С начала войны исследовательский проект «Хроники» проводит соцопросы, фокус-группы и анализ соцсетей, чтобы выяснить, как россияне относятся к происходящему. В последней волне «Хроники» параллельно с украинским агентством Info Sapiens задавали респондентам из России и Украины одинаковые вопросы о счастье, самостоятельности и отношении к войне. «Вёрстка» рассказывает, что удалось узнать социологам.
Чтобы не пропустить другие материалы «Вёрстки», подпишитесь на наш телеграм-канал
Милитаризация
В докладе говорится, что с момента прошлого исследования (оно проводилось с 26 по 30 марта) больше респондентов стали на словах открыто поддерживать «спецоперацию»: их доля выросла с 60% опрошенных до 66%. Однако исследователи отмечают, что цифра колеблется в пределах 59–66%, и практически это означает стабильность показателя. В любом случае, эта цифра заметно меньше, чем та, что называет ВЦИОМ, — по данным их опросов, спецоперацию поддерживают 74% жителей РФ.
«Хроники» также спросили респондентов о целях России в «спецоперации», и 59% ответили, что «Россия должна добиваться капитуляции украинской армии» — доля таких ответов с момента прошлого исследования выросла на 9%. А вот доля тех, кто говорит о немедленном прекращении военных действий, колеблется вокруг 30%.
В целом больше 50% участников испытывает относительно «спецоперации» положительные чувства — гордость, чувство справедливости и доверие.
Среди тех, кто поддерживает военные действия России, с момента прошлого опроса стало больше женщин — в основном молодых, 18–34 года. Также исследователи заметили, что среди людей с высоким уровнем дохода доля поддержки «спецоперации» выше, чем в группе с низким доходом.
Респондентов спросили, что бы они сделали, если бы развитие событий зависело от них. 19% сказали, что прекратили бы операцию. 71% не стали бы ее прекращать, 10% затруднились ответить.
По мнению социологов, особенно интересно, что 31% респондентов считает, что Россия должна прекратить военные действия, но лично принять такое решение готовы только 19%.
Елена Конева, аналитик ExtremeScan и проекта «Хроники», напоминает, что последние цифры от ВЦИОМ были получены в конце марта — с тех пор новых исследований не выходило.
Данные «Хроник» говорят о том, что наступила точка равновесия, после которой с большой вероятностью может последовать снижение. А то, что ВЦИОМ и ФОМ уже полтора месяца ничего не публикуют, может говорить о том, что после марта показатели упали и исследователи думают, что с этим делать, как менять формулировку вопросов.
Елена Конева объясняет, что в результатах соцопросов многое зависит от того, как формулируются вопросы и на каком месте они стоят в анкете. «Например, когда мы вслух даем респондентам возможность не отвечать на вопрос, поддерживают ли они спецоперацию, количество ее сторонников снижается, — говорит она. — А у респондентов ВЦИОМа такой возможности нет. Также количество сторонников снижается, если вопрос о спецоперации задавать сразу после политических рейтингов. В итоге, используя различные приемы, можно получать результаты с разницей примерно в 10%».
При этом Конева объясняет, что оценка доли людей, поддерживающих войну, в 60–66% — поверхностная. «Да, это большая цифра, — говорит она. — Но люди вкладывают разный смысл в слово «поддержка». Многие поддерживают войну в теории — как идею быстрой и победоносной операции. Но то, что происходит сейчас, всё больше вызывает у них сомнения. Реальность наступает, и нам, исследователям, надо стремиться до неё дотянуться».
«Бывают такие случаи, — говорит Конева. — Респондент с бравадой рассказывает, что он за Россию, за “освобождение” Украины. А потом, когда исследователь с ним уже прощается, вздыхает и говорит: “А знаете, у соседки сына убили”.
Чтобы понять, что на самом деле обозначают эти 66%, мы идем внутрь, пытаемся разобраться, что респонденты вкладывают в свои слова о поддержке. Анализируем пересечение вопросов. Действительно, есть те, кто понимает, что происходит, и радуется действиям России. В ходе исследований мы выделили группу людей, которую назвали “адвокаты войны”. Это те, кто считает, что может влиять на свою жизнь и при этом говорит, что не стал бы останавливать “спецоперацию”. И таких людей всего 27% — не такая уж большая цифра. Про эту группу интересно, что по сравнению с остальными они чувствуют себя куда более счастливыми».
Конева добавляет, что, по её информации и наблюдениям, можно говорить о том, что на самом деле доля сознательной поддержки спецоперации составляет около 25%. Четверть россиян сознательно не поддерживают военные действия. Четверть — поддерживают, но вкладывают в это свой смысл, а ещё четверть — не имеют конкретной позиции или предпочитают не думать и не говорить о происходящем.
Участник проекта «Хроники» Алексей Миняйло тоже говорит, что то большинство, которое поддерживает военные действия, очень неоднородно.
«60% респондентов 3‑й волны нашего исследования заявляют о поддержке «спецоперации». Но когда мы задаём вопрос о конкретных сценариях развития событий, картинка меняется, — объясняет он. — 36% говорят, что надо воевать до победы, а 32% хотят прекратить «спецоперацию» как можно скорее. Причём из этих 36% треть (12% от общего числе респондентов) считает, что приоритетом правительства должна стать не военная победа, а спасение экономики. Которое невозможно без прекращения войны. Можно ли считать, что эти люди поддерживают «спецоперацию»? Я не уверен. То есть если смотреть глубже, выясняется, что реально за войну скорее 24%, чем 60%, а против — скорее 32%, чем 20%. И что большинство россиян всё ещё не имеют чёткой позиции. Согласитесь, это совсем не то же самое, что «Большинство россиян поддерживают „спецоперацию“. Мы доказали, что из соображений безопасности респонденты не всегда говорят правду. Психологи знают, что 35–40% людей присоединяются к большинству, даже если большинство очевидно ошибается».
Основной ущерб в Украине нанасён русскоязычным регионам
В России исследование проходило с 13 по 18 апреля, в Украине — с 10 по 14 апреля. Опросы проводились с помощью телефонных интервью, выборка номеров была случайной. Всего на территории России опросили 1613 респондентов, в Украине — 1000.
Один из вопросов, которые социологи задавали собеседникам, — счастливы ли они. В России 78% опрошенных сказали, что они счастливы. В Украине счастливыми себя считают только 50% человек, а 47% участников чувствуют себя скорее несчастными, чем счастливыми, или даже очень несчастливыми.
Выяснилось, что в Украине ощущение счастья явно коррелирует с языком, на котором говорят опрошенные, и с тем регионом, в котором они находятся. Среди русскоязычных участников несчастливых оказалось больше, чем среди тех, кто говорит на украинском языке. Среди жителей восточной, «русскоговорящей» Украины 68% респондентов рассказали, что не чувствуют себя счастливыми. В регионах западной Украины таких оказалось всего 38%. Среди людей, которые вынуждены были из-за войны переехать в другую часть страны, несчастливых — 59%.
В Украине уровень счастья заметно зависит от последствий военных действий, которые люди ощутили на себе. В России же уровень счастья коррелирует с отношением к «спецоперации»: чем больше люди её поддерживают, тем они счастливее.
Беспокойство и беспомощность
Россиян попросили оценить, насколько их беспокоит происходящее в Украине, по шкале от 1 до 5, где 5 — «Очень беспокоит». 61% респондентов оценили степень своего беспокойства как максимальную, и только 5% ответили, что их ситуация не беспокоит совсем.
Социологи заметили, что ощущение счастья у респондентов никак не коррелирует с уровнем беспокойства. Зато оно оказалось связано с другим показателем — ощущением субъектности.
Хоть российские респонденты и находятся в безопасности и чувствуют себя довольно счастливо, на вопрос о том, могут ли они влиять на собственную жизнь в текущих обстоятельствах, многие — 22% — ответили отрицательно.
При этом в Украине всего 10% респондентов сказали, что, по их ощущениям, они совсем не могут влиять на свою жизнь. Впрочем, это показатель по стране в целом. В восточных регионах ситуация отличается — на Востоке 22% украинцев сказали, что у них нет контроля над собственной жизнью, на Юге — 19%. И все равно ни одно из этих значений не превышает российского — получается, что в «безопасной» стране ощущение контроля над своей жизнью у участников примерно такое же, как в регионах, где идут активные военные действия.
Исследователи заметили, что уровень субъектности и уровень счастья респондентов статистически связаны — чем больше участники уверены, что могут влиять на собственную жизнь, тем они счастливее.
Чтобы не пропустить другие материалы «Вёрстки», подпишитесь на наш телеграм-канал
Слова поддержки
Социологи попросили участников придумать и продиктовать короткие телеграммы для жителей другой страны. Украинцы «отправляли» телеграммы в Россию, а россияне — в Украину.
Выяснилось, что российские респонденты выражают украинцам поддержку и сочувствие. Но в то же время многие говорят о том, что Россия «освободит» Украину. Например: «Держитесь, друзья, и помогите освободить свою же землю от фашизма»; «Держитесь, крепитесь, победа будет за нами»; «Держитесь, мы скоро придем, мы всех спасем».
По этим телеграммам видно, что агрессии по отношению к мирным жителям Украины российские респонденты не испытывают, но при этом поддерживают риторику государственных СМИ.
Среди украинских респондентов больше всего людей — 13,7% — призвали россиян «открыть глаза» и «начать думать». 10,3% ответили, что им нечего сказать россиянам и они не видят смысла в том, чтобы с ними разговаривать. 7,4% призвали бороться против своей власти.
Фото обложки: телеграм-канал мэра Ярославля Владимира Волкова
Редакция «Вёрстки»