«На меня завели уголовное дело, но я не жалею, что сбежал»
«Вёрстка» поговорила с двумя дезертирами, которые выехали из России, потому что не хотели воевать
Количество запросов от российских военнослужащих, желающих дезертировать из армии, резко выросло осенью 2023 года, сообщил проект «Идите лесом», который помогает россиянам покинуть воинские части и избежать отправки на фронт. Обращений о дезертирстве стало больше с апреля 2023 года, когда военные начали уходить в отпуска, а в начале сентября они достигли пика — координаторы «Идите лесом» давали по 10–15 консультаций в день. «Вёрстка» рассказывает, как два совершенно разных молодых человека приняли одинаковые решения дезертировать и сбежали из России.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
Имена героев изменены
«Боевые товарищи говорили: если есть возможность, уезжай»
Максиму 28 лет, он родом из Подмосковья, у него экономическое образование, а ещё он десантник — служил срочку в Пскове. Поэтому повестка по мобилизации осенью 2022 года его не удивила — полицейские принесли её по месту прописки, где Максим не жил. Хотя его отец не пустил полицейских домой и повестку не взял, Максим пришёл в военкомат сам.
«Я подумал, что раз вот так сложилось, то я должен пойти», — вспоминает он. В военкомате ему говорили, что мобилизованных «оставят на третьей линии обороны». В учебке, по словам Максима, он оказался одним из самых опытных бойцов, а большинство мужчин не умели обращаться с оружием.
«Первую неделю у нас не было даже инструкторов. Я сам людям показывал, как собирать и разбирать автомат, как его обслуживать, — рассказал он „Вёрстке“. — Настолько всё плохо с подготовкой оказалось. Для меня это было шоком».
На третьей линии обороны оставили далеко не всех мобилизованных — многие попали на передовую. Внятной мотивации участвовать в войне с Украиной почти ни у кого, говорит Максим, не было, пока не начинали погибать их боевые товарищи.
«Для меня это трагедия, потому что я должен был убивать абсолютно такого же парня, как и я. Это геноцид русского народа, — объясняет Максим в разговоре с „Вёрсткой“. — Почему русского? Потому что белорусы, и хохлы, и русские — для меня это одно и то же. Ладно бы это были террористы, исламисты, я бы мог это понять. А своих бить — это я не пойму. И никакой ненависти в украинцам изначально не было».
Максим попал в штурмовой отряд и даже на руководящую должность, в его подчинении было несколько человек. Ходить на штурмы ему «было тяжело», потому что, как он признаётся, 90% солдат шли в бой не с целью взять позицию, а с целью просто выжить.
«Я говорил им, что нельзя так подходить к делу, что надо повыше задирать планку и стремиться к лучшему. Понятно, что люди не хотят убивать людей, но, к сожалению, этому надо учиться, иначе ты просто умрёшь, — говорит Максим. — И те люди, которые этого не понимают и на тренировках страдают хернёй, в итоге либо погибают, либо получают серьёзные ранения».
Максим не жаловался на снабжение, хотя на передовой, вспоминает он, случалось всякое: например, солдат могли не обеспечить едой и водой.
«Несколько раз было так, что не подвезли воды, и мы просто сосали обледеневшие ветки. Что-то похожее я слышал про Вторую мировую, — нервно смеётся он. — Но не думал, что такое случится с нами в реальности».
Несмотря на тяготы войны, Максим был готов служить столько, сколько нужно, пока не случилось одно происшествие.
«Короче, мы вышли на штурм, взяли 700 метров, залегли в лесополосе, и мне по рации передали, что наш танк сейчас будет работать „по хохлам“, — вспоминает Максим. — Он первый раз выстрелил, его откорректировали по рации. Он ударил второй раз и попал. Ему говорят: „В яблочко“, а он вдруг откатывается и бьёт прямо по нам. Ближайший разрыв снаряда от меня был где-то метрах в семи».
Этот случай, говорит Максим, даже попал в украинские новости: противник перехватил переговоры по рации, в которых можно услышать: «Отставить огонь, по нашим попадает. Ты уничтожил часть передка!» i.
Вспоминая этот день, Максим предполагает, что произошедшее было диверсией или результатом коррупции, потому что танкист был «лучшим пацаном» и не мог сам принять решение ударить по своим.
Больше трети личного состава они потеряли ещё при штурме, говорит Максим, а многие оставшиеся в живых были ранены после обстрела своим же танком. Максим и ещё несколько уцелевших военных начали эвакуацию тех, кто сам не мог ходить, но в процессе оказались под огнём украинского гранатомёта. Максима ранило в руку.
«Осколок попал мне в правое запястье. Фонтан крови, естественно, был. Я наложил жгут, отдал товарищам автомат, меня перевязали, и я начал выбираться. Надо было пройти где-то 2,5 километра. Меня жутко тошнило, я проходил 100 метров и чуть ли не терял сознание из-за потери крови», — описывает он.
Выбравшись из зоны обстрела, Максим оказался, как он сам говорит, на «перевалочном пункте», а затем в госпитале, где собрались и другие раненые. На сто человек в этом госпитале было всего два медика, и они не справлялись с оказанием медицинской помощи раненым. Солдаты требовали, чтобы их доставили в госпиталь получше, но ни медики, ни командование не стали этим заниматься. Тогда, по словам Максима, инициативная группа примерно из пятнадцати контрактников и мобилизованных договорилась о том, что их вывезут в более укомплектованную оборудованием больницу.
«Мы связались со своими полковыми докторами. Они вывезли нас на свой страх и риск. Никого не ставили в курс дела», — рассказал Максим.
Так он и ещё четырнадцать человек оказались в госпитале в Марковке, Луганской области.
«Двенадцать из них уехали с тяжёлыми ранениями на Россию, — вспоминает Максим. — А мне доктор сказал: „Мы можем тебя эвакуировать на Россию, но не факт, что тебе осколок вырежут, они там на самотёк это пускают. Другой вариант: мы тебе вырезаем осколок, ты полежишь тут и поедешь обратно воевать“. Я говорю: „Давайте вырезать осколок, у меня всё равно отпуск скоро, а то я воюю уже одиннадцать месяцев“».
В госпитале Максиму удалось отлежаться несколько дней, потом ему пришлось возвращаться в расположение, а через месяц ему дали отпуск.
«А до отпуска мы естественно собирались с ребятами и выпивали — с теми близкими товарищами, это буквально пять человек, которые остались не тяжело ранены и не убиты. И все мои близкие товарищи говорили одну и ту же вещь: если есть возможность, пожалуйста, уезжай, нечего тут делать», — утверждает Максим.
О проекте «Идите лесом», который помогает военным выехать из России, Максиму рассказал друг с гражданки — координаторы рассказали ему, как проще выехать из страны после получения повестки. Максим пытался уговорить уехать и своих боевых товарищей, но все они отказались.
«Один говорил, что у него дети и он не может уехать в другую страну, — вспоминает Максим. — Другой говорил, что не представляет, как жить не в России. Третий только что вернулся из отпуска и шансов незаметно покинуть расположение у него не было. Поэтому я решился один».
Максим связался с «Идите лесом» и получил инструкции, как и каким маршрутом выезжать. Он успел повидаться с матерью, переписать на неё квартиру, взять кредит, чтобы были деньги на первое время. Сначала поездом, а потом и самолётом он спокойно выехал из России, не встретив препятствий от пограничников.
«Сомнений и страха, что меня не выпустят, не было. Сомневаться — вообще не в моей привычке, надо брать и делать», — рассказывает Максим, который к моменту разговора с «Вёрсткой» находился в Армении полторы недели.
Время от времени, признаётся Максим, он вспоминает друзей на фронте и плачет. Чтобы заглушить переживания, он выпивает, а чтобы заработать денег, играет на криптовалютной бирже. В Россию обратно не хочет, войну продолжает считать бессмысленной, а её причины сформулировал для себя так:
«Я недавно обсуждал это с армянами. Два фактора имеют значение: экономика и ЛГБТ. Если в России будут легализованы ЛГБТ, Россия реально вымрет. Если у нас допустить сексуальные меньшинства, это будет беда, будет демографический кризис».
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«Как бы мне не возвращаться на войну»
Пиар-менеджер проекта «Идите лесом» Иван Чувиляев рассказывает «Вёрстке», что рост обращений по поводу дезертирства, который начался весной 2023 года, можно объяснить тем, что мобилизованным начали давать, наконец, отпуска.
