«Солнышко, доводим до вас: раньше кормили один раз в день, теперь перестали»

О том, что моби­ли­зо­ван­ных, отка­зав­ших­ся вое­вать после обстре­ла и боль­ших потерь под Сва­то­во, удер­жи­ва­ют в под­ва­лах в Зай­це­во, ста­ло извест­но 4 нояб­ря. С тех пор эти воен­но­слу­жа­щие изред­ка отправ­ля­ют род­ствен­ни­кам корот­кие смс-сооб­ще­ния. Они пишут, что в под­ва­лах их пло­хо кор­мят, «муры­жат» и каж­дый день при­нуж­да­ют вер­нуть­ся на фронт. Жена одно­го из воен­но­слу­жа­щих, кото­ро­го удер­жи­ва­ют в Зай­це­во, утвер­жда­ет, что 21 нояб­ря 100 чело­век выве­ли из под­ва­ла, при­ста­вив им авто­ма­ты к голо­ве. По инфор­ма­ции дру­гой род­ствен­ни­цы, кото­рая вышла на связь с «Вёрст­кой», на про­шлой неде­ле око­ло деся­ти моби­ли­зо­ван­ных из Воро­не­жа забра­ли на пере­до­вую.

«Вёрст­ка» пуб­ли­ку­ет моно­ло­ги двух жен­щин из Орлов­ской и Мос­ков­ской обла­стей, чьи близ­кие вме­сте вышли из-под обстре­ла в Сва­тов­ском рай­оне, пять дней скры­ва­лись в лесо­по­ло­се, а потом ока­за­лись в под­ва­лах в Зай­це­во, отку­да отказ­ни­ков при­ну­ди­тель­но отправ­ля­ют назад на пере­до­вую.

Име­на геро­ев изме­не­ны из сооб­ра­же­ний без­опас­но­сти.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

«Приставляли автомат к голове и выводили принудительно из подвала»

Наталья, жена мобилизованного из Орловской области

Мой муж пошёл на вой­ну доб­ро­воль­цем. Я дол­го его отго­ва­ри­ва­ла, но Нико­лай такой чело­век, что это бес­по­лез­но. 13 октяб­ря он при­е­хал в Бел­го­род­скую область, в Валуй­ки, вме­сте с моби­ли­зо­ван­ны­ми, кото­рых при­зы­вал Орлов­ский воен­ко­мат.

14 октяб­ря были рас­стре­ля­ны 13 брян­ских ребят — это слу­чи­лось как раз в 138‑м пол­ку, где был мой муж. Ему повез­ло, что его в тот момент отпра­ви­ли на стрель­би­ще на дру­гой поли­гон. Когда я узна­ла о рас­стре­ле из ново­стей, я очень испу­га­лась. Потом уже муж со мной свя­зал­ся и ска­зал: «Так и думал, что ты поду­ма­ла обо мне. Но я живой, всё нор­маль­но».

21 октяб­ря я при­ез­жа­ла к мужу, дово­зи­ла ему одеж­ду и еду. А 22 октяб­ря их отвез­ли в Лиси­чанск. Нака­нуне он пре­ду­пре­дил, что может про­пасть связь. И дей­стви­тель­но, свя­зи дол­го не было, и я пере­жи­ва­ла. Ведь если бы их отпра­ви­ли на тре­тью линию, как обе­ща­ли, то связь у них там была бы. Толь­ко 6 нояб­ря муж позво­нил, рано утром. Голос был про­сту­жен­ный, какой-то запы­хав­ший­ся, он каш­лял. Я даже сна­ча­ла его не узна­ла.

Гово­рю: «Коль, это ты?». Он отве­ча­ет: «Да. Наташ, ты толь­ко не пугай­ся, мы толь­ко что вышли из окру­же­ния, идём к нашим пози­ци­ям в Сва­то­во». Я спро­си­ла его, о каком ещё окру­же­нии может идти речь, если он дол­жен был быть на тре­тьей линии. Он объ­яс­нил, что их сра­зу бро­си­ли на пере­до­вую. Сна­ча­ла они сто­я­ли под Кузё­мов­кой, потом, перед наступ­ле­ни­ем ВСУ, кото­рое нача­лось 5 нояб­ря, пере­шли к Ново­сё­лов­ско­му. Вто­рой бата­льон Коли к это­му момен­ту при­ко­ман­ди­ро­ва­ли к 27‑й мото­стрел­ко­вой бри­га­де.

Когда нача­лось наступ­ле­ние Укра­и­ны, со слов мужа, там были тан­ки, авиа­ция, и ещё наём­ни­ки шли на них. У бата­льо­на мое­го мужа ниче­го не было — даже стар­шее коман­до­ва­ние не при­сут­ство­ва­ло, толь­ко рот­ные, и им при­шлось взять на себя всю ответ­ствен­ность за при­ка­зы. Их про­сто бро­си­ли как при­ман­ку. Обыч­но ведь насту­па­ют тан­ки, а пехо­та — в послед­нюю оче­редь. У наших было в точ­но­сти до наобо­рот. Ребя­та сиде­ли в око­пах, их никто не при­кры­вал. «На нас пёр­ли тан­ки, а у нас в руках толь­ко авто­ма­ты и гра­на­ты», — гово­рил мне муж. По два рож­ка выда­ли для авто­ма­тов. Он рас­ска­зы­вал, что они лег­ли в око­пы и даже не мог­ли голо­вы под­нять — так силь­но стре­ля­ли. Он лежал и молил­ся, думая, что это послед­ний день его жиз­ни. Хотя он у меня не из бояз­ли­вых.

Поле было зами­ни­ро­ва­но, и несколь­ко укра­ин­ских тан­ков подо­рва­лись. В этот момент нача­ли стре­лять наши, но рот­ный Кудым не выдер­жал — стал свя­зы­вать­ся с кем-то по рации и гово­рил отсту­пать. Выхо­ди­ли каж­дый как мог. В Сва­то­во нахо­дит­ся желез­но­до­рож­ный узел, важ­ный стра­те­ги­че­ский объ­ект, кото­рый охра­нял­ся наши­ми пози­ци­я­ми. Муж и моби­ли­зо­ван­ные, кото­рые были вме­сте с ним, пошли по желез­ной доро­ге, пото­му что всё осталь­ное было зами­ни­ро­ва­но. По пути они встре­ти­ли раз­вед­чи­ков, и те тоже ска­за­ли им идти толь­ко по желез­ке, ина­че взо­рвут­ся. Пока шли, им при­хо­ди­лось ещё укры­вать­ся от фос­фор­ных бомб, как рас­ска­зал муж.

К утру они подо­шли к нашим пози­ци­ям, на КПП Сва­то­во. Дежур­ные не поня­ли, зачем они при­шли с пере­до­вой, и тогда ребя­та ска­за­ли о при­ка­зе на отступ­ле­ние. Их заста­ви­ли сдать ору­жие без каких-либо доку­мен­тов, а потом отпра­ви­ли их в лесо­по­ло­су — ждать там сво­е­го коман­ди­ра, кото­рый дол­жен был разо­брать­ся, что с ними делать. Раз­ве­ли костёр, сиде­ли на ящи­ках от сна­ря­дов, что­бы было не так холод­но. Кто-то из ребят ходил в дерев­ню, что­бы достать хотя бы чаю и хле­ба — есть-то хочет­ся.

На сле­ду­ю­щий день к ним при­е­хал зам­по­лит Яро­вой и ещё какой-то гене­рал, кото­рый не назы­вал свою фами­лию. Они ска­за­ли им идти туда, отку­да при­шли. Один из моби­ли­зо­ван­ных с юри­ди­че­ским обра­зо­ва­ни­ем объ­яс­нил всем ребя­там, что их не име­ют пра­ва гнать на пере­до­вую с такой сла­бой под­го­тов­кой и без ору­жия, кото­рое забра­ли неза­кон­но. Неко­то­рые ребя­та бук­валь­но не пони­ма­ли, как дер­жать авто­мат в руках. «Пред­став­ля­ешь, бой начал­ся, а маль­чиш­ка чуть стар­ше 20 лет сто­ит, и руки у него тря­сут­ся. Мне при­шлось пока­зы­вать, как рожок менять», — рас­ска­зы­вал мне муж. Ребя­та гово­ри­ли, что после боя поле было усе­я­но тру­па­ми. Перед воз­вра­ще­ни­ем на пере­до­вую они хоте­ли, что­бы их хотя бы накор­ми­ли и ото­гре­ли. В лесо­по­ло­се они про­си­де­ли с 6 нояб­ря по 10 нояб­ря — пять дней.

10 нояб­ря, в 14:10 мне позво­нил муж и быст­ро ска­зал, что их заби­ра­ют — уво­зят непо­нят­но куда. Он пообе­щал спря­тать теле­фон, что­бы вый­ти на связь, и ему уда­лось это сде­лать.

На сле­ду­ю­щий день, когда он мне сно­ва позво­нил, рас­ска­зал, что их дер­жа­ли в стран­ном полу­под­валь­ном поме­ще­нии, похо­жем на вытрез­ви­тель, без воды и еды пер­вые сут­ки. Они соста­ви­ли и под­пи­са­ли обра­ще­ние с прось­бой вывез­ти их в без­опас­ное место и предо­ста­вить меди­цин­скую помощь, пото­му что они там все каш­ля­ли, все были боль­ны­ми.

17 нояб­ря их вывез­ли в Зай­це­во, и с тех пор мне при­хо­дят толь­ко смски. Звон­ки не про­хо­дят. Ино­гда сооб­ще­ния при­хо­ди­ли с незна­ко­мо­го мне номе­ра, но я пони­ма­ла, что пишет мне мой муж — по лас­ко­вым сло­вам, кото­ры­ми он обыч­но меня назы­ва­ет. Жало­вал­ся на то, что ред­ко кор­мят, при­сы­лал целый спи­сок про­дук­тов.

А 21 нояб­ря в обе­ден­ное вре­мя мне позво­нил муж и ска­зал, что он силь­но рис­ку­ет, реша­ясь на зво­нок, но ему важ­но мне быст­ро сооб­щить, что людей из Зай­це­во нача­ли выво­дить на пере­до­вую. Им угро­жа­ли рас­пра­вой, при­став­ля­ли авто­мат к голо­ве и при­ну­ди­тель­но выво­ди­ли из под­ва­ла. Он ска­зал, что забра­ли при­мер­но сто чело­век из 250i  (в рас­по­ря­же­нии редак­ции есть два спис­ка моби­ли­зо­ван­ных, кото­рые ока­за­лись в Зай­це­во, сум­мар­но в них 61 чело­век, одна­ко 9 из них, как сооб­щи­ли род­ствен­ни­ки, уже вер­ну­лись на пере­до­вую. — Прим. «Вёрст­ки»)×. Они пред­по­ла­га­ют, что дей­стви­тель­но везут на пере­до­вую, но про­ве­рить это невоз­мож­но.

Муж ска­зал: «Если може­те, вытас­ки­вай­те нас отсю­да. Если нас отпра­вят на поле боя, вы нас уже не най­дё­те». При этом в под­ва­ле есть моби­ли­зо­ван­ные, кото­рые силь­но ослаб­ли баналь­но из-за голо­да, а не толь­ко забо­лев­шие.

Мы писа­ли запрос в Мини­стер­ство обо­ро­ны, и я думаю: может быть, дви­же­ние какое-то нача­лось пото­му, что вла­сти видят жало­бы? Может, какая-то про­вер­ка при­е­дет в Зай­це­во? Но сего­дня, когда муж сно­ва вышел на связь, он ска­зал, что усло­вия не изме­ни­лись: их уни­жа­ют, запу­ги­ва­ют, кор­мят раз в день, а на выход­ных не кор­ми­ли вооб­ще.

Я пере­жи­ваю за сво­е­го мужа, пото­му что они все там боль­ные. У Коли две тре­ти желуд­ка отсут­ству­ет, и он это скрыл перед отправ­кой на вой­ну. Когда в Сва­то­во он рас­ска­зал, что у него болит желу­док и попро­сил­ся в гос­пи­таль, никто его на лече­ние не отпра­вил.

Из 13 чело­век, кото­рые были всё это вре­мя вме­сте с моим мужем в Зай­це­во, дво­их уже забра­ли. Я пони­маю, что там про­ис­хо­дят страш­ные вещи, и я хоте­ла бы как-то ему помочь. В послед­нем нашем раз­го­во­ре я успе­ла ему ска­зать, что мы попро­бу­ем при­е­хать в Луганск и выта­щить их. Наде­юсь, он это услы­шал.

Что­бы не про­пу­стить новые тек­сты «Вёрст­ки», под­пи­сы­вай­тесь на наш теле­грам-канал

«Здесь можно выжить, если только меня научат, как с одним автоматом против танка выходить»

Марина, сестра мобилизованного из Московской области

Мы из Моск­вы. Мое­го бра­та 22 сен­тяб­ря при­гла­си­ли в воен­ко­мат для уточ­не­ния дан­ных, и он пошёл туда сам. Он к это­му очень спо­кой­но отнёс­ся. Ска­зал: «Чего я буду бегать? Если не сей­час при­зо­вут, так через две неде­ли». Так-то у нас была бы воз­мож­ность его куда-то отпра­вить, что­бы за ним не при­шли. Но в воен­ко­мат он ушёл сам.

Там ему дали бук­валь­но два-три часа на то, что­бы он при­нёс необ­хо­ди­мые доку­мен­ты, и в тот же день увез­ли в Наро-Фоминск. На уче­ни­ях он про­был, навер­ное, око­ло неде­ли. Мы успе­ли ему вещи при­вез­ти, и после это­го их увез­ли в Бел­го­род­скую область. Мы тогда точ­но не зна­ли, куда имен­но, но сей­час я уже выяс­ни­ла, он был в Валуй­ках, и там они ноче­ва­ли в палат­ках. На уче­ни­ях бра­ту дали два рож­ка и ска­за­ли идти на поли­гон и стре­лять. Вот и всё обу­че­ние. По воен­ной про­фес­сии он свя­зист, но про­филь­но его никто не обу­чал сей­час.

Пока жил в палат­ке, брат выхо­дил на связь, а потом пере­стал зво­нить. Ино­гда мне писа­ли его това­ри­щи и гово­ри­ли, что виде­ли бра­та, что он жив и здо­ров. 6 нояб­ря брат позво­нил сам и рас­ска­зал, что они вышли из боя — он был нака­нуне, 5 нояб­ря, в Ново­сё­лов­ском, это Сва­тов­ский рай­он. У него был один авто­мат и всё. Он рас­ска­зы­вал: «Наши про­пу­сти­ли танк, потом пошла бро­не­тех­ни­ка, потом пошли наём­ни­ки». Свя­зи не было со шта­бом. У рот­но­го, под чьим коман­до­ва­ни­ем был мой брат, позыв­ной Кудым, 27‑я бри­га­да, вто­рой бата­льон. Так как мой брат — свя­зист, он был рядом со шта­бом и слы­шал и видел, как тот запра­ши­вал помо­щи. Свя­зи не было. И в ито­ге он отдал коман­ду на отступ­ле­ние по свя­зи. И мно­гие слы­ша­ли это, в том чис­ле по линии.

О поте­рях брат успел толь­ко сооб­щить, что их очень мно­го. Он ска­зал, что в Ново­сё­лов­ском изна­чаль­но было все­го 38 чело­век на всех пози­ци­ях и в селе. Потом ста­ли частя­ми под­во­зить моби­ли­зо­ван­ных, и в общей слож­но­сти ста­ло где-то 500 чело­век. Гово­рит, дай бог что­бы сто из них вышли. Была ещё груп­па ребят, кото­рые во вре­мя боя попа­ли в окру­же­ние и дол­гое вре­мя не мог­ли вый­ти отту­да. Он гово­рил род­ствен­ни­це, что пять дней они моли­лись, что­бы их не нашли. Гово­ри­ли: «Там столь­ко тел, про­сто лежат, никто не может их забрать».

Моби­ли­зо­ван­ные выхо­ди­ли груп­па­ми. Мой брат вышел вме­сте с ещё 16 ребя­та­ми. Они пеш­ком пошли до горо­да Сва­то­ва. Это при­мер­но 30 кило­мет­ров от Ново­сё­лов­ско­го, где был бой, они шли 12 часов и где-то 6–го утром они дошли до КПП в Сва­то­во. Объ­яс­ни­ли, кто они. И им ска­за­ли воз­вра­щать­ся обрат­но. Муж­чи­ны отка­зы­ва­лись. Тогда им дали выбор: «Либо вы идё­те обрат­но на пере­до­вую, отку­да при­шли, либо мы вас везём в След­ствен­ный коми­тет». Моби­ли­зо­ван­ные согла­си­лись на След­ствен­ный коми­тет и ска­за­ли, что гото­вы давать пока­за­ния. Идти в город с ору­жи­ем им не раз­ре­ши­ли, забра­ли авто­ма­ты без како­го-либо акта. Ну, и в СК их, есте­ствен­но, никто не повёз. Ска­за­ли: «Иди­те в лесо­по­ло­су и жди­те». Ни воды ни еды не дали — ниче­го, что­бы выжить на ули­це.

В ночь с 6 на 7 нояб­ря лесо­по­ло­су обстре­ля­ли мино­мё­та­ми. Брат ска­зал мне, что по зву­ку это было похо­же на поль­ский мино­мет. На сле­ду­ю­щий день при­шли зам­по­лит, пол­ков­ник Яро­вой, и еще гене­ра­лы, кото­рые не пред­ста­ви­лись и ста­ли гово­рить: «Ребя­та, вы молод­цы, вы герои, мы с вами. Иди­те обрат­но». Они сно­ва ска­за­ли, что нику­да не пой­дут, и им пред­ло­жи­ли про­сто ждать в лесо­по­ло­се.

Ночью им про­сто один хоро­ший чело­век пока­зал забро­шен­ный дом, где хотя бы стёк­ла сохра­ни­лись и кры­ша почти целая. Там они зано­че­ва­ли, а днём вер­ну­лись в лесо­по­ло­су. На свал­ке они нашли какие-то ста­рые кастрюли, что­бы хотя бы воду греть. Нашли какие-то кар­тон­ки, что­бы на них сидеть. Воен­ная поли­ция пус­ка­ла их в город по два чело­ве­ка. Там были такие «живые бан­ко­ма­ты» — мест­ные люди на рын­ке, кото­рые дава­ли свой номер теле­фо­на, что­бы мы, род­ствен­ни­ки, пере­чис­ля­ли на них день­ги, а они за мину­сом сво­е­го про­цен­та дава­ли ребя­там налич­ные. На эти день­ги моби­ли­зо­ван­ные поку­па­ли себе еду и воду, что­бы хоть как-то выжить.

10 нояб­ря мой брат так­же пошёл на рынок, позво­нил с одно­го из теле­фо­нов и всё мне как раз рас­ска­зал. В тот же день к ребя­там при­е­ха­ла воен­ная поли­ция вме­сте с этим гене­ра­лом Яро­вым, кото­рый на них про­сто бла­гим матом орал. Погру­зи­ли их в гру­зо­вик и отвез­ли куда-то. Ребя­та гово­рят, что поме­ще­ние похо­же на вытрез­ви­тель: там был забор, колю­чая про­во­ло­ка. Поса­ди­ли их в каме­ры с нара­ми, с дере­вян­ным полом — бла­го было теп­ло. В пер­вый день им даже воды не дали, и в кране вода не тек­ла. Их там было 13 чело­век. Во вто­рой день при­нес­ли пяти­лит­ро­вую баклаж­ку воды, и в кране тоже появи­лась вода. Когда их заби­ра­ла воен­ная поли­ция, их пол­но­стью обо­бра­ли, теле­фо­ны изъ­яли. Но один уда­лось спря­тать и немно­го налич­ных. Вот с это­го теле­фо­на они тай­ком с нами выхо­ди­ли на связь. Им уда­лось дого­во­рить­ся с одним из охран­ни­ков, что­бы он поку­пал им еду и при­но­сил.

В день, когда ребят отпра­ви­ли в этот вытрез­ви­тель, в Сва­то­во при­ез­жал Тур­чак вме­сте с депу­та­та­ми из Еди­ной Рос­сии, при­во­зи­ли гума­ни­тар­ку. Есть даже фото­гра­фии в СМИ, как они сто­ят рядом с воен­ны­ми, чистень­ки­ми и акку­рат­нень­ки­ми. Наших, вид­но, перед при­ез­дом реши­ли быст­рень­ко закрыть, что­бы их там не уви­де­ли.

Нам уда­лось через зна­ко­мых вый­ти на ФСБш­ни­ков, кото­рые там уже нахо­ди­лись, и послед­ние два дня уже они ребя­там при­но­си­ли еду. Так­же они при­нес­ли им бума­гу на под­пись, в кото­рой уже был текст о том, что они — моби­ли­зо­ван­ные — про­сят пере­вез­ти их в без­опас­ное место, предо­ста­вить им меди­цин­скую и пси­хо­ло­ги­че­скую помощь, дать им нор­маль­ные усло­вия для отды­ха. Вот такую бума­гу ребя­та под­пи­са­ли на имя комен­дан­та горо­да. А 17-го чис­ла их отвез­ли в Зай­це­во Тро­иц­ко­го рай­о­на. И сей­час их там дер­жат. Мое­го бра­та в Зай­це­во забра­ли немно­го рань­ше, 12 нояб­ря.

Сей­час я на свя­зи с женой одно­го моби­ли­зо­ван­но­го, с кото­рым мой брат рядом — они вме­сте выхо­ди­ли из Ново­сё­лов­ско­го. В под­ва­ле пло­хая связь, и он изред­ка отправ­ля­ет смски ей или зво­нит. А она мне сра­зу же сооб­ща­ет и пере­ска­зы­ва­ет. Они пере­сы­ла­ют смс, когда их под­ни­ма­ют наверх нена­дол­го, пото­му что в этом под­ва­ле даже туа­ле­та нет. В пер­вой смске текст был такой: «В целом, норм, кор­мят раз в день, в туа­лет выво­дят два раза в день, рабо­та­ют аги­та­то­ры, про­ку­ро­ры, дозна­ва­те­ли, угро­жа­ют сро­ка­ми и воз­вра­том зар­пла­ты». Думаю, там мно­гие и допла­тить гото­вы, толь­ко что­бы вер­нуть­ся.

13 моби­ли­зо­ван­ных, чьи спис­ки у меня есть, — все из раз­ных реги­о­нов. Трое из Моск­вы, один из Один­цо­во, Орёл, Воро­неж, Том­ская область, Питер, Твер­ская область. Их объ­еди­ни­ли уже имен­но в Валуй­ках, как я поня­ла. В основ­ном все там из 27 мото­стрел­ко­вой бри­га­ды, вто­ро­го бата­льо­на. Когда они ещё в Сва­то­во сиде­ли и у нас была связь, мы про­си­ли при­слать их номе­ра жето­нов. Так вот у поло­ви­ны даже жето­нов не было. Пони­ма­е­те, люди бро­ше­ны без доку­мен­тов и без жето­нов.

В послед­ний раз, когда мы с бра­том обща­лись по теле­фо­ну, он, конеч­но, не хотел вое­вать и был разо­ча­ро­ван в армии. Он гово­рил: «Здесь мож­но выжить, если толь­ко меня научат, как с одним авто­ма­том про­тив тан­ка выхо­дить».

Кол­лаж на облож­ке: Рим Сай­фут­ди­нов

Анна Рыж­ко­ва