«Минус рука? Плюс апгрейд». Что происходит с протезной индустрией в России
Почему и обычным людям с инвалидностью, и участникам войны в Украине трудно получить хороший протез
На четвертый год войны в России нужно все больше протезов: по оценкам властей, примерно половине участников «СВО» с тяжелыми ранениями ампутируют конечности. Повышенный спрос со стороны военных и возросшее внимание государства — возможность для развития отечественного протезирования. Но комплектующие продолжают закупать из-за рубежа, в том числе из «недружественных стран» — в 2024 году импорт составил рекордные 185 млн долларов. Из-за бюрократии и перегруженности протезных предприятий и военным, и гражданским людям с инвалидностью приходится ждать изделия месяцами. А получив девайс, не все могут им пользоваться. Как устроено протезирование в России и что его ждет после окончания активных боевых действий — в материале «Вёрстки».
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
Иринеi ампутировали часть правой ноги ниже колена в начале 2022 года, после несчастного случая. Она была в шоке и не понимала, как жить с инвалидностью, но однажды случайно увидела в поисковике рекламную фотографию: девушка с протезом идет по центру Москвы в лучах солнца и широко улыбается. Ирина поняла, что хочет чувствовать себя так же, как эта девушка. Она заказала протез в немецкой компании Ottobock. А через 22 дня началась полномасштабная война в Украине.
Из-за санкций логистика усложнилась. Женщина ждала протез полгода — и всё-таки дождалась. Но оказалось, что он перестал ей подходить — у Ирины изменился вес, протез стал короче другой ноги, женщина хромала.
Тогда Ирина пошла оформлять новый протез. В профильном центре лежали рекламные буклеты. На части из них — все та же привлекательная девушка с протезом ноги, которую Ирина видела в интернете. Сверху лежали уже новые буклеты — с изображениями протезированных военных. Они не улыбались.
Осенью в Ростове появилась другая реклама протезов для военных. Мужчина в камуфляже задумчиво смотрит в камеру, придерживая подбородок футуристичным протезом. Надпись гласит: «Минус рука? Плюс апгрейд. Будущее в твоих руках». Билборд рекламирует клинику «Протезы для СВОих», которую в сентябре 2025 года открыл вагнеровец Владимир Рассказов.
На самом деле протез — не только не «апгрейд» ампутированной конечности, это даже не ее полноценная замена, объясняет «Вёрстке» основатель небольшого протезного предприятия и врач-протезист с 25-летним стажем.
«Невозможно сравнить с протезом уникальный человеческий орган. Он эволюционно много лет создавался, там все продумано. Мы двигаем руками и ходим ногами, не задумываясь. Даже самый дорогой и передовой протез так не может», — говорит врач.
Косметические или функциональные: как устроены современные протезы конечностей
Современные протезы состоят из модулей — разных частей. Например, есть гильза для культи — сохранившейся части конечности, искусственные локтевые и коленные суставы, кисти, стопы. Их могут создавать на разных производствах — и они будут собираться, как конструктор.
Протезы бывают разного назначения. Главная функция нижних протезов, по словам врача, «доставка тела из точки А в точку Б». Такие девайсы для передвижения называются бытовыми. В них могут быть шарниры, работающие по разному принципу:
— гидравлические — в них есть цилиндры и поршни, движения становятся более плавными из-за сопротивления жидкости;
— пневматические — в них движение выполняется с помощью сжатого воздуха;
— микропроцессорные — они управляются с помощью электронных датчиков в культеприемной гильзе, самые продвинутые суставы сами реагируют на положение протеза, сгибаются и разгибаются автоматически.
Также есть нижние протезы для купания — они делаются из водонепроницаемых материалов. И спортивные протезы, для разных дисциплин — с повышенной подвижностью и прочностью.
Протезы рук бывают косметическими — они могут выглядеть и реалистично, и футуристично, главное, что там не будут сгибаться и двигаться элементы. Девайсы для того, чтобы что-то брать, называются функциональными. Они бывают:
— тяговые — в них есть пружина, она крепится на бандаж к плечу второй руки, когда человек тянет плечи вперед, пружина открывыет кисть, при расслаблении протез закрывается;
— биоэлектрическими (бионическими) — датчики реагируют на сокращение и расслабление мышц в культе, кисть раскрывается и закрывается; в более продвинутых моделях можно программировать разные типы движения, как азбукой морзе.
Если у человека ампутирована только одна рука, как правило, функциональный протез ему не так нужен: что-то брать быстрее и удобнее второй рукой. Многим достаточно косметического протеза.
Еще есть разные рабочие протезы рук. У них есть съемные насадки вместо кисти, например, упор для пола, крепление для езды на велосипеде.
«Порезал врача — сразу отправили на протезирование»
Прапорщика Юрия Поповаi ранили 6 июня 2024 года, накануне его 29-летия. «Было бы очень печально, если бы я сдох», — иронизирует он в разговоре с «Вёрсткой». Во время штурма военный задел правой ногой мину. Стопа отлетела, осталась только часть пятки. «Я должен был вытащить личный состав и подорвался. Они все там погибли. И тех, кто меня вытаскивал, в живых уже нет».
Попов в армии с 2013 года — сначала прошел срочную службу, в 2016‑м заключил контракт. В начале вторжения Юрий служил в 200‑й отдельной мотострелковой бригаде, известной жалобами бойцов на «обнуление». Он подтверждает рассказ о командире, который выстрелил в грудь рядовому — «только было еще жестче». Сам Попов командовал, в основном, завербованными заключенными — «контингентом со сроками от 15 до 25 лет» и «такими преступлениями, что даже страшно их вспоминать».
Юрий лечился несколько месяцев, 6 декабря 2024 года выписался. В военном госпитале Бурденко в Москве ему ампутировали 20 сантиметров поврежденной ноги — по голень. Но малая берцовая кость осталась торчать. «Я могу носить только один вид протеза, с чехлом. Это очень херово», — жалуется прапорщик.
На протезирование его отправили очень быстро — уже спустя месяц после выписки Попов получил карбоновый протез стопы от Минобороны. Военный объясняет это тем, что он «порезал лечащего врача» вместе с несколькими другими пациентами, ожидавшими протеза. Подробности нападения он помнит плохо: все были в нетрезвом состоянии, по его словам, врача порезали столовыми приборами.
«Если вы не знаете своего лечащего врача, а потом она приходит откуда-то, а там парни в таком состоянии… Есть и перепитые, кто-то и под наркотиками. Конечно, стресс сразу херачит», — объясняет Юрий. У него до сих пор случаются резкие скачки настроения, по ночам он просыпается от кошмаров «оттого, что делал с людьми» и фантомных болей.
Помимо ускоренного перевода в протезный центр Вороновское последствий для Юрия и других нападавших не было. По словам военного, порезы врача не были глубокими: «по рукам прошлись по-быстрому, там пара царапин».
Юрий ждал протеза дома: возвращаться в госпиталь он не хотел, ведь потасовки случались и между военными. «В госпитале надо еще выжить, потому что, блядь, могут свои же зарезать»i. Знакомые приносили ему еду. Нога загноилась, но лечил он ее сам заживляющими мазями.
«Нужно работать с протезистом, а не пить»
По оценкам Международного института стратегических исследований, в конце 2024 года на фронте получили тяжелые ранения и приобрели инвалидность 376 тысяч россиян. Среди российских военных, утверждал замминистра труда Алексея Вовченко, у более половины прошедших медико-социальную экспертизу для установления инвалидности были ампутации. В 80% военные теряют нижние конечности, в 20% — верхние. Влияние боевых действий можно проследить и по общей статистике: всего в России в 2022 году получили инвалидность 565 тысяч человек (на 29 тысяч больше 2021 года), в 2023‑м — 726 тысяч, с 2024 года данные не публикуются.
Далеко не всем так везет со скоростью получения протеза, как Юрию. «Вёрстка» рассказывала, что в центре «Вороновское» некоторые военные месяцами ждали протезирования: раненых было много, а протезов не хватало.
Учитывая, что каждый протез нужно «подогнать» под человека и научить им пользоваться, многие компании не справляются с наплывом госзаказов. Отсюда и многомесячное ожидание, на которое жаловались собеседники «Вёрстки». Представители протезных предприятий указывали на кратный рост обращений в период «СВО». По их оценкам, около 70% от всех запросов — именно военнослужащие, в том числе бойцы различных ЧВК.
Пока человек числится в штате вооружённых сил РФ, обеспечивать его техническими средствами реабилитации (ТСР), в том числе протезами, обязано Минобороны. Даже если военный находится в госпитале или санатории на лечении. Он должен пройти военно-врачебную комиссию и получить направление лечащего врача на протезирование.
Дальше военный взаимодействует с сотрудником протезного предприятия — компании, у которой заключен контракт с Минобороны. Как правило, это крупные предприятия, в случае Юрия Попова — «Орто-Инновации». Общение с протезистом военный описывает так: «Мы с товарищами ловили его в 6 утра у его кабинета. Он уже бегал от нас, а мы — за ним, на палках». Специалист учил пользоваться протезами, показывал упражнения, подгонял девайсы, чтобы они не терли и не давили.
Врач-ортопед и протезист, с которым поговорила «Вёрстка», отмечает: первичное протезирование может занимать до трех месяцев. Самая интенсивная реабилитация происходит в первый месяц, дальше — контроль.
По словам Юрия Попова, далеко не все военные добросовестно проходят этот важный этап: «Нужно работать с протезистом, а не пить. Мозги ему ебать надо — откуда он знает, где тебе жмет или давит? Конечно, если „залитым“ быть, то [во время реабилитации] все „нормально“ будет. Только когда отойдешь, будет уже поздно».
Сотрудница благотворительного фонда, помогающего людям, нуждающимся в протезах, на условиях анонимности подтверждает «Вёрстке»: после ампутаций многие люди не пользуются средствами реабилитации. Так происходит в том числе из-за психологических барьеров. «У некоторых вообще могут быть психозы оттого, что отсутствует рука и нога. Нарушается целостность их образа», — говорит эксперт. В результате многие просто «кладут протез на полку»: у них нет ни моральных, ни физических сил его освоить.
Перед тем, как получить протез от Минобороны, Попов сдавал мини-экзамен: «сделайте два шага в бок, приставной шаг, поднимите мячик, поднимитесь на стремянку, опуститесь». Это нужно, чтобы доказать врачам: человек — «уверенный пользователь» протеза.
Заместитель министра обороны РФ, председатель фонда «Защитники Отечества»i. Анна Цивилева поручала разработать единые стандарты протезирования, так как у бойцов «нет времени на ожидание». Весной 2025 года чиновница заявляла, что время реабилитации и получения ТСР сократилось до 3–4 месяцев.
«Товарищ-капитан на костылях по окопам бегает»
Владиславу Гетманцеву 53 года, он поехал в «ДНР» добровольцем еще в 2014 году. В начале полномасштабной войны числился в первой гвардейской мотострелковой бригаде. В апреле 2022 года под Авдеевкой потерял две нижние трети левой голени. Месяц полежал в госпитале и вернулся на фронт с ампутированной ногой. «Волонтеры-гуманитарщики увидели, что товарищ капитан на костылях по окопам бегает, [в ноябре 2022 года] подарили мне немецкий протез. Я хожу на нем уже три года. Официально ни армия ни ДНР, ни России мне ничего не дала», — рассказывает Гетманцев.
В очереди на протезирование он стоит с 1 января 2023 года. В октябре 2024-го его уволили из армии, но не выдали ни протез, ни военную пенсию. 4 декабря мужчина выиграл суд с пенсионным отделом Астраханского областного военкомата — должны, наконец, назначить выплаты начиная с мая 2025 года. Получением протеза он планирует заниматься позже.
После увольнения из армии протез от Минобороны получить нельзя, однако «ветеран СВО» имеет право на издание от от Социального фонда РФ наравне со всеми людьми с инвалидностью. Для этого нужно пройти медико-социальную экспертизу (МСЭ) и получить индивидуальную программу реабилитации и абилитации (ИПРА). В этом документе указаны ТСР из федерального перечня, необходимые конкретному пациенту, например трости, костыли, инвалидные коляски, протезы, ортопедическая обувь. Один человек может претендовать сразу на несколько протезов для разных целей. Затем он пишет заявление в Соцфонд, встает на учет и попадает в статистику Минтруда.
Нуждающихся в протезах нижних и верхних конечностях, становится все больше — это подтверждают данные Минтруда. После ампутации рук в 2022 году изделия были необходимы 5,1 тысячи человек, в 2023‑м — 8,3 тысячи, а в 2024‑м — уже почти 11 тысячам. В протезах ног в 2022 году нуждались около 51 тысячи человек, в 2023‑м — примерно 72 тысячи, в 2024‑м — уже более 81 тысячи.
Протезов нужно больше, но инвалидные коляски не нужны: что еще говорят данные о потребности в протезах
Согласно данным Минтруда, растет и число людей, нуждающихся в других специальных приспособлениях для компенсации утраченных функций рук и ног. Речь идет об аппаратах, которые охватывают суставы, сегменты руки или ноги либо всю конечность, а также о туторах — фиксирующих гильзах.
В то же время, хотя потребность в протезах сильно выросла, число нуждающихся в инвалидных креслах увеличилось незначительно — или даже немного снизилось для разных типов. Сотрудник фонда, занимающегося протезированием, объясняет «Вёрстке», что современные протезы позволяют людям обходиться без коляски даже после ампутаций обеих ног.
«Вёрстка» обнаружила, что Минтруд также учитываетi общую численность людей, нуждающихся в различных ТСР — не только протезов. Этот показатель также рос все три года войны. В 2022 людей, нуждающихся в ТСР, было 1,185 млн, в 2023‑м — 1,285 млн, а в 2024‑м — 1,747 млн.
При этом в 2024 году более 104 тысяч человек остались без необходимых им средств реабилитации, еще 129 тысяч обеспечили ТСР лишь частично. В том же году россияне с инвалидностью получили на 53% больше протезов конечностей, чем годом ранее: это 14,5 тысячи изделий для людей, потерявших руки, и 138 тысяч — для лишившихся ног.
Владислав Гетманцев получить протез от Социального фонда не может, потому что у него нет СНИЛС — он входит в пакет документов для заявки. «Я православный христианин, и вот этот СНИЛС сатанинский я принимать не буду. В его основе стоит число 666, и это заменяет собой имя человека, — объясняет Гетманцев. — Я от этого снилса письменно отказался еще в 2001 году. И сейчас получать не буду, для меня это неприемлемо».
«Мы, протезисты, теперь обеспечены работой»
Как и Министерство обороны, Социальный фонд России покупает протезы у протезных предприятий. На сайте госзакупок есть контракты на изготовление протезов, закупку самих протезов и чехлов на культи, гарантийный ремонт.
В госзакупках отражены далеко не все средства, которые протезные предприятия получают от государства. Там нет контрактов с Минобороны: они засекречены. Кроме того, в госзакупках не отражаются денежные сертификаты, по которым можно получить протез. Однако, государственные затраты на индустрию можно оценить по федеральному бюджету.
Научный сотрудник германского Института проблем международной безопасности Янис Клюге обращал внимание, что бюджет на покупку ТСР вырос втрое по сравнению с довоенным периодом. В 2022 году на них выделили 37,3 млрд рублей, а в 2025‑м — уже 75,4 млрд. В бюджете на 2026 год на «обеспечение инвалидов техническими средствами реабилитации» (в том числе протезами) заложено 98,16 млрд рублей. И эти цифры будут только увеличиваться, обнаружила «Вёрстка». В проекте бюджета на 2027 год на это заложено 102,08 млрд, на 2028 год — 106, 16 млрд рублей.
На фоне растущего спроса компании, производящие протезы и их комплектующие, действительно развиваются. По данным исследования Агентства инноваций Москвы, в 2023 году в России было 126 компаний, производящих системы реабилитации, протезы и ортезы. Из них 40% используют высокие технологии. Например, протез кисти от MaxBionic с микропроцессором использует ИИ и «запоминает» наиболее частые движения человека. Осенью 2025 года «Моторика» представила протез с оптическим управлением. В нем есть датчики, реагирующие на изменения в светопроницаемости тканей при движении сухожилий. Это позволяет пользоваться протезом людям с ослабленными мышцами.
Уже в 2025 году в Минтруда говорили о 350 протезных компаний, включая филиалы, которые действуют в 67 регионах страны. Сейчас планируют открыть еще 37 протезных предприятий. Люди, получавшие протезы и до, и после полномасштабного вторжения, отмечают рост конкуренции на рынке. Двое собеседниц рассказали «Вёрстке», что компания «Моторика» звонила им сразу после получения документов для протезирования и предлагала свои изделияi.
«Моторика», «Орто-инновации» и другие: какие компании лидируют на рынке протезирования
Крупный российский игрок, компания «Моторика», специализирующаяся на бионических протезов рук, в 2024 году привлекла 900 млн рублей инвестиций. Ее выручка выросла в 2,1 раза к предыдущему году, составив 4,18 млрд руб. А чистая прибыль увеличилась до 1,65 млрд рублей. С лета 2025 года единственный учредитель «Моторики» — ООО «Хомо Ауктус» (в переводе с латыни — «человек усиленный»). В 2024 году 12,5% долей этой компании купила «дочка» Газпромбанка.
Еще одна крупная протезная компания — «Орто-инновации». В 2024 году ее выручка выросла в 27 раз по сравнению с предыдущим годом и составила 298,6 млн рублей. А чистая прибыль составила 157,7 млн рублей. «Орто-инновации» входят в ГК «МЕТИЗ», другие компании из группы занимаются производством, поставками и продажей комплектующих для протезно-ортопедической отрасли. В 2023 году «МЕТИЗ» купила стартап MaxBionic, разрабатывающий бионические протезы. Согласно официальной презентации компании за 2024 год, которая есть в распоряжении «Вёрстки», сейчас «МЕТИЗ» строит новый завод, который должен увеличить производственные мощности в два раза.
Компания Steplife, которая специализируется на пневматических и бионических протезах ног, в 2024 году увеличила продажи на 363% по отношению к предыдущему году. Выручка Steplife больше, чем в два раза, выросла в 2024 году по сравнению с 2023‑м — до 240 млн рублей. Производитель протезов «ЦИТО» (Центр инновационных технологий в ортопедии) Ростеха тоже нарастил выручку в два раза: с 2,9 млрд в 2023 году до 4,4 млрд рублей в 2024‑м.
Открываются и новые протезные центры — частные или государственные учреждения, в которых принимают пациентов, снимают мерки, подгоняют девайсы под конкретного человека, учат ими пользоваться. Часто это филиалы компании-производителя. Так, у компании «Моторика» есть два центра протезирования в Москве и Петербурге, планируется еще 10 центров по всей стране. «Центр инновационных технологий в ортопедии» (ЦИТО) Ростеха, у которого с 2021 года был крупный комплекс в Москве, в 2025 году открыл «центр высокотехнологичного протезирования» в Петербурге. Сейчас компания строит центр в Архангельской, Кемеровской и Нижегородской областях, а к 2027 году планирует создать 25 филиалов по всей России. Есть и отдельные клиники, которые закупают протезы у других предприятий.
«Государство никогда не обращало внимание на протезную отрасль. Вот сейчас, после СВО, обратило. Во что это выльется, мы не знаем. Иногда [внимание государства] похоже на слона, который зашел в посудную лавку», — рассуждает врач-протезист и основатель небольшого протезного предприятия. Собеседник «Вёрстки» признает, что за последние годы от государства было много инициатив по развитию отрасли, но часто для принятия решений «беседу ведут не с теми людьми, которые в этом правда разбираются». Например, в последние годы для нужд военных открываются большие протезные центры. Однако людям гораздо удобнее протезироваться в небольших мастерских рядом с домом, отмечает эксперт.
В то, что после завершения боевых действий индустрия придет в упадок, врач-протезист не верит. «Поток новых ампутантов закончится. Ну, я надеюсь. Не надо мне новых ампутантов, я найду, чем еще заняться. Но мы, протезисты, теперь в любом случае обеспечены работой. Ампутанты — в основном, молодые люди, и они никуда не денутся. Раз в два-три года они будут возвращаться на повторное протезирование».
«Какая это будет организация и какой она сделает протез — сюрприз»
Даже если человек успешно прошел через все бюрократические процедуры, это не значит, что он получит качественный и подходящий ему протез. Два года назад «ветеран СВО» из Якутии Вадим Шарипов пожаловался, что получил от государства вместо протеза металлическую палку с пластиковым наконечником. После скандала изделие удалось вернуть, но быстро альтернативу ему не предоставили. Уже в 2024 году Российская газета писала, что фонд «Защитники отечества» помог Шарипову «по протезу» и «справиться с адаптацией». Тем не менее, на всех снимках в публикации военный сфотографирован без протеза.
Подводные камни начинаются с момента прохождения врачебной комиссии. «Специалисты, которые в ней состоят, имеют о протезировании крайне скудное представление, — рассказал „Вёрстке“ на условиях анонимности врач-ортопед и протезист. — Они могут писать в заключении, что попало — мы с таким часто сталкиваемся». По словам специалиста, иногда в ИПРА вписывают чрезвычайно много: например, пожилой бабушке предлагают сделать протез ноги с регулировкой каблука. Иногда, напротив, в документ не попадают необходимые девайсы. Соответственно, и получить их от государства человек не может.
Один из военных, с которыми поговорила «Вёрстка», рассказывает, что ему на комиссии выдали ИПРА с гидравлическим протезом — устройство работает на основе жидкости. Но ходить на таком протезе мужчина не может, и врачи рекомендовали ему устройство с микропроцессором. Стоит такой протез дороже, и у военного ушло еще более полугода на повторную комиссию. Его жена ходила «ругаться» в больницу — только после этого мужу вписали в ИПРА подходящий протез. Сейчас военнослужащий ждет, пока девайс изготовят.
Получить необходимые ТСР можно двумя способами: через госконтракт между Социальным фондом и протезным предприятием либо через сертификат. В первом случае человек не знает, что получит. «Тебя ставят в очередь, и компания, которая выиграет тендер на твоё протезирование, предоставит тебе ТСР. Какая это будет организация и какой она сделает протез — сюрприз», — рассказывает «Вёрстке» блогер и предприниматель Катя Крюк, родившаяся без левой руки. В ее ИПРА указаны три протеза: косметический, рабочий, с разными насадками, и бионический, то есть реагирующий на сокращение и расслабление мышц в культе.
Девушка предпочитает не протезироваться по госконтракту, а самой выбирать подходящий девайс. Для этого существует другая процедура — можно получить денежный сертификат на сумму, которой должно хватить для покупки протеза, положенного по ИПРА. Его выдает Социальный фонд, и уже с этим документом человек идет в компанию, чтобы изготовить девайс. «У меня есть старый бионический протез, которому лет семь, — говорит катя Крюк. — А на новый мне не одобряют сертификат».
Кроме того, сертификат могут одобрить на слишком маленькую сумму — ее не хватит на покупку подходящего девайса. Запросить конкретную сумму нельзя, в заявке человек указывает только тип протеза, который ему положен. Сколько именно в сертификате будет заложено средств, зависит от конкретного региона России, и не всегда понятно заранее. «Такое ощущение, что сумму они выбирают рандомно», — жалуется Катя Крюк. Сертификат можно оспорить, заново подав заявление на Госуслугах, но это тоже занимает время.
Катя мечтает о немецком бионическом протезе ТАSКА за 8 миллионов рублей. В нем двигаются все пальцы, можно программировать движения. Сертификаты на такие дорогостоящие протезы получают немногие — во всем сообществе Катя знает буквально несколько таких пациентов.
Некоторые виды протезов вовсе нельзя получить через Социальный фонд. В частности, спортивные — с укрепленной гильзой, плотно прилегающей к культе, и высокой подвижностью. Такие изделия не входят в федеральный перечень ТСР. Их можно изготовить либо за свой счет, либо попросить у благотворительного фонда, либо получить от олимпийского комитета, если человек — член паралимпийской сборной страны. Ветеранам «СВО» спортивные протезы предоставляет федеральный фонд «Защитники отечества». Правда, по словам врача-протезиста, это зачастую не полноценные спортивные протезы, а скорее укрепленные бытовые.
Раньше еще можно было купить протез самостоятельно и потребовать возмещения стоимости от Социального фонда. Но с 1 января 2025 такая схема стала недоступна. Она сохраняется лишь для изделий, купленных до наступления 2025 года.
«Наши нихера не умеют, все запчасти от врага закупаются»
В сентябре 2025 года Анна Цивилева заявила, что Россия вышла на «флагманский уровень» в вопросе протезирования благодаря войне в Украине. «Мы сейчас, наверное, лидируем в этом направлении. Ни Китай, страны АТР, ни страны Европы, не оказывают такую комплексную услугу», — сказала она на Восточном экономическом форуме.
Тем не менее, Россия продолжает закупать протезы за рубежом, причем с каждым годом все в больших масштабах. Согласно данным таможенной статистики ООН, всего в 2024 году в Россию экспортировали протезыi на сумму в более, чем 185 миллионов долларов, посчитала «Вёрстка». Это на 14% больше, чем в 2023 году, на 30% больше, чем в 2022‑м, и на 56% больше, чем в 2021‑м. Ключевым импортером уже несколько лет остается Германия, в 2024 году она поставила в Россию протезы на 54 миллиона долларов. На втором месте Бельгия (45 миллионов), на третьем — Нидерланды (почти 32 миллиона).
Под санкции протезы попадать не должны, поскольку предназначены для гуманитарных целей. Но вот отдельные микропроцессоры, которые используются на производстве высокотехнологичных протезов, могут считаться товарами двойного назначения. Антикоррупционный эксперт Илья Шуманов отмечал, что поставки таких товаров значительно сократились после в 2022—2023-годах.
Сложная логистика зарубежных комплектующих замедляет процесс получения протезов. Представительница фонда «Все Все Вместе», который помогает детям и взрослым после ампутаций, рассказывала, что один из подопечных почти полгода ждал свой протез: одна из его деталей застряла на таможне.
Зарубежные протезы получают в том числе «ветераны СВО». Например, российские военные пользуются продукцией исландской компании Össur. В 2022 году она заявила об уходе из России, однако продолжает сотрудничать с ГК «МЕТИЗ», следует из презентации компании. Выдают военным и немецкие протезы Ottobock — компания и до начала полномасштабной войны в Украине была крупным игроком на рынке.
Аудитор счетной палаты РФ Светлана Орлова в ноябре 2025 года отмечала, что больше половины протезов для участников «спецоперации» Россия покупает в «недружественных» странах. По данным Минпромторга, доля импортных комплектующих и материалов в производстве протезов колеблется от 30 до 60%, в зависимости от используемых технологий. «Наши нихера не умеют, все запчасти от врага закупаются. Только воюйте, в атаку идите, а там враг сделает, что оторвет, то и починит, чтобы продолжали воевать», — иронизирует Юрий Попов.
На качество российских протезов жаловалась всё та же Анна Цивилева. Она пересказала историю военного, который, встав на протез, порвал связки колена. Чиновница добавила, что мужчина, будучи инженером, сам «докручивал и довинчивал» утройство.
«Я знаком с рынком отечественных комплектующих, даже что-то пытался брать, но аналог все равно уступает, — отмечает врач-протезист, с которым поговорила „Вёрстка“. — Но всё, [что появляется на рынке], сметается. Потребность в комплектующих сейчас очень большая».
Высокотехнологичные протезы с микропроцессорами в России практически не производятся, а отечественные комплектующие часто не могут конкурировать с зарубежными. Это подтверждали и председатель Комитета Совета Федерации по социальной политике Елена Перминова, и глава СЕО протезной компании Steplife Иван Худяков.
Врач-протезист объясняет, что для импортозамещения технологичных протезов нужно время. «То, что разрабатывались и апробировались годами и десятилетиями, невозможно взять и повторить за год». По мнению эксперта, важно, чтобы в Россию продолжал ввозиться импортные комплектующие, а у протезистов был выбор.
«Если с протезом что-то случится, это равносильно смерти»
Задача первичного протезирования — вернуть человека обратно в строй, в социум, к привычной жизни, отмечает в разговоре с «Вёрсткой» врач-протезист. Как правило, через два года пациенту необходимо повторное протезирование. «Тогда требование уже другое: быстро и качественно. Человек уже работает, чем-то занимается, имеет обязанности. У него нет времени подолгу лежать в ребцентрах и разрабатывать культю. Он должен приходить туда и менять протез, как обувь», — говорит эксперт.
Но «как обувь» менять устройства не получается. «Я нахожусь в квартире, заваленной протезами, но не работает из них ни один. Эта рука сегодня не отдавала посылку курьеру, проблема с разжатием у этой кисти сильная, — рассказывает блогер Константин Дебликов, которому ампутировали обе руки по локоть после взрыва пиротехники, теперь он пользуется бионическими протезами. — К сожалению, все протезы ломаются, и иногда они ломаются одновременно и оставляют тебя полностью без рук. Теперь мне нужно получать новые протезы и, к сожалению, бюрократическая система у нас довольно сложная и медленная. Я уже несколько месяцев над этим бьюсь, ничего у меня не выходит».
Даже Катя Крюк, которая протезируется с детства, не успевает получать сертификаты на новые устройства раз в три года, как положено ИПРА. Когда девушка хотела заменить бионический протез, ей сказали скачала привезти на врачебную комиссию старый девайс. Эксперты подтвердили, что он не подлежит ремонту. «А если бы не подтвердили, мне бы пришлось идти дальше, подавать жалобы. Требовать новый протез, который положен мне по закону. Нет такого, что вам приходит сообщение: „Получите свой новый протез“. Вы всем должны заниматься сами».
Ирина, потерявшая ногу из-за несчастного случая, рассказывает, что год назад получила протез по сертификату. По словам женщины, за год устройство ломалось трижды, первый раз стопа треснула вскоре после начала использования. В последний раз протез забрали на ремонт почти на две недели: не было нужных запчастей. Сейчас она пользуется старым неподходящим протезом. Чуть медленнее гуляет с собакой, хромает.
Врач-протезист отмечает: сломаться в протезе может любая составляющая. Если это произошло в течение двух лет гарантии, починить или заменить девайс обязано изготовившее его предприятие. Но гораздо чаще, чем из-за поломок, пациенты просят заменить протез, потому что он перестал подходить: изменился вес, гильза стала мала или велика, протез теперь слишком короткий или длинный. Эксперт подчеркивает, что в таком случае менять протез в компании не обязаны. Лишь некоторые социальные предприниматели идут навстречу и делают это бесплатно.
С протезом Юрия Попова пока что всё хорошо. Ограничений в быту он почти не чувствует. Разве что когда в середине улице «маленькая лужица или канавка, которую нужно перепрыгнуть». «Одна-то прыгнет нога, а другая потянет вниз. А так — пойдет», — говорит военный.
В то же время трехлетний немецкий протез Владислава Гетманцева уже «весь раздолбанный». «На прошлой неделе шел по улице, он меня на ходу отвалился, шла такая симпатичная девушка, подумала, что у меня нога отвалилась, чуть не упала в обморок», — рассказывает военный. Он планирует просить новый протез у какого-нибудь благотворительного фонда.
Поломку своего протеза Юрий представляет с ужасом. «Когда протез сломается, треснет, блядь, или что-то оторвется, я не знаю, что делать, это равносильно смерти».
«Инвалиды нахуй никому не нужны, кроме армии»
После протезирования многие «ветераны СВО» остаются на гражданке: инвалидность освобождает их от службы. «Хватит», — лаконично ответил один из собеседников «Вёрстки» на вопрос о возвращении на фронт. Впрочем, некоторые военные, по утверждениям пророссийских СМИ и тг-каналу Минобороны, продолжают участвовать в боевых действиях с протезами рук, ног и даже после четырех клинических смертей.
«Человек может служить с протезом, — отмечает в разговоре с „Вёрсткой“ врач-протезист. — Это же не обязательно солдат, который идет в атаку. Есть много военных специальностей. Если же человек на фронте, многие действительно реабилитированы до такой степени, что они как здоровые. Но случись что с этим техническим средством, человек сразу инвалид. И есть некоторые моменты, которые он сделать не может: прыжки, кувырки и так далее. Поэтому да, на передовую возвращаться можно, но точно не штурмовиком».
Юрий Попов хочет пойти на фронт и работать на складе. Описывать имущество, вести учет оружия — этим он занимался в армии до 2022 года.
«Кому я, нахуй, нужен на гражданке такой? — задается вопросом он. — Инвалид, блядь. Кому нужны инвалиды на гражданке, вот скажите мне? Я вам скажу, они нахуй нигде не нужны, кроме армии. Пока армия даёт служить, значит, надо служить».
Перед отправкой на фронт он планирует получить спортивный протез от фонда «Защитники отечества». «Туда надо ехать с нормальным протезом, который тебя если что вытащит», — говорит Попов. Он уже подал документы в региональное отделение. Закупить протез обещают закупить уже в новом году.
Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →