вёрстке», что его предприятие изначально специализировалось на мирных технологиях. Но сейчас, если хочешь заработать на создание условного дрона-доставщика пиццы, без помощи военным не обойтись.
— Заказ сейчас только растет. Конкретных цифр назвать не могу, но десятки тысяч скажем такi — говорит Сергеев. И перечисляет плюсы от сотрудничества с военными. — Люди не выгорают, новые идеи появляются, гораздо проще стало проводить испытания — прямо на ЛБСi, так как укрепились горизонтальные связи. Путь с момента создания прототипа до его первого применения сократился с полугода до двух недель.
Военные дроноводы подтверждают: на фронте все испытывать легко, причем непосредственно в боевых условиях. «Вышел из посадки, встал с пультом — и вперед», — говорит военный с позывным Калхас.
За 2024 год полный объем рынка БАС показал рост в 244% и составил не менее 336 миллиардов рублей. Но гражданский сегмент вырос только на 45%, до 35,9 млрд рублей — и это с учетом гражданской продукции для нужд «СВО». Рынок поставок исключительно для мирных миссий составил 21,7 млрд рублей — это лишь на 10% больше, чем в 2023 году.
По количеству рынок гражданских беспилотников в 2024 году по данным Минпромторга составил около 39 тысяч штук, из которых меньше половины — 16,3 — произведены в России.
Государство уже сокращает финансирование расходов на БАС. Нацпроект получит в 2026 году 26 млрд рублей, что на 40,5% меньше суммы, заложенной в действующем федеральном бюджете (43,7 млрд рублей)i.
При этом власти, которые сами создавали спрос, теперь ограничат траты на покупку беспилотников: На три ближайших года — 2026–2028 гг. — в бюджете заложено всего 2,3 млрд рублей, или примерно по 750 млн руб. в год. А без госдотаций отрасль, при нынешнем законодательстве, которое приравнивает сертификацию дрона почти к сертификации самолета, может не выжить. Уже в 2025 году компании, специализирующиеся на робототехнике, разработке ПО для беспилотников и IT стали полностью закрывать гражданский сегмент.
Специалист в области безопасного применения БАС в гражданском сегменте Петр Андреевi в беседе с «Вёрсткой» сравнивает беспилотники и «большую гражданскую» авиацию — и те, и другие по своей значимости находятся по остаточному принципу после военного сегмента.
Какие бывают дроны
Видов беспилотников и моделей их применения есть огромное множество. Однако самые востребованные и популярные — это FPV-дроны, как правило квадрокоптеры. Это дешевые камикадзе, которыми нужно управлять с помощью пульта. Они сложны в управлении, нужно проходить обучение, но смертоносны и просты в создании. Очень часто видео с камеры беспилотника с российско-украинской войны сделаны FPV. Один FPV-дрон стоит около 30–50 тысяч рублей. Два таких дрона способны уничтожить танк стоимостью в несколько десятков миллионов долларов.
Второй вариант — БПЛА самолетного типа. Они выглядят как авиамодели или как уменьшенная версия американского стелс-бомбардировщика (летающее крыло). Например, Орлан-10, это просто БПЛА самолетного типа, а «Герань» (она же «Шахед») — летающее крыло. В данном случае вариантов много: камикадзе (как «Герань»), разведка (как «Орлан») и другие варианты, вплоть до перехватчиков.
Третий — гексакоптеры. Это тяжелые коптеры с шестью пропеллерами. Наиболее известна «Баба-Яга» (она же «Вампир»). Изначально это агродрон для опрыскивания сельхозугодий. Одним тяжелым зарядом она способна уничтожить танк или укрепленное укрытие.
Наименее популярный вариант — БПЛА вертолетного типа. Они медленные и почти не используются на войне. Однако в гражданском применении БАС-200 (БЛА-вертолет) — первый дрон, получивший сертификат типа. На совместный проект «Почты России» и НЦВ «Миль и Камов» потратили не меньше миллиарда рублей.
«10 миллионов, вы охуели там вообще?»
Власти говорят о поддержке отечественных производителей и стремлении к технологическому суверенитету. Но в реальности в России только около 40% комплектующих для беспилотных авиационных систем (БАС) производятся полностью из отечественного сырья и компонентов.
— В вопросах низкого неба у нас огромная зависимость от Китая. У нас тоже делают неплохие дроны, но они стоят почти как настоящий самолет, а камера в 40 раз хуже, чем на Мавике, — комментировал летом 2025 года «Вёрстке» военнослужащий из Херсонской области с позывным Мирный.
Руководитель конструкторского бюро из Новокузнецкаi подтверждает: «отечественный» беспилотник делается из неотечественных комплектующих.
— Электроника у нас покупная, вариантов тут нет. Софт наш, — резюмирует он.
Чаще всего проблема в стоимости. Как говорит «Вёрстке» разработчик компании A+, их отечественные аккумуляторы минимум втрое дороже китайских аналогов.
— Для каждого клиента мы делаем свои аккумуляторы. Мы делаем и под свои задачи [компания также производит FPV-дроны], что-то для НСУшекi. У нас есть партнерская фабрика, которая проверенная. Точно работает как часы. Но не дешман, очевидно.
Одна батарея для аккумулятора у А+ стоит 800–900 рублей — а в комплектном аккумуляторе 24–36 батарей. На Aliexpress подобные стоят 180–200 рублей.
— В общем, да, электроника на 80–90% вся импортная. Отечественные аналоги есть, я их встречаю, нахожу, их можно приобрести, но они в 2–3, в иногда и в 5 раз дороже, — говорит Александр из Ленобласти.
Как отмечают собеседники «Вёрстки», именно государство не дает развиваться рынку гражданской беспилотии. Дело в запретительном регулировании. Простыми словами, сертификат разработчика, как и сертификат типа воздушного судна (по сути, разрешение на серийное производство) по срокам, сложности документации и цене почти не различается у крупного самолета и дрона весом 500 килограммов.
Конструкторским бюро, которым удалось получить хотя бы сертификат разработчика, пришлось потратить на это около двух лет и порядка десяти миллионов рублей. А затем на каждую технологию для серийного производства нужно получать ещё сертификат типа. Как говорилось выше, у первопроходца, БАС-200, на это ушел миллиард рублей.
Компания «Альбатрос» из Татарстана производит промышленные БЛА и БЛА для аэрофотосъемки. Получение сертификата разработчика заняло у нее около полутора лет — с 2023 по начало 2025. По словам источника «Вёрстки» в «Альбатросе», процесс это был непростой, хотя компания «просто живёт за ленточкойi»
— Смешно, что в рамках гражданской сертификации Минобороны выполняет функцию независимого эксперта. При этом напрямую с Минобороны мы не работаем, очень много бюрократических барьеров. Мы связаны через правительство Татарстана, — говорит источник в «Альбатросе».
Собеседник «Вёрстки» хвалится, что им удалось получить сертификат за «рекордно малое количество денег»: меньше десяти миллионов рублей. В следующем году компания надеется получить и сертификат типа.
Представители других компаний рассказывают, что чиновники, занимающиеся сертификацией, прямо называют сумму в десять миллионов рублей за сертификат как минимальную.
— Мы пытались гражданкой заняться, даже выступали в Сколково. К нам пришел чувак, который занимается сертификацией дронов. И мы охуели. 10 миллионов нам выкатили! 10 миллионов! Вы охуели там вообще? — восклицает разработчик Валентин из КБ из Московской областиi.
Разумеется, траты на сертификацию производители затем закладывают в стоимость своего «продукта». Таким образом, разведывательный дрон может стоить, например, около шести миллионов рублей.
— Кто-то пытается что-то делать, а другой пытается на этом заработать. Чем больше народу пытается заработать, тем больше стоит продукт, — говорят «Вёрстке» в еще одном аэрологистическом КБ из Москвы. Сотрудники бюро отмечают, что их БПЛА стоит 6 миллионов при себестоимости в 4,5.
Подобные суммы может позволить себе тратить само Минобороны, но никак не каждое подразделение в отдельности. «Гаражники» не могут испытать свои дроны на «гражданке», если их беспилотник весит больше 30 килограммов. Им для этого нужна лицензия внешнего пилота БВСi. По словам эксперта Петра Андреева, таких лицензий на данный момент в россии выдано ровно ноль — хотя форма документа существует.
— Так что пройденные курсы оператора БПЛА с дипломом и курсы вышивания крестиком с точки зрения законодательства — одно и то же. Точно так же и для компаний: чтобы заниматься аэрофотосъемкой тебе формально нужно быть авиакомпанией.
Это подтверждают организации, которым пришлось стать такой «авиакомпанией».
— Чтобы заниматься авиационными работами, необходимо иметь сертификат эксплуатанта, который выдаёт Росавиация. Сейчас, чтобы летать на беспилотнике, ты должен быть беспилотной авиакомпанией. Даже если ты работаешь один, — отмечает глава ООО «Национальный земельный фонд» Валерий Ярмошик.
Получается так, что эксплуатация БЛА для тушения лесных пожаров и эксплуатация Ил-76 для тех же целей требует одинаковых документов и допуска, заключает Петр Андреев.
Военный с позывным Калхас отмечает, что хоть сам и учит дроноводов, никакой лицензии у него нет и она ему не нужна.
— Я не проходил обучение операторов. Все сам делал. Просто учился. Чисто купил дрон. Я вообще, в принципе, начал с того, что я люблю летать. Потом ушел в парашютный спорт и после этого заинтересовался Ardupilot-ом, [программой для создания маршрута автоматизированного полета].
«Минобороны учит пилотов. Потом у этих пилотов ничего не летит»
На войне никаких лицензий не просят. Если человек умеет летать, может стать пилотом беспилотника, если понимает как собирать беспилотник — может быть инженером даже без профильного образования. Так называемые БАРСы, открывают собственные конструкторские бюро. Такой центр, например, есть у БАРСа «Сармат» Дмитрия Рогозина.
— У нас около 10-ти докторов наук, которые работают внутри подразделения на контракте. Год назад, вы понимаете, ничего этого не было и в помине. Сейчас у нас целый, считай, завод, — хвалился Рогозин, рассказывая о «Сармате».
Несмотря на то, что подобных центров становится больше, военным не хватает того, что закупает государство и того, что производят «свои» КБ. Некоторые даже воруют друг у друга дроны или детали от них: лопасти или двигатели, рассказал «Вёрстке» военнослужащий из Запорожской области.
Работники «рот модернизации», как у «Сармата», отмечают, что на «переднем крае» восполнять нехватку компонентов приходится за свой счет. Об этом рассказывает контрактник с позывным Борт.
— Там, где мы находимся сейчасi, у нас рота производства и модернизации. Сами делаем, сами испытывает — а потом принимаем решение, масштабировать или нет. Если бы нам совсем ничего не давали, у нас бы, конечно, зарплаты не хватило, но так многое покупаем за свой счет. Нам дают полетник, видео, управление, сервы, например.
Собеседники «Вёрстки» отмечают: несмотря на все внимание к теме дронов, на фронте БПЛА по-прежнему остро не хватает.
— У нас дают 2–3 Mavic в месяц [от Минобороны], FPV также в малом количестве. При этом на складах этого добра довольно много и многие роты БПЛА вынуждены докомплектовываться с помощью волонтеров или за счет того, что сами скидываются деньгами — это стало классикой, — сообщает военный с позывным Мирный.
Он жалуется, что хорошее снабжение есть у «медийных» подразделений вроде «Рубикона» или СПН «Ахмат». Лучших «птичников», забирают туда и выдают дроны с излишком, когда не хватает другим.
Остающиеся в своих подразделениях «птичники» часто не опытны.
— Там получается так: Минобороны что-то поставляет, учит пилотов. Потом у этих пилотов ничего не летит. Они приходят к нам и говорят: помогите, — поясняет Калхас.
Мирный прислал пост канала Vault 8, в котором, по его мнению, отражена ситуация, актуальная для всей армии РФ:
- Комплектующие для дронов, инструменты и расходники — за свои и от добрых людей.
- Лаборатория содержится на личные деньги бойцов.
- Из-за скудности снабжения налажен сбор трофеев. Один трофейный коптер «Мавик» прослужил у противника неизвестное кол-во времени, затем был подобран нашими. За наших он летает до сих пор, хотя был сбит противником не менее 5 раз. И каждый раз восстанавливался.
- Военное ведомство отправляет в эту часть 20 дронов… в месяц. Для сравнения, лимиты на траты FPV в наших краях — 5 камикадзе в день (однако это прошлогодние лимиты, сейчас стало хуже).
У обычного полкового подразделения БПЛА соотношение по источникам снабжения может плавать от месяца к месяцу начиная с 50/50 (государство/волонтёры, сборы, личные деньги бойцов) до 15/85 (государство/“народный ВПК”).
Чтобы восполнить дефицит, военные начали привлекать к поставкам дронов друзей и знакомых, заводить контакты с теми, кто «шарит» в беспилотниках или хотя бы с теми, кто может их покупать из-за границы и модифицировать, перепрошивать. За такими людьми закрепилось понятие «Народный ВПК».
Многие модификации российские военные научились делать и сами: те же сбросовые устройства для мин. Другие же модификации вроде сеткометов (для сбития вражеских дронов) или специальных прошивок, которые не позволяют засечь отправителя сигнала (оператора), готовят гаражные мастера и отправляют на фронт.
— И делаем мы это на голом энтузиазме, за свой счет. Не благодаря государству, а вопреки, — говорит Петр Андреев, который помогает как «самоделкиным», так и консультирует крупные предприятия.
Это подтверждают и в новокузнецком КБ. «Мы самолетами уже 7 лет занимаемся. А FPV мы вообще просто так отдаем, уже 20 отдали. Но они [солдаты] их ломают. Они после мавиков слабоваты в этом смысле, — говорит разработчик.
С тем, что дроны мало получить, надо еще научиться ими пользоваться, соглашаются и военные, опрошенные «Вёрсткой».
— Отправляют молодых пацанов, которые не обучены. Учить их тут можно только в боевых условиях, а это не катит. Нужно обкатывать их на полигонах. Но этого не происходит — в силу тупости и негибкости мышления, — сетует военный с позывным Мирный. — Тут надо понимать, что такое полковник или генерал современной российской армии. Это человек, который прошел отрицательный отбор. В армии на руководящих должностях остались одни бездельники и долбоебы.
«Коммерсом становиться не хочется»
Сейчас на подъеме «чисто военные конструкторские бюро», подчеркивает эксперт Петр Андреев. Потому что боевые подразделения, которые закупают дроны в частном порядке, не интересуются сертификатами — торговать с ними просто выгоднее, чем вложить десятки миллионов в бумажки. По мнению Андреева, в нынешних условиях от гражданских проектов разработчикам проще всего вообще отказаться.
Антон Сергеев из Ярославля, чьё бюро до войны хотело создавать дроны-доставщики пиццы, говорит, что именно военный заказ стал драйвером развития. Сначала сотрудничество с армией было «вынужденной мерой», чтобы получить финансирование на гражданскую деятельность. Но потом сотрудники оживились, «включились в работу на нужды фронта» и стали предлагать разные доработки. «Любые конфликты дают мелкую, но все же волну новых идей», — уверен Сергеев.
Создание орудий убийства никого из разработчиков дронов в России не смущает.
— А что лично я делаю штуки, которые должны убивать: да, не самая лучшая работа с точки зрения христианской этики. Но так бывает — люди убивают людей, а я помогаю убивать своих врагов тем, кто мне кажется ближе, — говорит «гаражный» умелец из Ленобласти Александр.
Тем не менее, разработчикам, которые плотно сели на гособоронзаказ, все равно нужно думать, что им делать после войны. Ответ простой: они надеются на другие войны.
— Во-первых, может она [война в Украине] и не закончится. Во-вторых, будем продавать всем, [и военным и граждански]. Мы не брезгливые, — ответили «Верстке» в компании по созданию винтов и другого съемного оборудования для БПЛА.
По мнению разработчика Валентина из Московской области, после перемирия с Украиной — при условии, что Россия более не будет вести новую войну — разработчики БПЛА смогут продавать свои дроны в страны третьего мира или спецслужбам нелегально.
— Своя гражданка, нахуй она кому нужна. Во-первых, гражданский рынок сумасшедше поделен. ZALAi там демпингует свои цены. Вот недавно женщина приходила из МЧС. Она говорит, что они заказали 600 этих беспилотников. Где вообще их можно применять? — объясняет бизнес-модель разработчик Валентин. — Короче, на гражданку мы планов не строили и теперь точно не будем. Папуасы всегда будут воевать. Лучше им потом будем продавать, они все время воюют. Или «конторским» пацанам загонять…
— Боевые действия будут в других странах, Сирия та же, — рассчитывает другой разработчик, создатель детекторов для обнаружения БПЛА.
Те же, кто надеется слезть с иглы гособоронзаказа, пока рассуждают неуверенно и думают, что государство предложит им альтернативы.
— Ну, мне кажется, переключимся на что-то другое. На рации, например, — говорит разработчик детекторов. — Ещё после войны такие детекторы могут пригодиться и в тюрьмах. Например, знать, что летит дрон с наркотиками. И я слышал, что по крупным городам будет приказ о том, что крупные производства должны быть оборудованы системой обнаружения дронов.
Некоторые разработчики говорят, что чуть лучше ориентируются в гражданском рынке — и предлагают направить дроны туда, «где ноге человека сложно ступать». Правда, потребуется много денег, чтобы потребитель мог оплатить услуги беспилотники.
— Ключевое слово «экстремальный». Там, где посылку может доставить автомобильный или велосипедный курьер, беспилотник, скорее всего, не выиграет. А там, где у нас есть горы, куда велосипед не заедет, или острова, болота, реки, там мы выиграем! Но это все должно быть в достаточно платежеспособных регионах со сложной логистикой, — говорит руководитель компании, разрабатывающей систему доставки дронами Богдан.
Он добавляет, что сначала придется работать хотя бы в ноль, без убытков и только потом можно начать зарабатывать.
— Я предлагаю идти от самых неудобных мест, где вообще возможно начать работать. Причем работать хотя бы в ноль, чтобы износ аккумулятора оправдывал его зарядку, — поясняет Богдан. По его словам, если подобное «выгорит», можно будет говорить о более серьезных бизнес-моделях, «но это не точно».
Кто точно не останется без дела —— создатели тяжелых сельскохозяйственных дронов, потому что их применение довольно широко. Один из таких разработчиков Арсений Савельев, у него небольшая компания в Ивановской области, создающая агродроны (примерно такие же, как «Баба-Яга»).
— Он у нас вообще как пожарный заявлен. Мы мирные ребята. Там [в отсеке для ракет] пожаротушащие патроны. У меня уже очень заинтересованы наши МЧСники. Мы сейчас экспериментируем, они очень ждут. То есть мы и шары пожаротушащие сбрасываем, — решение должно быть максимально эффективным.
По словам Савельева, в некоторых ситуациях дрон может бы просто незаменим.
— Например, на трассе столкнулись машины и горят: постоянно рискуем жизнями пожарных, там же и ГБО (газобалонное оборудованиеш) может быть, бензобаки, это все взрывается, А дрон — да хер бы с ним. Ты подлетел — сбросил шесть килограммов пожаротушащих шаров прямо на машину и шанс того, что кто-то пострадает ниже.
Не очень хорошие новости для Арсения прозвучали уже после нашего разговора. Стало известно, что согласно федерального бюджета, в графе «Закупка беспилотных авиационных систем» для МЧС затраты с 591 млн рублей в 2025 году планируют снизить до 370 млн рублей. В 2026 и 2027 годах — менее 430 млн рублей.
Помимо тушения пожаров дроны, могли бы пригодиться в поиске людей — на дрон можно поместить камеру с тепловизором и он поможет отыскать человека, потерявшегося в лесу. Но более сложное применение — например, летающие камеры для слежения за правопорядком — потребуют инфраструктуры, как минимум станций для подзарядки, дронопортов.
— Простые модели я бы сам делал в гараже, если бы любимое дело приносило доход. Даже школам тем же продавал. Но они же все через госзаказ работают, они из гаража не купят, — говорит военный с позывным Борт. — Если бы мне кто-то дал миллион наличкой и сказал: собери нам 10 самолетов, это было бы мне интересно. Коммерсом не хочется становиться — нужна команда, чтобы кто-то занимался документами. Мы в отряде договорились: если кто на гражданке что-то найдет, фирму найдет, чтобы не терялся, подтянул.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«Mavic прилетел, скинул, через полчаса все сгорает и не остается ничего»
— Гражданский сегмент БАС в полностью легальном виде в РФ так до сих пор и не появился и вряд ли появится в ближайшее время. Из-за административных барьеров Минтранса РФ гражданский сегмент БАС не развивается. И уже в этом году даже стал деградировать, — утверждает эксперт Петр Андреев. — Поэтому вопрос более актуальный, а куда деть этот персонал, когда военное производство будет не нужно в таком же объеме.
По словам Петра Андреева, рост зарплат в индустрии беспилотников замедлился вместе со всей экономикой страны. «С урезанием госбюджета падает объем заказов и некоторые предприятия в отрасли уже закрываются, — говорит собеседник „Верстки“. — Даже богатые крупные частные компании совсем отказываются от направления производства гражданских БАС».
«Борт», занимающийся дронами на фронте, говорит, что у него срочный контракт и ему не надо ждать конца войны, чтобы уйти. Продолжать воевать по истечении года он не хочет.
— Ну, останется то, что есть сейчас — сельское хозяйство, дроны для геодезии, картографии. Но не во всех районах это нужно, я вот с Урала, у нас тяжелая промышленность, никак не сельское хозяйство. Леса, заводы. Я для себя как применение найду? Мне интересен процесс постройки, моделирования. Некоторые — наоборот — только летать хотят. Кто-то строит, кто-то летает, кто-то делает плохо и то и то, — шутит он.
Сотрудникам компаний, которые сейчас работают в беспилотной отрасли, составят конкуренцию те, кто вернется с фронта. В итоге рынок будет перенасыщен теми, кто умеет применять БЛА. Некоторые собеседники «Вёрстки» говорят, что высок риск ухода «невостребованных» специалистов в криминал.
— У нас в России, в Подмосковье есть склады Вайлдберриз, например, высокая конкуренция. Делается просто: Mavic, нехитрый обвес: [не публикуем состав, исходя из интересов безопасности]. Задержка поджога на полчаса — идеальный таймер. Mavic прилетел, скинул, через полчаса все сгорает и не остается ничего. Прекурсоры даже опознать нельзя — приводит пример Петр Андреев.
По окончании войны, если запретительные барьеры в беспилотной отрасли так и не снимут, гражданский сегмент просто не появится, считает Петр Андреев. А значит, операторам и «кустарным» разработчикам БПЛА будет сложно найти работу.
— Самый опасный риск, что эти специалисты уйдут в криминальные структуры. Так уже было после афганской и чеченских войн. Это может резко усугубить ситуацию с преступностью и заказными убийствами с учётом новых возможностей применения дронов в криминальной деятельности,
В целом, говорят собеседники «Вёрстки», применить навыки с войны оператор беспилотника может и в мирной жизни:
- Оператор дрона-разведчика — в картографии и геодезии;
- Оператор тяжелого БПЛА — в сельском хозяйстве и доставке грузов;
- Операторы Mavic и FPV — в съемках клипов и кино.
Другое дело, что эти профессии не столь массовы, а специалистов становится все больше.
Первые «звоночки» на пути к криминалу уже есть. Например, в Краснодарском крае мошенники запустили квадрокоптер, который завис над частным домом и сбросил вниз записку с угрозами и муляж взрывного устройства, вымогая у хозяина биткоин (около 7,2 млн рублей на тот момент), чтобы «отменить» заказ на убийство его сына. Даже средства противодействия дронам, глушилки, стали использовать в криминальных целях: в Пермском крае мужчина задумал убить бывшую супругу и ее нового сожителя. В момент визита она установил глушилку в квартире, чтобы они не смогли вызвать полицию.
Юристы говорят, что бороться с подобным поможет законодательство об обязательной регистрации при покупке беспилотника. Но и оружие без лицензии в России купить нельзя. Кроме того, дрон проще собрать из подручных материалов, на коленке — умельцев, способных на это, в зоне «СВО» предостаточно.
Высокопоставленный сотрудник «СТЦ» (делают Орлан-10) рассказал «Верстке», что его компания присматривалась к гражданскому рынку, но не увидела перспектив. Сам он пытался договориться с ведомствами о том, чтобы использовать дроны для охраны и защиты.
— Органы надеются на цифровой контроль за всеми, кто вернется. Дроны можно было бы применять для защиты, террористическая угроза же никуда не денется. Убили 143 человека в «Крокусе» — я видел, как на вертолёте таскали трупы и раненых. Я говорил с людьми из антитеррора потом: ну, слушайте, так и так можно же организовать полет дрона в помещение? Я беру дрон, ставлю нелетальное оружие на него, простейшей нейросеткой [террористов] можно установить [по наличию оружия]. Это и недорого стоит. Ну, ответ, знаете, каков? «Кому это нахер надо». То же самое: пересекался с МИДом, говорили на тему убийства посла в Турцииi. Я им говорю: представьте условное боевое реагирование на террористическую угрозу. Быстрое распознавание, нелетальное оружие. Ответ такой же: раз в десять лет убили и хер бы с ним, — говорит источник.
Впрочем, безразличное отношение к смерти людей — не редкость и в самой беспилотной индустрии. Работающая в бухгалтерии конструкторского бюро в Нижнем Новгороде Ксения говорит, что обсуждать войну ей «неинтересно».
— Я за применением Россией беспилотников не слежу. Новости о попадании БПЛА в жилые дома и тому подобное мы с коллегами не обсуждаем. Возможно, война необходима беспилотной отрасли России в качестве двигателя прогресса. Но думаю, если она закончится, у нас не будет сокращений и снижения зарплат, — отвечает она, но более подробно говорить не хочет, так как «нет интереса». Конструкторское бюро, в котором она работает, выпускает исключительно боевые беспилотники.
Текст: Олег Артюшенко
Обложка: Дмитрий Осинников
Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →