Вилаят «Telegram»

Теракт в «Крокус сити холле» 22 марта 2024 года стал одним из крупнейших в современной России — только по официальным данным он унёс жизни как минимум 144 человек. Российские власти сообщили о задержании четырёх нападавших, позже директор ФСБ Александр Бортников сказал, что силовикам уже «известны организаторы» теракта, но не назвал их.

В СМИ в заявлениях политиков и на уровне слухов есть разные разные версии и объяснения произошедшего. Но по факту ответственность за теракт взяла на себя давно и печально известная организация «Исламское государство». Медиаресурсы, связанные с ИГ, выпустили об этом несколько официальных заявлений — и опубликовали кадры жёстокой расправы над людьми, снятые одним из террористов. Есть и ещё один факт — все 4 нападавших были гражданами Таджикистана.

Далее объяснения произошедшего расходятся: российские власти и государственные медиа пытаются связать нападение с происками украинских спецслужб, американцы «кивают» в сторону Кабула, Киев обвиняет в провокации Кремль. Параллельно разворачивается дискуссия о «мигрантских чатах» и «вербовочных сетях исламистов». Особенно много эти сети обсуждают после слов одного из задержанных о том, что он слушал лекции и смотрел уроки по религии — а затем с ним связался некий помощник проповедника и предложил совершить нападение за полмиллиона рублей.

По просьбе «Вёрстки» политолог, исламовед и автор телеграм-канала «НЕРУССКИЙ» Абдулла Ринат Мухаметов и анонимный эксперт-востоковед, сотрудничающий с ведущими российскими университетами, разбираются, что представляет собой пропаганда ИГ, как она работает — и что важно понимать о предпосылках случившейся трагедии и возможных будущих угрозах.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Пропаганда ИГ в «мигрантских чатах»

«Как они это делали? Заходили в мигрантские чаты. Одного нашли в чате, посвящённом проповедям, другого — в чате по поиску работы. Им предложили не огромные деньги — полмиллиона. А такие за деньги кишлак родной перережут!» — сказала после теракта главный редактор RT Маргарита Симонян.

Тогда же в программе Владимира Соловьёва она утверждала, что хорошо знакома с этими чатами, что там наблюдается определённый уровень русофобии, а «нас всех» (видимо, россиян) называют «свинорылыми». Такое, конечно, не может не шокировать — открытые чаты мигрантов как рассадник русофобии и платформа для вербовки в ИГ — и ужасающий расстрел безоружных посетителей концертов в итоге.

Но те, кто много лет на самом деле погружён в деятельность и пропаганду террористической организации, отмечают: во-первых, большая часть мигрантов едва ли знают слово «свинорылый», а во-вторых, хоть пропаганда ИГ и не слишком уж спрятана в глубинах интернета, в чатах по поиску работы она тоже попадаётся крайне редко — если вообще бывает. Сразу несколько человек, которые в подобных чатах состоят на постоянной основе, разделяют подобный скепсис. Интереснее обстоит дело с более «тематическими» чатами и Telegram-каналами.

Что же представляет собой пропаганда ИГ, таргетированная на жителей постсоветского пространства, и как она расшаривается?

ИГ распространяет нарративы в сотне действующих телеграм-каналов

Точно замерить количество чатов и каналов, где распространяются пропагандистские материалы ИГ, едва ли возможно. Telegram активно борется с подобным контентом, поэтому, по оценкам авторов «Вёрстки», держатся такие сообщества недолго: в среднем от нескольких дней до месяца, редко дольше.

Суммарно, на всех языках вещания, можно говорить о нескольких сотнях подобных каналов, на постсоветском пространстве их приблизительно от ста до двухсот. Это очень примерные замеры, сделанные путем включённого наблюдения в исследовательских целях за последние несколько лет. Кроме того, частая блокировка таких каналов создаёт потребность в создании отдельных каналов-агрегаторов, где собираются актуальные тематические каналы и чаты.

Важно, что такие проекты, как правило, — результат горизонтальной кооперации симпатизантов ИГ. Чаще всего эти каналы создаются не профессиональными медиа-активистами (как это было в эпоху расцвета «халифата» в Сирии и Ираке), а простыми пользователями, которые знают, откуда можно получить запрещённый контент.

Откуда этот контент попадает в Telegram? Ответ прост — из «даркнета». В «даркнете» существуют как минимум два активных постоянно обновляющихся сайта, напрямую связанных с ИГ. Несмотря на относительную простоту и доступность, не все ещё освоили навык использования «даркнета», поэтому большая часть Telegram-каналов как раз ведётся людьми, которые более-менее освоились в этой среде. Они берут нужный материал и, если он ещё не переведён с арабского на другие языки, — адаптируют его на язык целевой аудитории своего канала.

Абсолютное большинство этих пропагандистских материалов направлены на вполне конкретных читателей. Это не случайные трудовые мигранты, которые ищут работу, а люди, которые если и не симпатизируют «Исламского гоударству», то как минимум им уже интересуются. То есть распространяемые в сети видеоролики или тексты с призывами пойти что-то взорвать или атаковать направлены вовсе не к случайному «гастарбайтеру», который листает чаты и попадает на контент ИГ. Идеи кого-то резать, стрелять, сжигать, давить грузовиком или взрывать «пояса смертника» не приходят в голову легко и быстро после пары просмотренных видео в сети — для них нужны веские основания и предпосылки.

Путь к ИГ: онлайн-проповедники

Какая степень предшествует целенаправленному интересу к «Исламскому государству»? Обычно люди начинают интересоваться проповедниками, чьи лекции вполне легальны и находятся в «клирнете», в том числе и на YouTube. Здесь примером может служить спокойно действующий на данный момент канал на таджикском «Мадрасаи Мувахиддин» («Школа Единобожников), где выкладываются проповеди достаточно радикальных религиозных деятелей — например, Абу Мухаммада Мадани. Или канал Mowaheedden («Единобожники»), где можно найти ролики Абу Ханзала (он же Зариф Джаванмард — проповедник, который с высокой долей вероятности проживает в ЕС). Эти шейхи встречают отторжение в среде многих других салафитов из-за присущей им политической радикальности и подозрений в симпатии к ИГ.

Известный в Сети русскоязычный салафитский апологет Абу Исмаил ар-Руси (Артем Иванов) прямо обвиняет в симпатиях к ИГ Абу Мухаммада Мадани. Ар-Руси разоблачает в публичных выступлениях разных шейхов в отклонении от истинного, по его мнению, ислама. В том числе резкой критике он подвергает пропаганду «Исламского государства», хотя его и самого ранее обвиняли в симпатиях к ИГ.

Важно, что публичные проповедники (например, Мадани и Абу Ханзала) никогда не заявляют открыто о своей принадлежности к какой-либо террористической организации. Это позволяет им избегать блокировок.

Особенной популярностью пользуются лекции, в которых шейхи критикуют современные правительства мусульманских стран и уличают их в предательстве интересов уммы — глобальной исламской общины. Мысли, транслируемые в этих лекциях, зачастую становятся определённым «мостиком» для перехода на что-то уже более радикальное и откровенно запрещённое. По крайней мере многие таджики-игиловцы начинали именно с них.

Насколько известно из показаний задержанных, в т. ч. в Афганистане, с наиболее активными слушателями и пользователями, которые часто комментируют записи и пишут в тематических чатах, связываются, как правило, анонимно через «личку». Известна только куньяi (это что-то вроде традиционного арабского прозвища-эпитета)× — поэтому однозначно сказать, кто на той стороне, нельзя. Постепенно молодых людей направляют на конкретные действия — но чтобы не отпугнуть их, начинают с малого и погружают в «раскрытие и понимание истины» постепенно. В итоге — множество совершённых самоподрывов («истишхадии») в мечетях, рынках и больницах. Нередко прямо по месту пребывания новых адептов — в том же Афганистане.

Помимо обычных проповеднических проектов, в Telegram существуют чаты и каналы на узбекском и таджикском языках (чаще всего с использованием и русского), которые регулярно публикуют контент, напрямую связанный с ИГ. В основном это старые видео, которые группировка создавала на пике своего взлёта в Ираке и Сирии, а также более свежие материалы гораздо менее профессионального качества, которые создаются уже нынешними сторонниками организации.

Особняком стоят переводы наиболее важных обращений ИГ и различные призывы к сторонникам о помощи общему делу, помимо вооружённых акций: разъяснять людям «истинные» убеждения, осваивать графический дизайн, изучать программирование, дебатировать с противниками ИГ и т. д. Ранее таких специалистов в медиа-центрах ИГ было много, и существовали целые штаты сотрудников, но сегодня их гораздо меньше — это заметно в том числе по снижению количества профессионального контента, выпускаемого организацией.

О финансовой составляющей такой медиа-индустрии говорить сложно. Как правило, всё это существует за счёт сети волонтёрской самодеятельной активности, пожертвований симпатизантов из числа мелких бизнесменов (по сути таких же сторонников течения, как и все остальные) и, возможно, спорадического криминала, который гордо объявляется «экономическим джихадом». В большинстве случаев последний выражается в обыкновенном рэкете, бандитизме и воровстве, доходы от которых передаются полностью или частично в распоряжение организации.

ИГ: нравы сторонников джихада

В новогоднюю ночь 2017-го Абдулгадир Машарипов, по кунье Абу Мухаммед Хорасани, открыл огонь в ночном клубе в Стамбуле. Было убито 39 человек. Боевик ИГ проник внутрь в костюме Деда Мороза и уехал с места преступления на такси, не заплатив. Местные СМИ сообщали, что, помимо «акта джихада против нечестивцев», уроженец Узбекистана и его единомышленники из других стран Центральной Азии взяли заказ на убийство конкретного лица, который отмечал праздник в том месте. То есть совместил «священную борьбу» с обычной услугой киллера.

В квартире, где Абдулгадира арестовали турецкие силовики, обнаружили наличные общей суммой не меньше 150 тысяч долларов. Считается, что это была оплата за теракт в клубе. В ходе расследования выяснилось, что Машарипов незадолго взял вторую жену — гражданку Франции. Собственно, выйти на его след удалось по показаниям первой официальной супруги. До нападения террорист постил в соцсети фото с прогулок по Стамбулу и выглядел человеком, строящим большие планы на будущее.

Многих удивляет, что у задержанных после теракта в «Крокусе» нет признаков особой идейности и даже устойчивой принадлежности к соответствующей субкультуре. Например, на фото присяге ИГ они поднимают в свидетельстве веры указательный палец левой руки, что очень странно, так как левая рука в исламе предназначена для гигиенических процедур. Да и правая ничем у позирующих на фото не занята, то есть никакой необходимости использовать левую нет.

Террористы также не собирались умирать (как взрывающиеся в мечетях), а значит, рассчитывали воспользоваться обещанным гонораром. Но это не значит, что это — «какие-то не такие игиловцы». В сознании и идейной подоплёке лиц из этой среды то, что кажется обычным людям несовместимым, вполне может уживаться — так, они легко оправдывают бытовой криминал концепциями «добычи на поле боя», «трофеев» и «джихада имуществом».

Это — гремучая идейно-эмоциональная смесь из псевдорелигиозного гиперфанатизма, мигрантского отчаяния, стресса и нищеты, молодёжного максимализма и желания одним махом решить все свои проблемы, причём не только в этом мире, но и в вечном.

Часто в сети ИГ попадает недавно обратившаяся к религии или вовсе малорелигиозная люмпен-молодёжь (и даже подростки), оторванные от естественной среды. Нередко это именно мигранты или люди, недавно переехавшие в город. Живой интерес из всего перечня исламистских концепций крайнего толка (в том числе «джихадистского») у них вызывает, например, такие, как «управление дикостью» (или «менеджмент свирепостью») шейха Абу Бакра ан-Наджи.

Идея ан-Наджи состоит в том, что зверства не только дозволены, но и необходимы, т. к. они бросают врага в цепенящий страх. В своём манифесте шейх пишет следующее: «Тот, кто имел дело с джихадом, знает, что это не что иное, как насилие, жестокость, терроризм, устрашение (других) и убийства. Я говорю здесь о джихаде и борьбе, но не об исламе, и никто не должен путать одно с другим… Нельзя продолжать сражаться и переходить от одной стадии к другой, если не пройти начальную стадию убийства врага и лишения его крова…».

Ещё раз подчеркнём, что такое понимание «джихада» — религиозное усердие, духовная и другая борьба во имя религиозных идеалов — крайне маргинально как для простых мусульман, так и в среде исламских политических движений.

С другой стороны, такие явления, как «Исламское государство», уже неоднократно встречались в истории. Ещё на заре ислама появились хариджиты, самые крайние группы которых фактически объявили врагом весь окружающий «мир неверия», а «обителью веры» считали только место расположения их военного лагеря. За 1300 лет до Пол Пота, Нестора Махно и Чарльза Мэнсона они отрицали любой социально-политический и обывательский порядок, включая традиционный (суннитский) ислам эмиров и придворных улемов (духовенства). Также, как сторонники ИГ, хариджиты не брезговали жестокостями и набегами за добычей.

Для сторонников ИГ сегодня истинная сверхидея — поддержание существования религиозно-политической секты, а не «строительство всемирного халифата», как громко заявлялось когда-то. В сохранившихся ячейках они видят ядро, матрицу их будущего «града Китежа», «всемирного коммунистического братства», «рая на Земле» или «тысячелетнего правления Христа», похожих утопических идей в других культурах. Жестокость ради этого не только дозволена, но и полезна.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Чаты ИГ и роль спецслужб

Хотя тема это совсем не весёлая, наглядно продемонстрируем её мемом, который достаточно популярен в мусульманской среде. Как мы видим, здесь сотрудник полиции пишет «Ахи [“мой брат” по-арабски], думал о том, чтобы поехать в Шам [арабское обозначение географической области, включающей современную Сирию]?». Имеется в виду участие в боевых действиях в гражданской войне, идущей в стране с 2011 года.

Этот мем высмеивает явление, с которым мусульмане в сети сталкиваются регулярно. Известны случаи, когда сотрудники спецслужб сами администрируют профильные каналы и чаты, мимикрируют под сторонников или даже членов ИГ, общаясь с использованием специфического «сленга», сами пишут мусульманам провокационные вопросы и предложения, агитируют на совершение незаконных действий. В общем, устраивают всевозможные провокации, благодаря которым потом могут повышать показатели по «борьбе с экстремизмом». Подобные персонажи в любых мусульманских чатах (в том числе и обычных, не-радикальных) — распространённое явление. Собственно, администраторы чатов сторонников ИГ регулярно сами стараются вычислять силовиков и предупреждать о них остальных «коллег». Насколько это эффективно, судить сложно.

Примечателен тут популярный канал «Д///ИХАД». В нём регулярно публикуются материалы, касающиеся ИГ и других крайних структур, сред и субкультур и религиозных вопросов вообще. Контент подаётся в сатирической манере — порой с откровенным издевательством и карикатурным стёбом, но явно с хорошим пониманием проблемы и глубоким личным участием. В последнее время в канале нередко обыгрывается и тема СВО как «джихада».

Источники «Вёрстки» утверждают, что анонимный канал ведут те самые сотрудники, которые мониторят экстремистский интернет и «сидят» в соответствующих чатах по долгу службы ещё со времён расцвета джихадистского подполья на Северном Кавказе.

Впрочем, антитеррористического эффекта в провокациях вроде канала «Д///ИХАД» нет — скорее, наоборот, подобная активность вызывает озлобление части мусульман, которые видят в этом вызов и кощунство, в том числе по отношению к исламу как таковому. Не исключено, что на подобную деятельность выделяются даже гранты по линии специфических фондов, поддерживающих борьбу с экстремистской пропагандой в интернете. Хотя прямых подтверждений этому нет, подобные оценки в беседах с авторами «Вёрстки» на условиях анонимности давали многие профильные эксперты.

Что такое «Провинция Хорасан»?

С недавних пор контент на языках народов Центральной Азии имеет дополнительный канал производства и распространения — «Исламское государство провинции Хорасан» (далее ИГПХ). Это название на слуху в контексте теракта в «Крокусе». Дело в том, что ИГ позиционирует себя не как простую организацию, а как халифат — государство для всех мусульман. Соответственно, свои региональные филиалы она называет «провинциями» («вилаятами» по-арабски).

ИГПХ ранее контролировало определённые территории в Афганистане, однако с приходом к власти талибов было полностью разгромлено и ушло в подполье. При этом, хотя ИГПХ и ослабло «на местах», оно парадоксальным образом расширило свои возможности для проведения «внешних» операций.

Можно сказать, что ИГПХ сейчас переходит от локальной ориентации к более глобальной. Первое направление её стратегии — постоянная пропагандистская кампания. В отличие от других филиалов ИГ, ИГПХ создала собственную независимую медиаструктуру через свой медиафонд «Аль-Азаим», который выпускает материалы на арабском, английском, фарси, пушту, таджикском, урду и узбекском.

Контент ИГПХ направлен на широкий круг иностранных целей — от соседних стран до международных тяжеловесов. Так, фонд выпустил брошюру об атаке в Москве, а также постер с угрозами мести за пытки задержанных «муджахидов Исламского государства».

Второе направление деятельности ИГПХ — планирование и проведение терактов за рубежом. Так, боевики ИГПХ продолжают совершать нападения на территории Пакистана. Ранее также отмечались и трансграничные ракетные удары из Афганистана по Таджикистану и Узбекистану. Кроме того, группировка атаковала объекты на Мальдивах (февраль и апрель 2020 года) и в Ширазе (Иран). На сентябрь 2023 года правоохранительные органы пресекли ещё как минимум пятнадцать атак ИГПХ в Индии (3), Иране (4), Германии (3), на Мальдивах (1), в Катаре (1) и Турции (4). Помимо подготовки терактов, с 2020 г. власти различных стран, в том числе Великобритании (2), Индии (3), Турции (1), Пакистана (1) и США (2), неоднократно арестовывали членов и сторонников ИГПХ за вербовку и сбор средств.

Особенность терактов ИГПХ в том, что во многие планы нападений, схемы финансирования и вербовки были вовлечены граждане Таджикистана. Так, 28 января 2024 года атаку на католическую церковь Святой Марии в стамбульском районе Сарыер осуществили, по версии правоохранительных органов, таджик и россиянин. Погиб один человек, но уже тогда заговорили, что есть угроза продолжения синхронизированных в разных странах акций ИГ, как это было в середине 2010‑х годов. Кстати, ответственность за теракт в Сарыере группировка взяла на себя именно через Telegram. А незадолго до нападения турецкие власти арестовали 25 предполагаемых членов ИГ по всей стране.

21 марта 2024 года (уже во время Рамадана и за день до событий в Подмосковье) ИГПХ взяло на себя ответственность и за самый большой теракт в этом году в Афганистане — там взорвали очередь людей, ожидавших зарплату, 27 человек погибло. Смертником, по данным талибов, выступил Асадбек Мадияров, снова гражданин Таджикистана.

На информационном ресурсе Al-Mersaad Media, связанном с талибами, уже давно бьют тревогу о потоке граждан Таджикистана на территорию их страны для участия в террористических актах. Так, в августе 2023 года у них даже выходила серия видео-интервью с задержанными таджикистанцами (молодыми людьми, а порой даже подростками), где они все озвучивали на удивление схожую историю: слушали проповеди джихадистских проповедников в интернете, состояли в тематических чатах. Затем на связь выходил человек (разумеется, не представившись) и предлагал помочь с непосредственным участием в совершении того или иного действия против новых властей Афганистана (напомним, талибов в ИГ считают вероотступниками).

Почему именно Таджикистан

Активное участие граждан Таджикистана в совершении терактов объясняется тяжёлой социально-политической и экономической ситуацией в стране. Важно, что в Таджикистане религиозные свободы крайне ограничены: практикующие мусульмане сталкиваются с дискриминацией и нередко рискуют получить реальные тюремные сроки. Режим президента Эмомали Рахмона проводит авторитарную политику, подавляя проявления публичной религиозности людей, особенно «мусульман-салафитов» — как реальных, так и просто тех, кого власти заклеймили этим термином на своё усмотрение.

Власти Таджикистана запретили «салафию» в 2009 году, охарактеризовав её как «экстремистское течение ислама». Речь идёт о запрете именно идейного течения, а не конкретной организации. Понятно, что юридически точно определить принадлежность к «салафии» невозможно, ровно как и невозможно назвать точное количество людей, которые сейчас находятся в тюрьмах страны по обвинениям в «салафизме». В то же время комиссия США по религиозной свободе уже много лет обращает внимание на «переполненность» таджикских мест заключения осуждёнными по данной статье.

В итоге даже простое исполнение исламских ритуалов в формах, которые власти считают «чуждыми» или не соответствующими правительственной интерпретации, порой подлежит уголовному преследованию. Отсюда эксцессы, вроде задержаний всех бородатых и бритьё насильно в отделениях полиции.

В недавнем докладе USCIRF отмечается, что нынешняя политика Таджикистана использует тему «исламистской угрозы» в своих целях. Например, так называемый «закон о противодействии экстремизму» не даёт чёткого определения этому термину и позволяет произвольно арестовывать всех, кто неудобен режиму — без необходимости доказывать, совершал человек действия, связанные с насилием или подстрекательством к насилию. Государственные органы Таджикистана выносят приговоры об экстремизме в рамках закрытых слушаний, в которых предпочтение отдаётся обвинению, а независимый анализ не предусмотрен в принципе.

Органы власти под руководством Эмомали Рахмона поставили под жёсткий контроль все сферы религиозной жизни в стране, пытают активистов, убивают, препятствуют практиковать религию даже в быту и к тому же лишают активных верующих какой-либо возможности политического участия. Всё это стало идеальным полем для пропаганды со стороны террористических организаций, которые предлагают альтернативные решения запросам на справедливость. Молодёжь, которая не воспринимает официальных мулл в мечетях, ринулась к единственному средству удовлетворения их интереса к религии — в Сеть.

А ведь ещё лет 10–15 назад Таджикистан, по оценкам собеседников «Вёрстки», отличался от соседей более низким уровнем экстремизма.

Росту влияния ИГ в Таджикистане помогло также устранение из публичной политики умеренных исламистов в виде Партии исламского возрождения, выражавшей протест религиозной части населения, и выдавливание салафитских проповедников из числа противников ИГ.

ПИВТ, вплоть до своего запрета в 2015 году, оставалась главной легальной оппозиционной партией страны — и призывала к защите не только религиозных, но и прочих свобод в стране. А крупных таджикоязычных салафитских интернет-лекторов, в основном проживающих за пределами страны, «затакфирило» (объявило неверными) само «Исламское государство», чтобы вызвать отторжение к ним у молодёжи. По логике ИГ, эти проповедники своей мягкой политической позицией сбивали салафитскую молодёжь с пути вооружённой борьбы против правительства.

Огромную роль в популярности ИГ играет, конечно, и превращение Таджикистана в классический failed state. Симптом этого — частые оценки, что уже порядка трети населения страны перебрались на заработки в Россию на постоянной и временной основе.

Помимо ужасающей бедности и безработицы, коррупции, клановости и кумовства, жители Таджикстана жалуются на огромное отчуждение власти от граждан. Официальный Душанбе мало волнует судьба соотечественников, оказавшихся за рубежом и особенно столкнувшихся с какими-то проблемами. Так, авторам «Вёрстки» часто приходится слышать от таджикистанцев, что «наше государство нас кинуло».

В связи с этим ещё показательнее попытки Рахмона снять с себя любую ответственность за события в Подмосковье, отделавшись ритуальным осуждением терроризма и заявлением, что у террористов нет не только «религии и национальности», но даже «родины»(!). И это при том, что авторам «Вёрстки» точно известно: таджикские силовики активно взаимодействуют с российскими коллегами «во всех деликатных вопросах».

Напоследок ещё один фактор, способствующий расцвету пропаганды ИГ в закрытой таджикской среде. Дело в том, что страна оказалась на периферии не только международного внимания, но даже исламского мира, занятом проблемами Ближнего Востока. Таджикистан не затрагивают и общетюркские тренды, ограничен доступ в страну и шиитского Ирана. И в то же время языковая общность у таджиков именно с суннитским Афганистаном, где базируется «Исламское государство — Провинция Хорасан.

Неожиданные противники ИГ

Интересно, что наиболее активные и эффективные борцы с пропагандой «Исламского государства» — сторонники движения «Талибан» и «Аль-Каиды». Вообще от стороннего наблюдателя нередко ускользает факт, что современный «исламизм» — феномен крайне неоднородный.

«Исламистами» могут быть очень разные политические силы: например, такое исламо-демократическое движение, как тунисская «Ан-Нахда», которая была основным драйвером для демократизации страны и чья политика превратила Тунис на долгие годы в страну с самым высоким показателем индекса политических свобод среди арабских стран.

Но «исламистами» могут быть и радикальные джихадисты, вдохновители и исполнители кровавых терактов, маргинальные даже для самой исламистской политической сцены. К «исламистам» нередко относят даже президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. В конце концов, даже «джихадисты» неоднородны — одно из самых кровопролитных противостояний разворачивается как раз-таки между «Исламским государством» и «Аль-Каидой».

По статистике, большинство жертв атак «Исламского государства — Провинция Хорасан» — именно другие мусульмане. Больше всего атак организация совершает в Афганистане — за последние два года не меньше пятисот! Причём акции эти чаще всего проводятся путём самоподрыва смертников в мечетях. Неверными, которых дозволено убивать, объявлены прочие джихадисты, салафиты, не говоря уже о «талибах», «ихванах» («братьях-мусульманах»), суфиях и шиитах.

Что нас ждёт дальше

Пропаганда ИГ — не какой-то волшебный способ в одно мгновение превратить законопослушного гражданина в террориста. Её целевая аудитория — это люди, которые готовы этот контент потреблять, а чаще всего даже специально его ищут. Заставляет задуматься (а может, даже и ужаснуться!), что в мире до сих пор не существует адекватных мер решения возникающих тут проблем.

Эффективнее всего пропаганду ИГ можно нейтрализовать лишь одним способом — устранить причины, благодаря которым она находит отклик у людей. Но это слишком сложно, особенно в тех случаях, когда государству надо «начинать с себя». Так что никаких иных идей, кроме запретительных и малоэффективных, в арсенале интернет-борцов с терроризмом в общем-то и нет.

К сожалению, в современной России, где трудовые мигранты из стран Центральной Азии — крайне маргинализированная социальная группа; а в государствах, откуда они приезжают, политика в сфере религиозной свободы крайне противоречива и включает тоталитарные практики — риск вовлечённости людей в активность террористических структур крайне высок.

Само «Исламское государство», потеряв территориальный контроль практически во всех регионах, кроме Африки, делает ставку именно на проведение громких и резонансных атак. С их помощью ИГ может пробудить пока что ещё спящие ячейки активистов как в России, так и на Ближнем Востоке и в странах Европы, как это было 10 лет назад. В итоге основная цель подобных терактов — показать потенциальным и действующим сторонникам, что организация всё ещё способна на кровавые атаки, устрашение населения и месть за убитых братьев по вере. Хотя успешность этих атак зависит в том числе от того, найдутся ли сторонние структуры, которые в своих целях захотят этому как-то посодействовать.

Напомним, ранее «Вёрстка» реконструировала хронологию теракта в «Крокус Сити Холле», рассказывала о том, что глава ФСБ обвинил Украину в причастности к теракту в «Крокус Сити Холле», но Путин не смог назвать заказчика, и о том, что в Госдуме всерьёз обсуждают возврат смертной казни в России.

Обложка: Лида Курносова

Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →