«Приведи друга», или как россияне зарабатывают, отправляя друг друга на войну

Вербовка на войну с Украиной разрослась в многоуровневую систему, частью которой становятся самые разные россияне. «Вёрстка» рассказывает, как и сколько зарабатывают мамы в декрете, «авторитеты на районе», кадровые военные и бывшие эйчарщики, убеждая мужчин подписывать контракт с Минобороны и уезжать на фронт.

Имена некоторых героев изменены из соображений их безопасности

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Мне бы справочку подписать о доставке»

Осенью 2024 года на кассе одного из продуктовых магазинов Липецкаi (город изменен)× двое стояли за водой и сигаретами. Расплачивался Константин — крепкий седой мужчина, высокопоставленный чиновник из региона.

«Нихера себе цены», — глядя на бутылку воды за 80 рублей говорил второй, Артур, в неопрятной одежде, пахнущий алкоголем.

Вместе они сели в чёрный внедорожник и поехали в заводской район города с пятиэтажками-брежневками.

— Есть шанс изменить жизнь, — рассуждал Константин, пока рулил. — Сейчас у тебя ведь что? Ты один, без работы, попрошайка.

Артур не спорил. Последние месяцы он выпивал и «стрелял деньги» у друзей, и даже у Константина, с которым познакомился только утром, он успел занять «пятихатку».

Мужчины зашли в одно из кирпичных зданий района — там их приняли «как дорогих гостей», вне очереди. Никого из посетителей липецкого военкомата в тот день не интересовала военная служба, а Константин и Артур пришли как раз за этим.

— Я боялся, что нас не пустят: чувак реально некондиционный, маргинального типа. Но сотрудница сказала «Как здорово», мол, давайте его сюда, — вспоминает Константин. — Парень мой стал говорить: «Ну, я ещё не решил». А она ему: «Как не решили? Кто же нас защищать будет?» Проявила такой дар красноречия, что любой бы подписал.

Пока безработному рассказывали о выплатах и «священном долге», чиновник прошёл в кабинет к замвоенкома.

— Мне бы справочку подписать о доставке, — попросил он и тут же получил бумагу. За «доставку» кандидата Константину полагалось вознаграждение 50 тысяч рублей, если новобранец пройдёт медкомиссию и действительно отправится воевать.

Чиновник уехал по своим делам в надежде, что его кандидат «не соскочит», и проветрил после него машину.

«Никто не обещал ему, что всё будет хорошо»

За три года войны вербовка россиян на фронт превратилась в живой рынок, где за одним подписанным контрактом может стоять заказчик и исполнитель. Тысячи мужчин, уходя воевать, закрывают собой KPI региональных и городских ведомств и предприятий — и часто не задумываются об этом.

Листая посты в телеграм-каналах или обсуждая с соседями повышение выплат на «СВО», мужчина может не знать, что за него как за клиента прямо сейчас конкурируют «вербовщики». Это могут быть бывшие HR-менеджеры, которые начали сотрудничать с военкоматами через посредников. Могут быть мамы в декрете, которые научились верстать яркие рекламные объявления и размещать их в социальных сетях. Или просто люди с широким кругом знакомств и талантом убеждения.

Тот, кто окажется настойчивее и доведёт кандидата до фронта, получит процент с «продаж» — от 5 до 350 тысяч рублей, в зависимости от статуса заказчика.

Именно так Артур попал в машину липецкого чиновника, на которой его везли прямо в военкомат. Накануне местным ведомствам «спустили план» по набору на войну, и Константин, который тоже получил свой KPI (четыре новобранца в месяц) обратился к рекрутеру. Услугу по подбору персонала ему оказал «авторитет на районе».

— Он нашёл мне подходящего паренька, Артура, и я решил всю эту цепочку ножками пройти, чтобы потом запустить схему широко, — вспоминает Константин. — Обмана тут нет никакого. Парень мог умереть от бухла или наркоты. Я объяснил ему: «Слушай, ты получишь денег. Вернешься уважаемым человеком, если вернешься». Никто не обещал ему, что нет рисков и что всё будет хорошо.

Кандидат не пришёл на медкомиссию, «соскочил». Позже, по словам чиновника, с Артуром беседовал ещё один «рекрутер», но и он не довёл его до фронта: выяснилось, что кандидат стоит на учёте в психдиспансере и не может служить.

— Мне сказали, что его можно снять с учёта, — говорит чиновник. — Но я не увидел у него мотивации. Стоит ли в таком случае возиться? Меня с самого начала смущало, что он задавал один и тот же вопрос и мне, и сотрудникам военкомата: «Можно подписать контракт потом, а сейчас взять хотя бы пять тысяч рублей?».

«Решалы» и кофеёчек с булочкой

Сотрудники военкоматов говорят, что видят вербовщиков ежедневно и узнают их по типажу.

Ярослав, сотрудник мэрии Москвы, который работает в Едином пункте отбора на службу, отправляет фото — молодая женщина в бордовом костюме и кожаной сумкой в тон разговаривает по телефону на фоне указателя «Флюорография».

— В основном это женщины, «суетологини», — описывает Ярослав. — Стоят, кого-то высматривают, под ручку водят. А ещё выглядят неуместно ярко, вот как шлюхи — сразу видно, что это точно не наши сотрудницы. Если в кроксах, штанах, с пузом и печеньем, тогда наши. А если в узких мини, с яркой помадой, значит хуй пойми кто. Мы их воспринимаем как таких пауков, их задача кого-то поймать. А паутина расставлена на разных этапах: кого-то начинают ловить еще в другом городе, кому-то покупают билеты, кого-то находят на предприятиях.

— Это такие ребята «на суете», темщики, решалы — рассказывает военный Дмитрий, который готовит к службе новобранцев в одном из дальневосточных регионов. — Они общаются со всеми: со средним классом, с маргиналами, с наркоманами, с теми, с кем сами когда-то отбывали [срок]. У них в каждом автосервисе по своему корефану.

Дмитрий говорит, что некоторых рекрутеров уже знает в лицо и знаком с их историями. Например, представитель местного правительства, частый гость военкомата, помогает закрыть план и своему начальству, и другим бюджетным учреждениям города. Другой — экс-вагнеровец, вернувшийся с фронта — вербует теперь на войну «между делом», ради дополнительного заработка.

Заказчик готов платить за кандидата, который гарантированно будет засчитан в его личный план.

— Допустим, мужчина думал подписать контракт обычным путём, а куратор его подловила и повела его через ментов. У него есть кредитка, и они придумали, что он якобы в долгах, что у него там преследование ФССП. Силовикам — палку, а чел пойдет на фронт как должник, — объясняет Ярослав.

— Тебя проведут по всем комиссиям — лишь бы только записать тебя в план конкретной организации. Причем это может быть горэлектросеть или водоканал, а может и детский садик, — говорит Дмитрий.

Он замечает, что сами новобранцы — часто мужчины с кредитами или долгами — не интересуются выгодой рекрутеров и видят во всём «доброту душевную».

— Пока сидят в очередях, им вербовщик кофеёчек с булочкой приносит. А они никогда добрых слов в свою сторону не слышали. Да это вообще, блин. Наблюдать очень страшно. Один случай был совсем «за гранью» — рекрутеры пять раз приводили в военкомат мужчину с гепатитом. Смотрю в его паспорт и говорю: «Ты ж не годен!» А вербовщик мне: «Он в первый раз пришёл!». Думали, мы не запоминаем людей, и пытались сдать его прям в наглую. Не удивлюсь, если он через другой регион в итоге поехал.

Посредники предлагают завербоваться в разных регионах, в которых отличаются как размер выплат, так и дополнительные условия. Витрина актуальных зарплат и льгот по всей России — это телеграм-каналы, где каждый час появляются рекламные постеры с номерами телефонов кураторов.

Они формируют ощущение, что даже на войне можно снизить риски, если заручиться поддержкой надежных людей. Например, Ольга обещает устроить на курсы операторов БПЛА в Ярославле. Андрей — определить в тыл, на должность водителя. Георгий гарантирует отпуск каждые шесть месяцев.

Все они готовы оплатить билет на самолёт или поезд, организовать трёхразовое питание и жильё во время медкомиссии. Но почти никто из них не увидит своих подопечных-новобранцев вживую.

Так работает другая категория рекрутеров — удалёнщики, которые вербуют на войну онлайн.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Индивидуальное сопровождение и безопасность»

— Я не знаю, что с ними потом происходит. Моя задача — чтобы они приехали и подписали контракт. А больше мы не общаемся, связи там нет.

«Вёрстка» переписывается с вербовщицей по имени Виктория. На аватарке — блондинка с длинными нарощенными ресницами и глубоким декольте. В телеграм-каналах она рекламирует «достойный выбор патриота» и иллюстрирует свои посты картинкой с солдатом в шлеме и тельняшке.

Вика обещает, что с её помощью получится уехать на фронт без военного билета и находясь учёте у нарколога, с гепатитом и ВИЧ, с судимостью.

Старшие дети кандидата поступят в вуз на бюджет, а младшие бесплатно отдохнут в летнем лагере. Семье спишут долги до 10 миллионов рублей и выдадут 10 соток земли. Судебное дело, если есть, будет приостановлено. Это только малая часть обещанных льгот.

На номер Виктории звонят и пишут десятки мужчин. Но в каком городе находится и как на самом деле выглядит человек с фейковым фото молодой блондинки, они не знают.

— А женщин берёте? — «Вёрстка» откликается на рекламу.
— Нет.
— Если кто-то из знакомых мужчин решит подписывать контракт, можно дать ваш номер?
— Буду признательна. По 10 тысяч рублей за каждого кандидата переведу вам, — обещает вдруг Вика и успокаивает: в «красную зону» больше никого не отправляют, потому что «война заканчивается».

«Вёрстка» расспрашивает Викторию об особенностях её работы. Она перечисляет плюсы: доход от 300 тысяч рублей в месяц, свободный график, возможность совмещать. В эту сферу она пришла недавно, по дружбе: в январе 2025 года знакомая пригласила её в агентство, заключившее договоры «с разными военкоматами» и нанявшее «менеджеров».

До этого Виктория несколько лет занималась именно подбором персонала. Сейчас, вербуя на войну, она считает, что остаётся в профессии — процесс «не составляет никакой сложности».

Виктория и её коллеги — другие менеджеры агентства — публикуют рекламу службы по контракту в телеграм-каналах и ВК-пабликах, а потом отвечают на звонки. Каждый день они конкурируют за внимание новобранцев с десятками таких же агентств.

«Победа близко, успей получить все льготы и выплаты», Иван.
«У нас индивидуальное сопровождение и безопасность!», Арина.
«Звонки принимаются с 9.00 до 00.00. Писать можно круглосуточно», Олег.

В одной из самых крупных телеграм-групп с рекламой контрактной службы за девять месяцев рекрутеры разместили 7945 таких объявлений.

— Понимаете, мужчины приезжают же в военкомат, и им прям на месте говорят: «Ну что, Пупкин, забудь — тебя продали на такую-то сумму и теперь ты у нас». То есть кандидаты на месте понимают, что мы за них якобы получаем деньги, — рассказывает рекрутер Елизавета.
— Но вы ведь и получаете?
— Ну, конечно, это как и в любом подборе — и за айтишника, и за вахтовика после пяти отработанных смен. Здесь всё то же самое.

Вербовщица Виктория говорит, что привыкла к «тяжелому контингенту» и «отбитым на всю голову» мужчинам. Но, несмотря на это, она всем довольна и жалеет только об упущенном времени.

— Знала бы я раньше про эту тему, я бы здесь давно уже зарабатывала. В десять раз больше, чем на своей основной работе, — девушка записывает голосовое сообщение на ходу и предлагает обсудить детали позже, потому что улетает на две недели в Турцию.

«Сумма вознаграждения Исполнителя за каждого Кандидата»

Менеджеры-рекрутеры обычно не раскрывают названия своих компаний и заказчиков. Они не называют суммы заработков, указывая только широкую «вилку» гонораров.

«От 100 до 150 тысяч за одного кандидата, зависит от военкомата», — говорит Виктория.

«От 50 до 300 тысяч за человека», — рассказывает её конкурентка Елизавета.

На сайте госзакупок «Вёрстка» обнаружила четыре тендера от компаний, которые должны поставлять добровольцев на войну и ищут помощи. Три заявки принадлежат «Городским электрическим сетям» Ханты-Мансийска.

На услугу «поиска и подбора кандидатов для привлечения к заключению контрактов» компания готова в общей сложности потратить 15,5 миллионов рублей. В документах закупки названы две точные «суммы вознаграждения Исполнителя за каждого Кандидата» — 150 тысяч и 190 тысяч рублей. Бюджета компании хватит, чтобы привести в военкомат 90 мужчин.

«Вёрстка» также обратила внимание, что тендеры на рекрутинг горэлектросети объявили сразу после того, как Ханты-Мансийский автономный округ поднял разовую военную выплату до рекордных по стране 3 200 000 рублей.

Ещё один тендер на «услуги подбора кандидатов» объявил Александровский городской торговый рынок во Владимирской области. 28 мая он заключил договор с военно-патриотическим тренировочным центром «Воевода» на месяц. Вознаграждение — 300 000 рублей.

«Услуги считаются оказанными Исполнителем надлежащим образом в случае прибытия Кандидата к месту прохождения военной службы», — уточняют в договоре.

Из финансовой отчётности ВПТЦ «Воевода» следует, что их заработки стали резко расти с 2024 года — тогда же они стали размещать вакансии на контрактную службу от Ростовской области, Краснодарского края, Татарстана и Башкортостана. Из убытка в 604 тысячи рублей на конец 2023 года «Воеводе» удалось выйти на прибыль в более 46 миллионов.

— А вам не нужны кадры? — «Вёрстка» интересуется у вербовщицы Виктории из агентства рекрутеров.
— Знаете, тут конкуренция, каждый сам за себя, — отвечает она. — Сам себя учишь, сам ищешь телеграм-каналы, где можно размещаться. Нужно же ещё уметь уговаривать, убалтывать, чтобы они именно к вам пошли, а не к кому-то другому. Обучать вас никто не будет, вот как-то так.

Чтобы начать зарабатывать на рекрутинге, чаще всего нужно зарегистрировать ИП, разобраться в рекламном рынке и приготовиться к личным вложениям. Ценник на рекламу в крупных сетках телеграм-каналов доходит до десятков тысяч.

За 45 тысяч рублей, например, администраторы опубликуют объявление вербовщика в сотнях городских сообществ, которые маскируются под группы с гражданскими вакансиями, но агитируют к участию в «СВО» — «Работа в Санкт-Петербурге» или «Воронежская область, работа». В каждом из них пост появится 30 раз, но эффективность оценить сложно.

«Я в этом месяце отдала больше 100 тысяч на рекламу, а отклика вообще нет. Мои посты быстро уходят наверх из-за тысячи таких же объявлений. Тут лотерея, как повезет. Но я надеюсь, это затишье из-за майских», — жалуется Виктория.

Пока вербовщики борются с конкуренцией, регионы дают возможность заработать рекрутерам-добровольцам и предлагают им те же гонорары. Без рекламы и оформления ИП можно получить от 100 до 200 тысяч рублей, если привести в военкомат не чужих людей, а близких.

«Когда он уйдёт, вы получите корешок»

— Не обязательно с ним приезжать. Он просто скажет: «Меня привела сестра». Или кто там? Жена? И напишет заявление.

Сотрудник ярославского военкомата отвечает на звонок в конце рабочего дня и рассказывает об условиях местной программы, которую иронично сравнивают с реферальными акциями «приведи друга». Любому человеку, который «привлечет добровольца в военкомат», область сначала пообещала 30, а потом и 100 тысяч рублей.

— И необязательно даже сопровождать кандидата? — уточняет «Вёрстка».
— Ну да. Он же сам укажет вас в заявлении, своей рукой. Заявление согласовывается сначала нашим пунктом отбора, потом мы его отдаем в администрацию, они там тоже согласовывают. Потом вам позвонят, вы придете в администрацию, там тоже нужно будет подписать заявление. И всё, в течение недели придёт выплата.
— А надо будет как-то подтвердить, что именно я привела кандидата?
— Ничего не надо. Главное чтобы его взяли в воинской части. Лучше заранее сдать анализы. Сифилис, гепатит, ВИЧ, туберкулез. Но всё это бесплатно.

В военкомате другого города — Ульяновска, где реферальные выплаты включили в социальную программу под названием «Забота» — ставят более жёсткие условия. «Привести» кандидата, не сопровождая его лично, не получится, но и выплата здесь больше: 150 тысяч рублей.

— Надо просто контролировать его, — говорит сотрудник. — Проходить медкомиссию вместе с ним, до отправки рядом с ним находиться. И вот как он уедет, вам выдадут корешок, пойдете в администрацию, дадите его и всё.
— А неважно, кто он мне?
— Неважно, вообще неважно. Выплата приходит недели через две максимум.
— То есть нужно просто приехать, дождаться медкомиссии и всё?
— И всё. В принципе, делов-то.

В феврале 2025 года на программу «Забота» Ульяновская область выделила семь миллионов рублей, но уже в апреле к бюджету добавили ещё 19 миллионов. А в мае в регионе задержали бывшего замминистра имущественных отношений и архитектуры Александра Таушкина — по версии следствия, вместе с подчинённым он подал фиктивный список из 12 рекрутов в министерство соцразвития и получил за это 1,8 миллионов рублей.

О реферальных акциях официально заявляли всего несколько регионов, в том числе Татарстан и Башкортостан. Непублично программа действует ещё «много где», по словам сотрудников военкоматов, и россияне получают выплаты за своих родственников «частенько».

Но некоторые приводят братьев или мужей не в военкоматы, а к рекрутерам, которых находят по объявлениям — и не рассчитывают на вознаграждение.

— Так и пишут: «Пожалуйста, отправьте его — он здесь умрёт от алкоголя, а там хотя бы с гордостью», — рассказывает «Вёрстке» вербовщица Елизавета. Она отправляет мужчин на фронт уже больше года, но утверждает, что делает это «честно» и даже отговаривает от войны тех, кто, по её мнению, к ней не готов.

«Не хочу строить из себя святую»

Лиза выстраивает личный бренд рекрутера на человеческом подходе. Она рассказывает, что не обрывает связь с новобранцами, в отличие от коллег, общается с их семьями, отправляет солдатам деньги на сигареты и даже готова доставить им телефоны или планшеты, не требуя вернуть долг. А тем, кто романтизирует войну, показывает видео с эвакуацией тел — «с трупами, с проколотыми головами».

— В интернете говорят: «А! Вы хотите быть водителем? Приезжайте, приезжайте, генералов и полковников возить». А тут его хоп, переодели, отобрали телефон и отправили в штурма. Сегодня одного молодого человека отговорила. Говорит: «А правда, что Ярославль обучает на операторов БПЛА?». Правда, говорю, но это не стопроцентная гарантия. Как это так? Объясняю, что его могут по дороге перекупить, если будет такая потребность, и перекинуть в штурма. Не хочу из себя святую строить, но я не готова с этим жить, тогда это уже грязные деньги, — говорит Елизавета, но уточняет, что через неё на фронт всё же уходят «три человека из пяти».

Она публикует в соцсетях скрины своих переписок с подопечными — показывает, как просит их писать каждую неделю, интересуется, пришли ли им выплаты, и берёт с них обещание вернуться.

«Дайте слово: контракт закончите и встретимся в Москве. Как вам такое предложение?», — спрашивает она новобранца.

Солдат даёт Лизе слово, что встретится с ней, если «доживёт до отпуска». Вероятно, он не знает, что она уже несколько лет не живёт в России.

Одновременно с постами в телеграм-каналах рекрутеров, сообщения от Лизы появляются и в эмигрантских чатах Стамбула. Она ищет съёмную квартиру с двумя уборными, кафе для завтраков с красивым видом, контакты русскоязычного логопеда и кружки для ребёнка, которому два года и четыре месяца.

Во время телефонного разговора Лизу постоянно перебивает голос сына, который пока не ходит в детский сад. Она говорит, что сочувствует женщинам, которые остаются дома одни, когда мужья уходят воевать.

«Вёрстка» спрашивает, жалеет ли она о чём-то за год своей работы, и Лиза сразу отвечает: «Да-да, как минимум три случая».

— Первый — гражданин не нашей страны. Заключился, поехал на полигон и всё-таки испугался. Начал мне писать: «Елизавета, пожалуйста, можете как-то помочь расторгнуть контракт? У мамы сердечный приступ, надо лететь в Узбекистан». А я‑то понимаю, что уже никак не могу повлиять. Второй случай — реально очень молодой мальчик. Я предлагала ему вместо службы вахтовую работу, но не смогла уговорить. Через три недели пишет: «Мне страшно». И вот уже год не заходит ни в вотсап, ни в телеграм.

Последний подопечный, о котором вспоминает Лиза, — это многодетный отец, уехавший на войну втайне от семьи. Утром он ушёл на работу и перестал брать трубку, а супруга заметила, что в ванной не хватает тапочек и полотенца.

— Мне начали звонить его жена и его мама, которая только-только перенесла операцию на сердце. Говорят: «Лизочка, ну вы что там творите? Зачем вы его туда послали?». Я стала его уговаривать вернуться домой, он мне ответил: «Заблокируйте всю мою семью». Через месяц пришла новость, что он без вести пропавший. А дети ждали папу на новый год.

Женщина говорит, что эти случаи заставили её сомневаться, и она часто думает про «жизненный бумеранг».

— Когда ещё один [солдат] стал пропавшим без вести, я перестала делать рекламу. Пока у меня точно перерыв, — говорит Лиза «Вёрстке».

Через неделю её контакты снова появляются в одном из самых крупных телеграм-каналов о контрактной службе.

«Спасибо вам, наши герои!» — пишет она в посте и обещает доход более шести миллионов в год.

С сентября прошлого года Лиза рекламировала свои услуги 160 раз.

Обложка: Дмитрий Осинников

Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →