«Патриарх лично обращался»: кто и почему заблокировал закон о домашнем насилии

К концу 2019 года правозащитники добились разработки федерального закона о борьбе с семейным насилием и нашли поддержку среди парламентариев. Текст готовили рабочие группы обеих палат парламента, инициативу поначалу одобряла и продвигала председатель Совфеда Валентина Матвиенко. А заказанный властями опрос ВЦИОМ подтвердил: россиянам идея нравится. Но уже запущенный процесс неожиданно остановил Владимир Путин. «Вёрстка» узнала, что закон, который мог бы защитить от абьюзеров, заблокировали влиятельные иерархи РПЦ, и выяснила их мотивы.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Законопроект о семейно-бытовом насилии «лёг в стол», работа над ним уже несколько лет не ведётся, говорят трое источников «Вёрстки», знакомых с ходом его разработки. Хотя до конца 2019 года он обсуждался крайне активно (в частности, его продвигали соавторы — депутат Госдумы Оксана Пушкина, адвокат Мари Давтян, правозащитница Алёна Попова и другие), при активной поддержке председателя Совета Федерации Валентины Матвиенко и других парламентариев.

Матвиенко и впоследствии регулярно заявляла, что законопроект почти готов и скоро будет внесен в Госдуму: об этом она говорила и в июле 2020-го, и в октябре 2021-го — тогда она уточняла, что «он очень сложно готовится», но «в общественном сознании уже есть понимание, что такой закон должен быть в стране, мы будем его активно продвигать».

Но на самом деле нет «никаких предпосылок», что инициатива вернётся в повестку, утверждают собеседники «Вёрстки».

Как возник этот законопроект

Обсуждавшаяся в Совфеде инициатива — не первая попытка российских законодателей подготовить законопроект о домашнем насилии. Похожий документ был внесён в Госдуму ещё в 2016 году, во время работы предыдущего созыва. Его авторами стали сенатор Антон Беляков и депутат Салия Мурзабаева. Их законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия» вызвал ещё меньший энтузиазм, чем проект Оксаны Пушкиной и её соавторов. Провластные СМИ критиковали его, в числе прочего, за слишком размытые формулировки. Инициатива так и не дошла до первого чтения: её не одобрил профильный думский комитет по вопросам семьи, женщин и детей.

Активнее обсуждать борьбу с домашним насилием на законодательном уровне начали в 2017 году, когда широкий резонанс вызвала история матери двоих детей Маргариты Грачёвой из подмосковного Серпухова. Тогда муж Грачёвой вывез её в лес и отрубил ей кисти рук, после чего его приговорили к 14 годам колонии и лишили родительских прав. Маргарита неоднократно обращалась в полицию, сообщала об угрозах мужа, но её никто не защитил.

С законопроектом не спешили. Изначально его необходимость администрации президента доказывала спикер Совфеда Валентина Матвиенко; она публично поддерживала его. «Наш закон о профилактике бытового насилия направлен на то, чтобы сделать всё возможное для того, чтобы не допустить совершения преступлений… То есть он о профилактике, о недопущении, чтобы не доводить уже до тяжелейших резонансных преступлений, совершённых в той или иной семье», — объясняла Матвиенко.

В 2019 году она получила добро Кремля на его разработку, говорят два источника «Вёрстки». Сначала инициативой занималась небольшая группа из депутатов и сенаторов, но вскоре ее заменили сразу три рабочие группы — в нижней и верхней палатах парламента, а также в президентском Совете по правам человека. В них, в частности, попали сенатор Галина Карелова, которая возглавляла одну из групп, депутаты Оксана Пушкина, Татьяна Касаева и Василина Кулиева, судьи Конституционного суда, представители Следственного комитета и общественные деятели, в том числе адвокат Мари Давтян и правозащитница Алёна Попова.

Работа над законопроектом велась сложно: его авторы предлагали и обсуждали разные его версии. В числе прочего обсуждали возможность признать семейно-бытовым насилием не только рукоприкладство, но и сексуальное, психическое (угрозы, изоляция) и экономическое (лишение средств, запрет выйти на работу) насилие, рассказывали ранее источники «Вёрстки».

Ближе к концу 2019 года Кремль, по словам собеседников издания, потребовал предъявить общественности результат проделанной работы, и 29 ноября текст законопроекта появился на сайте Совета Федерации. Документ вводил определение «семейно-бытовое насилие» и предлагал в качестве меры защиты пострадавших судебные защитные предписания. Предполагалось, что такие предписания, выдаваемые судом, будут запрещать агрессору контактировать с жертвой, в том числе по телефону и через интернет. Также суд мог бы обязать обвиняемого покинуть общее с пострадавшим жильё на срок действия предписания. В документе были прописаны и индивидуальные профилактические меры воздействия: постановка агрессора на учёт, принудительное направление на психологические программы. Об уголовном преследовании в законопроекте не говорилось.

Однако опубликованная версия вызвала бурную критику. Предложенная инициатива тогда собрала более 11 тысяч комментариев, большая часть которых — негативные. «Я против закона, разрушающего семьи!» — гласит последний из них.

Митинг против этой инициативы провели в Москве православные активисты из движения «Сорок сороков».

Недовольными оказались и некоторые из соавторов документа: Пушкина и Давтян утверждали, что текст не был согласован с ними, а Попова заявляла, что пребывает «в тотальном ужасе», и обвиняла Совфед в «реверансе в сторону фундаменталистов» и патриархии.

Еще один соавтор законопроекта в беседе с «Вёрсткой» называет опубликованную версию «кастрированной» и «рамочной», причём в ней появились не согласованные с соавторами поправки Генпрокуратуры. «Нас уговаривали принять [законопроект] в этой версии, но мы понимали: если примешь этот рамочный закон — так он и будет рамочным, — говорит собеседник издания. — Для всех — галочка, а для дела — [пользы] ноль целых, ноль десятых».

Инициатива тогда вызвала противоречивые реакции у представителей власти. Против опубликованного проекта выступили «властные патриархальные мужчины», рассказывает один из авторов инициативы.

Кто убедил президента

По словам источников «Вёрстки», в то время к Путину по поводу инициативы обратились высокопоставленные представители Русской православной церкви, в частности, патриарх Кирилл и митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов), которого неоднократно называли духовником президента. «Патриарх лично обращался [с просьбой о снятии законопроекта с обсуждения], работу над ним [в итоге] приостановила сама Матвиенко», — рассказывает собеседник «Вёрстки», близкий к Совфеду.

После обращения к Путину иерархов РПЦ к процессу «подключились патриархальные медиа с [бизнесменом Константином] Малофеевым и их критикой, [началась] активная работа с соцсетях».

Источник, близкий к Госдуме, отмечает, что против инициативы активно выступали «все консервативные патриархальные круги, РПЦ и эрпэцэшные бизнесмены». В их числе собеседники называют «православного бизнесмена» Малофеева — основателя телеканала «Царьград» и других идеологических проектов.

Патриархия открыто выступала против законопроекта и раньше, в ноябре 2019 года. Однако её представители утверждали, что критикуют не идею, а конкретные аспекты документа. Так, Патриаршая комиссия по делам семьи, защиты материнства и детства вскоре после публикации проекта, 3 декабря, заявляла, что документ содержит несколько правовых дефектов, которые делают его принятие недопустимым. В комиссии настаивали, что применение такого закона нарушит права на защиту информации о частной жизни, на конституционную защиту семьи и на свободное воспитание детей родителями в соответствии со своими убеждениями.

«Всё, что сказано или сделано в семье, между близкими людьми, в любой момент может быть использовано ими друг против друга, — говорилось в заявлении. — Такая ситуация разрушительна для семейного образа жизни и традиционных семейных и духовно-нравственных ценностей». В РПЦ посчитали, что семейно-бытовым насилием может быть признано «любое нормальное человеческое действие».

На следующий день после этого заявления комиссии, 4 декабря, патриарх Кирилл выступил в Успенском соборе Кремля с проповедью, в которой много говорил на тему семьи: «Состояние семьи — их личная ответственность, и непозволительно, вторгаясь в семейную жизнь, разрушать основы семейных отношений. Поэтому, борясь с употреблением силы в разрешении семейных конфликтов, мы не должны допускать вторжения в семейное пространство чужих людей».

По словам одного из собеседников, знакомых с ходом подготовки законопроекта, именно из-за позиции РПЦ в Кремле настояли на публикации недоработанного и несогласованного с самими авторами законопроекта — что вызвало ожидаемую критику со всех сторон и дискредитацию инициативы. И уже на этом фоне финальную точку в споре вокруг документа поставил Владимир Путин.

Его мнение прозвучало на большой пресс-конференции 19 декабря 2019 года. Путин сказал, что отношение к законопроекту у него «смешанное».

«Раньше у нас обращались в месткомы, парткомы и требовали от этих организаций, чтобы они навели порядок в семье, приструнили какого-то из супругов, чаще всего мужчину, конечно, — вспоминал президент. — Но даёт ли и давало ли это какой-то позитивный эффект, я не знаю».

Путин добавил, что действующее законодательство предусматривает наказание за некоторые правонарушения и можно продолжать пользоваться им. Необходимость же нового закона нужно обсуждать спокойно, попробовать спрогнозировать результаты его введения и «потом принять окончательное решение».

В ходе пресс-конференции Путин также прокомментировал заказанный Кремлем опрос ВЦИОМа (опубликован 16 декабря), который показал, что 70% россиян считают необходимым принятие закона о профилактике домашнего насилия. «Я не очень понимаю: люди именно за этот закон или против насилия», — отметил президент.

В результате Кремль решил заморозить эту инициативу, и Матвиенко сама сняла ее с разработки, рассказывают собеседники «Вёрстки». Еще 11 декабря, не дожидаясь выступления президента, самая высокопоставленная лоббистка закона о борьбе с домашним насилием неожиданно призвала «не спешить» с его доработкой.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Почему церковь против

Церковью управляют люди, вышедшие, как правило, из традиционных семей, где могло присутствовать насилие, объясняет её позицию «Вёрстке» историк и исследователь РПЦ Николай Митрохин. А епископы зачастую сами так обращаются со священниками, «совершенно спокойно могут ударить».

«Каждый год сажают в тюрьму одного-двух священников по обвинению в насилии, — отмечает эксперт. — Одна из последних громких историй была в Оренбурге: посадили священника Николая Стремского (его приговорили к 21 году колонии за изнасилования, развратные и насильственные действия и другие преступления против детей. — Прим. ред.)».

Церковь знает, против чего она борется, считает Митрохин: «Она понимает, что если будет более жёсткий контроль, то сядут не отдельные священники, а десятки как минимум. Я уж не говорю про прихожан». По его словам, типичный прихожанин-мужчина — это как раз «брутальный самец, который чувствует себя православным хозяином».

«Мужское государство не хочет терять силу»

«Работа над законопроектом о профилактике семейно-бытового насилия базово завершена. Он лежит в Совете Федерации у Валентины Ивановны Матвиенко, — рассказала в конце августа 2022 года „Вёрстке“ Оксана Пушкина. — В нем чётко прописаны определения, что является семейно-бытовым насилием и преследованием, кто попадает под юрисдикцию будущего закона. Также документ предусматривает два главных механизма профилактики домашнего насилия: выдачу жертвам внесудебных и судебных охранных ордеров». Первый из них предлагалось выдавать жертвам реального или потенциального насилия сразу по обращении в полицию, второй — по решению суда. Оба они гарантировали неприкосновенность пострадавших и запрещали субъектам насилия приближаться к ним.

Авторы законопроекта убеждены, что для комплексной профилактики домашнего насилия необходим именно специализированный закон, отметила Пушкина, так как охранный ордер сам по себе или понятие преследования, отдельно прописанное в другом законе, не решит эту проблему.

«Профилактика важна своей целостностью. Её механизмы работают, когда полиция обучена и чётко знает, как действовать в той или иной ситуации, — считает она, — когда средства на создание кризисных центров для жертв домашнего насилия выделяются из бюджетов всех уровней, когда пострадавшим предоставляется бесплатная психологическая и юридическая помощь». По словам экс-депутата, государство должно послать однозначный сигнал домашним тиранам: семейно-бытовое насилие — это не «традиционная ценность», а преступление, за которым неизбежно последует наказание.

Пушкина уверена, что представители церкви, в том числе на самом высоком уровне, выступили против законопроекта, чтобы сохранить патриархальные установки в российском обществе. «Если мы закон принимаем, ломается их многовековая конструкция, — говорит она. — Мужское государство не хочет терять свою силу и свои рычаги давления на нас, женщин».

Если закон будет принят, это повлечёт за собой появление других инициатив в этой сфере — о гендерном равенстве, о равном распределении домашнего труда и так далее, считает собеседник «Вёрстки», близкий к Госдуме. Поэтому в определённом смысле эта инициатива опасна для представителей РПЦ.

По мнению Пушкиной, сегодня даже кейс, подобный истории Маргариты Грачёвой, не получит такого же эмоционального отклика на фоне событий в мире, в частности, «специальной военной операции» в Украине. «Нужно было это делать тогда, а сейчас это проваливается в инфопотоке», — заключила она.

Европейская и российская практика

В международной практике базовым документом, касающимся проблемы домашнего насилия, считается ратифицированная 37 странами Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин, или Стамбульская конвенция. Она предусматривает комплексный подход к борьбе с домашним насилием и его профилактику. Документ запрещает сексуальное насилие, в том числе в браке, преследование, домогательства и женское обрезание. Он не был подписан Россией, однако его ратифицировали другие страны постсоветского пространства — Украина и Грузия, а Латвия и Литва подписали. В России документ критиковал, в частности, лидер и создатель православного движения «Сорок сороков» Андрей Кормухин.

Сейчас в России нет закона, который защищал бы пострадавших от семейно-бытового насилия. Напротив, в 2017 году Путин подписал закон о декриминализации семейных побоев: теперь, если подобных прецедентов у обвиняемого нет, то за побои ему грозит только административная (а не уголовная, как раньше) ответственность. Максимальное наказание за это — штраф до 30 тысяч рублей, арест до 15 су­ток или обязательные работы. Ранее уголовная статья предполагала лишение свободы на срок до двух лет.

По данным Консорциума женских неправительственных объединений, в 2011 – 2019 годах 66 % убитых женщин оказались жертвами домашнего насилия, а в 2020 – 2021 годах во время карантина и самоизоляции из-за пандемии коронавируса их количество выросло до 71%. Большинство этих женщин погибли от рук своих партнёров. Количество административных дел о побоях только растёт.

Фото на обложке: пресс-служба Кремля

Мария Ильина