«Отпуска плюс ранения: как-никак контрнаступление и тяжёлые бои, — уточняет представитель „Идите лесом“. — Если человек получает ранение, то попадает на эвакуационный пункт, потом в госпиталь в землянке, там лежит, сам себе предоставленный, единственный врач смотрит, как дела с осколком. Если нет сепсиса, отправляет обратно в часть. Если есть сепсис или осколок себя проявляет — в госпиталь подальше. Если серьёзное ранение, можно доехать до Самары. Ну и там уже дело техники: люди уходят долечиваться домой и не возвращаются».
Запросы от военных, говорит Чувиляев, выглядят более или менее однотипно: военный получает отпуск и из отпуска или госпиталя пишет в «Идите лесом»: «Как бы мне не возвращаться на войну?» Обратившемуся объясняют, что он может потратить много времени и сил на то, чтобы пройти военно-врачебную комиссию, на которой ему, скорее всего, скажут, что «у него замечательная категория годности и он абсолютно годится для того, чтобы дальше воевать». После этого человек, как правило, берёт время подумать, возвращается к координатору снова и получает от «Идите лесом» инструкции, как выехать из страны.
План побега и его исход во многом зависят от самого военного.
«Например, нам писал человек, у которого не было вообще никакого ранения, но в госпиталь хотелось, — говорит пиарщик „Идите лесом“. — Он был наглый, весёлый и авантюрный, и поэтому он придумал план сам в диалоге с нашими волонтёрами. Попросил жену прислать ему старый рентген пятилетней давности, на котором видно смещение позвонков, показал этот снимок врачу, и его отправили в Россию в госпиталь. И дальше он был уже свободен и выехал. Но повторюсь, это требует определённого склада ума и характера».
На сто человек, обратившихся за консультацией по дезертирству, говорят в «Идите лесом», двадцать возвращаются за инструкциями. Из этих двадцати пятеро выезжают и отписываются координатору: «Всё в порядке, я выехал».
«Число таких выехавших не спадает, их много, — говорит Чувиляев. — Сегодня с утра выехало ещё двое, за эту неделю это уже четвёртый».
По словам Чувиляева, главное, чем проект помогает потенциальным дезертирам, — это информацией о том, как можно без приключений пересечь границу Российской Федерации и оказаться на территории другой страны: «Наши координаторы эвакуации объясняют ребятам, как этот путь проделать с минимальными рисками, куда доехать, на какой станции садиться, как вести себя при пересечении этой прозрачной границы, что делать в аэропорту, как вести себя при прохождении паспортного контроля в аэропорту на территории другой страны».
Всего с марта 2023 года в «Идите лесом» обратилось 816 человек за консультациями по вопросам дезертирства.
«Так как количество запросов растёт, нам нужны новые ресурсы, чтобы продолжать работу, — рассказал «Вёрстке» пиар-менеджер «Идите лесом» Иван Чувиляев. — Кроме того, далеко не у всех элементарно есть накопления, чтобы купить билет, найти себе гостиницу. Поэтому мы объявили сбор, чтобы вывозить дезертиров и чтобы у них был шанс на новую другую жизнь».
По данным «Медиазоны», за год, прошедший с начала мобилизации, в суды поступило больше трёх тысяч дел о самовольном оставлении части с отягчающим признаком: совершено в период мобилизации. Таких дел стало существенно больше с марта 2023 года, пик самоволок пришёлся на июль 2023-го — тогда в суды поступало по 500 материалов в месяц. Также в марте 2023 года до судов дошли первые дела по статье о дезертирстве, то есть о бегстве со службы не на время, а навсегда. Всего за год суды рассмотрели 78 таких дел.
«У меня закончилось очередное дежурство, я вернулся домой, переоделся и пошёл на самолет»
Инструкцию от «Идите лесом» получил ещё один военнослужащий, 28-летний Антон, который попал в армию после университета, при поступлении подписав договор с Министерством обороны, чтобы получить общежитие.
«Когда я поступал в университет, мне хватило баллов, чтобы пройти по конкурсу, но не хватило баллов, чтобы получить место в общежитии. А я из села, снимать квартиру возможности не было. Ну, вот военные подсуетились и сказали: мы тебе дадим общежитие, а ты потом просто отработаешь на нас три года. Я и согласился», — рассказал «Вёрстке» Антон, которому «Идите лесом» тоже помогли дезертировать.
Окончив университет, он поступил на службу в военную часть, но с середины 2022 года начал пытаться уволиться, совершая дисциплинарные проступки: не являлся на службу, проносил телефон на территорию части.
Всё время, пока Антон «специально косячил», надеясь на увольнение, командиры вели с ним беседы.
«Полковники, подполковники, майоры, даже с генералом беседы были. Все говорили одно и то же: „Чего ты добиваешься, ты всё равно продолжишь служить“, — вспоминает Антон. — Один мне угрожал, что вывезет в поле и расстреляет. На меня эти угрозы не действовали, тогда они начинали давить через родителей: звонили им, пугали. Родители боялись, что меня посадят, говорили: „Что ты делаешь? Куда ты против государства, с ними ничего не сделаешь!“»
Несмотря на это, Антон твёрдо решил для себя, что на войну не поедет.
«Отношение к войне у меня резко негативное. Я вообще не сторонник того, чтобы люди воевали друг с другом. У моих друзей куча родственников в Украине, и получается, что люди из одной семьи должны друг друга убивать из-за того, что старый маразматик решил, что ему нужно больше земель? Кроме того, в часть возвращались люди с войны и рассказывали все ужасы, что там происходит. Я только больше убедился, что мне туда никак нельзя».
После начала мобилизации в сентябре 2022 года увольнение даже за самые серьёзные проступки и вовсе стало невозможным.
«Я понимал, что из-за того, что я неугоден, из-за своих проступков, я могу быть в первых рядах, кого отправят на войну, — говорит Антон. — В феврале 2023 года начали набирать на войну людей моего ранга. Я решил не дожидаться, когда меня туда отправят, и связался с „Идите лесом“».
Координатор проекта рассказал Антону все возможные варианты, объяснил нюансы и аспекты побега.
«Офицеры и контрактники не живут постоянно в части и просто приходят на работу с восьми до шести. Всё остальное время я был свободен в перемещениях, — объясняет Антон. — Собственно, когда у меня закончилось очередное дежурство, я вернулся домой, переоделся и пошёл на самолёт».
Предварительно он советовался с юристами и координаторами «Идите лесом» и понимал, что в случае, если его поймают, то ему может грозить наказание или за «самовольное оставление части» (Ст. 337 УК РФ, до пяти лет лишения свободы), или за дезертирство (Ст. 338 УК РФ, до 15 лет лишения свободы).
«Самовольное оставление — это когда ты уходишь из части, но потом возвращаешься: наказание мягче. Я выбрал момент, когда у меня был выходной и попросил ещё пару дней отпуска. То есть, по идее, у меня было четыре дня на то, чтобы если меня на границе остановят, вернуться обратно. Конечно, я рассматривал вариант, что меня могут просто не выпустить из страны. Пришлось бы возвращаться в часть, потому что в тюрьму не хотелось».
По идее, во время службы он должен был сдать военным свой загранпаспорт.
«Но из-за того, что в России всё делается через жопу, никто у меня загран не забрал. Конечно, я боялся, что на границе мне скажут, что я дезертир, это страшно. Но ничего такого не было», — говорит Антон.
Сейчас Антон находится за границей, ни с кем из России не поддерживает контакт, потому что «это небезопасно для них, вдруг обвинят в сокрытии преступления».
«Отношения с родителями тоже испортились, поэтому с ними я не общаюсь, — говорит Антон. — Они не то чтобы стали на сторону военных, но те их запугали, и они просили меня одуматься».
В новой стране Антон получает новую профессию: учится на программиста, работает на фрилансе и уже, по его словам, зарабатывает больше, чем ему платили в России.
«На днях я получил подтверждение, что на меня завели уголовное дело за самовольное оставление части, поэтому обратно мне никак нельзя, — говорит Антон. — Но я ни капельки не жалею о своём решении. Если бы я знал, что всё так будет, то сбежал, может быть, ещё раньше».
Иллюстрации: Рита Черепанова
Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →