«Дома не мужики, а перекати-поле»

С вес­ны 2023 года длит­ся абсурд­ная попыт­ка обви­нить созда­тель­ниц спек­так­ля «Финист Ясный Сокол» Евге­нию Бер­ко­вич и Свет­ла­ну Пет­рий­чук в оправ­да­нии тер­ро­риз­ма (ч. 2 ст. 205.2 УК РФ). Най­ти это самое оправ­да­ние ока­за­лось так слож­но, что экс­пер­ти­зы по делу — сна­ча­ла лже­на­уч­ная, деструк­то­ло­ги­че­ская, а теперь «линг­ви­сти­че­ская» — пута­ют­ся в соб­ствен­ных аргу­мен­тах, ука­зы­вая на про­ти­во­ре­ча­щие друг дру­гу уста­нов­ки пье­сы. Пер­вая лже­на­уч­ная экс­пер­ти­за усмот­ре­ла в тек­сте одно­вре­мен­но ради­каль­ный феми­низм и ради­каль­ный исла­мизм, кате­го­рии, ежу понят­но, несов­ме­сти­мые. Вто­рая же усмот­ре­ла про­слав­ле­ние ислам­ских бое­ви­ков на фоне кри­ти­ки «рус­ских муж­чин». Но более все­го новая экс­пер­ти­за кри­ти­ку­ет, судя по пере­ска­зу «Ком­мер­сан­та», «репре­зен­та­цию внеш­не­го и внут­рен­не­го состо­я­ния Марьюш­ки, кото­рая не рас­ка­и­ва­ет­ся, а, наобо­рот, демон­стри­ру­ет стой­кость и непо­ко­ле­би­мость в сво­их рели­ги­оз­ных убеж­де­ни­ях и отно­ше­нию к «Фини­стy Ясно­му Соко­лу». Впро­чем, это мог­ло бы быть с таким же успе­хом выво­дом по вооб­ра­жа­е­мо­му три­бу­на­лу про­тив Ека­те­ри­ны Коло­тов­ки­ной.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

Пье­са «Финист Ясный Сокол» — это соеди­не­ние доку­мен­таль­ных фраг­мен­тов судеб­ных засе­да­ний, инструк­ций из интер­не­та и ска­зоч­ных моти­вов. Если упро­щать, Марьюш­ки — это образ неза­мет­ной для сво­е­го окру­же­ния рос­сий­ской девуш­ки, кото­рую по интер­не­ту с помо­щью рас­ска­зов о геро­из­ме и нере­а­ли­стич­ных обе­ща­ний вер­бу­ют бое­ви­ки запре­щён­ной в Рос­сии тер­ро­ри­сти­че­ской орга­ни­за­ции. После это­го Марьюш­ка ока­зы­ва­ет­ся в рос­сий­ском суде, где её обви­ня­ют по тер­ро­ри­сти­че­ским ста­тьям УК РФ. Как писа­ла Свет­ла­на Пет­рий­чук: «Моя геро­и­ня — некий соби­ра­тель­ный образ. Жен­щи­ны, кото­рой для люб­ви не нуж­ны осо­бые усло­вия. Все­гда гото­вой на жерт­вы. И, конеч­но, недо­люб­лен­ной — роди­те­ля­ми и окру­же­ни­ем, а пото­му счи­та­ю­щей, что любовь обя­за­тель­но долж­на быть ею заслу­же­на. Буд­то до люб­ви нуж­но дой­ти за три­де­вять земель, а ина­че ты её недо­стой­на».

Посто­ян­ное ощу­ще­ние соб­ствен­ной непол­но­цен­но­сти геро­и­ни появи­лось в ней из-за жиз­ни в пат­ри­ар­хат­ном обще­стве. Рус­ские муж­чи­ны в нём, гово­рит Марьюш­ка, для дево­чек и жен­щин «луч­ше все­го уме­ют делать три вещи: кри­ти­ко­вать, давать сове­ты и наве­ши­вать чув­ство вины». Если вни­ма­тель­но ана­ли­зи­ро­вать пье­су, то ста­но­вит­ся понят­но, что озву­чен­ные обви­не­ния в адрес «рус­ских муж­чин» явля­ют­ся на самом деле обви­не­ни­я­ми в адрес суще­ству­ю­щей пат­ри­ар­хат­ной систе­мы. Не зря закан­чи­ва­ет­ся пье­са инструк­ци­ей о том, как пра­виль­но завя­зы­вать пла­ток в рос­сий­ской коло­нии, пла­ток, кото­рый сле­ду­ет носить, «что­бы у заклю­чён­ных не появ­ля­лось невер­ное пред­став­ле­ние, что они и над­зи­ра­тель­ни­цы рав­ны».

У Марьюш­ки из пье­сы, сколь­ко бы баш­ма­ков она ни сно­си­ла, нет спо­со­ба выбрать­ся из лаби­рин­тов наси­лия, пат­ри­ар­ха­та, рос­сий­ско­го «пра­во­су­дия» и вой­ны. И эта худо­же­ствен­ная все­лен­ная, до боли напо­ми­на­ю­щая нашу реаль­ность, вызы­ва­ет ото­ропь, а глав­ная геро­и­ня — сочув­ствие. Но вот толь­ко под­ра­жать ей нико­му реши­тель­но не хочет­ся. Более того, поступ­ки и харак­тер глав­ной геро­и­ни даже могут пугать чита­те­лей и зри­те­лей. И вовсе не пото­му, что она пыта­ет­ся сохра­нить досто­ин­ство и надеж­ду в уни­что­жа­ю­щих её обсто­я­тель­ствах, что взбе­си­ло автор­ку послед­ней экс­пер­ти­зы, но от того, как мили­та­ризм про­ни­зы­ва­ет вооб­ра­же­ние Марьюш­ки — и дела­ет её уяз­ви­мой перед вер­бов­кой бое­ви­ка­ми. Этот мили­та­ризм — часть совре­мен­ной рос­сий­ской куль­ту­ры, с её куль­том Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны и агрес­сив­ной внеш­ней поли­ти­кой. Так, для сво­е­го спо­кой­ствия геро­и­ня повто­ря­ет счи­тал­ку «Аты-баты, шли сол­да­ты» (и имен­но ей закан­чи­ва­ет­ся спек­такль), кото­рая дала назва­ние извест­но­му филь­му о ВОВ. Отсю­да же и пред­став­ле­ние о муж­ском досто­ин­стве как спо­соб­но­сти уби­вать за инте­ре­сы груп­пы — такая кар­тин­ка мира в голо­ве не толь­ко у Марьюш­ки. «Дома не мужи­ки, а пере­ка­ти-поле. Ника­ких убеж­де­ний, одни полу­ме­ры. А Финист пред­став­ля­ет собой муж­ской иде­ал, кото­рый крайне слож­но най­ти в совре­мен­ном запад­ном обще­стве, образ силь­но­го, бес­страш­но­го муж­чи­ны, гото­во­го уби­вать и уми­рать ради сво­их иде­а­лов», — гово­рит судье Марьюш­ка. На что судья пока­за­тель­но отве­ча­ет «Допу­стим». Достой­ная жен­ская роль в этой мон­стру­оз­ной кар­тине мира Марьюш­ки — само­по­жерт­во­ва­ние и под­держ­ка тех, кто готов уби­вать.

Ничего не напоминает?

Эти сло­ва Марьюш­ки о насто­я­щем муж­чине после 24 фев­ра­ля 2022 года лег­ко пред­ста­вить (а по мне­нию судеб­ной экс­перт­ки, кажет­ся, и сле­ду­ет) в речи, допу­стим, Пути­на на встре­че с семья­ми воен­ных. Имен­но в сме­щен­ной реаль­но­сти совре­мен­ной Рос­сии, где муж­чи­на с авто­ма­том, уби­ва­ю­щий людей, — это поло­жи­тель­ный образ, а готов­ность девуш­ки ко все­му ради жиз­ни с таким муж­чи­ной — соци­аль­но одоб­ря­е­мое пове­де­ние, мож­но про­честь эту пье­су в духе роман­ти­за­ции тер­ро­риз­ма, как это сде­ла­ла экс­перт­ка. Евге­ния и Свет­ла­на рабо­та­ли над спек­так­лем, оче­вид­но, из про­ти­во­по­лож­ных пози­ций.

Образ Марьюш­ки в пье­се резо­ни­ру­ет с акту­аль­ны­ми госу­дар­ствен­ны­ми ожи­да­ни­я­ми от рос­сий­ских жен­щин — теперь их коучат, как быть хоро­ши­ми жёна­ми сол­дат. Мож­но срав­нить «Финист» с дву­мя недав­но вышед­ши­ми доку­мен­таль­ны­ми пье­са­ми, осно­ван­ны­ми на чатах жён рос­сий­ских сол­дат, «Жёны Ваг­не­ра» и «Син­дром Мороз­ко». Пора­жа­ет, что сло­ва Марьюш­ки о «рус­ских муж­чи­нах» зву­чат и в речи одной из «Жён Ваг­не­ра»: «Я на мужи­ков теперь смот­реть не могу. Они тут ходят кай­фу­ют, пив­ко попи­ва­ют. Тош­но смот­реть, тва­ри, нена­ви­жу».

Мно­гое вдруг ока­зы­ва­ет­ся созвуч­но в жиз­ни геро­и­ни, бегу­щей за ислам­ским фун­да­мен­та­ли­стом, и совре­мен­ны­ми жёна­ми воен­ных: иде­ал «насто­я­ще­го муж­чи­ны», гото­во­го уби­вать, осуж­де­ние не вою­ю­щих муж­чин, любовь по интер­не­ту, сва­дьба по скай­пу, ожи­да­ние встре­чи, путе­ше­ствие за люби­мым за три­де­вять земель и даже такая деталь — «наряд­ное» бельё для встре­чи. Марьюш­ка в пье­се поку­па­ет для встре­чи с Фини­стом спе­ци­аль­ное бельё: «Напи­са­ла матуш­ке, что в уни­вер­си­тет еду, поло­жи­ла в сум­ку вто­рую юбку и бельё новое кру­жев­ное — я в „Инти­мис­си­ми“ заго­дя купи­ла на осо­бый слу­чай — и отпра­ви­лась в путь-доро­гу даль­нюю искать желан­но­го Фини­ста ясна соко­ла». Жена моби­ли­зо­ван­но­го в пье­се Яны Сад «Син­дром Мороз­ко» гово­рит: «Он мне позво­нил сейчас по видео. И меня накры­ло мед­ным тазом. О пло­хом — ни на мину­ту! Он так силь­но изме­нил­ся, тако­го муж­чи­ну я теперь гото­ва всю жизнь ждать. Я сбе­га­ла за кру­жев­ным бельём». Даже если герой на войне нахо­дит дру­гую жен­щи­ну — жены счи­та­ют, что он дол­жен остать­ся геро­ем в гла­зах обще­ства.

Пока­за­тель­но и то, что до пол­но­мас­штаб­но­го втор­же­ния на тер­ри­то­рию Укра­и­ны образ Марьюш­ки, вер­ной спут­ни­цы вою­ю­ще­го муж­чи­ны, не был осо­бен­но попу­ля­рен в Рос­сии. А пото­му и вычи­тать роман­ти­за­цию тер­ро­риз­ма было слож­но, а вот почув­ство­вать сочув­ствие к поте­рян­ной глав­ной геро­ине — лег­ко. Пье­су ста­ви­ли в коло­ни­ях, она полу­ча­ла госу­дар­ствен­ные награ­ды: ещё два года назад нико­му бы и в голо­ву не при­шло, что отча­ян­ное пове­де­ние глав­ной геро­и­ни, буду­щей жены бое­ви­ка, может быть вос­при­ня­то поло­жи­тель­но. Для это­го дол­жен был про­изой­ти серьёз­ный цен­но­стый сдвиг, и появит­ся тыся­чи жён воен­ных, отпра­вив­ших­ся захва­ты­вать сосед­нее госу­дар­ство.

Облож­ка и иллю­стра­ции: Дмит­рий Осин­ни­ков

Под­дер­жать «Вёрст­ку» мож­но из любой стра­ны мира — это всё ещё без­опас­но и очень важ­но. Нам очень нуж­на ваша под­держ­ка сей­час. Как нам помочь →