«Он что, перестал быть вашим сокомандником от того, что гей?» Как спорт делает ЛГБТК+ россиян счастливее, но гомофобия рушит их карьеру
Многие гомосексуальные атлеты продолжают бороться за право заниматься спортом
Бывший гонщик «Формулы‑1» Ральф Шумахер на днях признался, что состоит в отношениях с мужчиной — тем временем российский спорт остаётся очень гомофобной средой. Каминг-аут или аутинг зачастую ставит крест на спортивных карьерах ЛГБТК+ спортсменов в России. Как тренеры требуют извиняться перед командой за лесбийство, коллеги по сборной устраивают геям подставные свидания, чтобы ограбить или избить, и почему многие гомосексуальные атлеты продолжают бороться за право заниматься спортом, узнала «Вёрстка».
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«Я столько отдала этой команде, а со мной так обошлись»
Весной 2022 года волейбольный клуб «Фортуна»i участвовал в чемпионате России среди женских команд высшей лиги Бi, представляя Новосибирскую область.
Посреди чемпионата, после неудачного сыгранного командой матча, главный тренер Николай Симоненко вызвал одну из волейболисток Киру С.i для серьёзного разговора. Накануне её партнёрка по команде рассказала тренеру, что Кира — лесбиянка и «домогается её». Симоненко снял Киру с игры и, как она говорит, во время матча «громко кричал на весь зал, чтобы слышали болельщики и другие команды, что пидорасы — в Голландии и вон там, на трибуне», показывая на неё.
В начале беседы пьяный, как говорит Кира, Симоненко спросил её, о чём она думала, «когда делала это всё» и задумывалась ли, какая реакция будет у окружающих, если они узнают, что Кире нравятся не парни, а девушки.
Кира возразила, что никого не касается то, чем она занимается в свободное от спорта время.
«Как бы там ни было, Кира, тебе нужно принять решение конкретное. Пока я ещё у власти, я могу завтра команде сказать, что ты с этим расстаёшься. Если нет, то, Кира, ты просто сидишь на трибуне на расстоянии пушечного выстрела [от команды]. И мы приезжаем [домой] и всё — до свидания, — заявил ей тренерi. — Потому что, понимаешь, как тебе объяснить? Это не потому, что я такой, а потому что люди знают».
Как ни пыталась Кира убедить тренера, что у неё нет романтических отношений в команде, что она никого не домогается и что спортсменки, которые знают, что она лесбиянка, не имеют ничего против (кроме той девушки, которая донесла на неё тренеру), Симоненко был непреклонен. Он заставлял Киру выбирать между любимой женщиной и командой.
— Но вы для меня семья, — говорила Кира. — Я не хочу уходить из команды. Почему я должна выбирать между [любимым] человеком и любимым делом?
— Я — отличник физической культуры — и я всё это приветствую? Представляешь, как ты меня подставила? Как из этого выйти? То, что мы увязли, это уже точно. Вся страна знает об этом, все проболтаются. Особенно Виталий Владимирович (старший тренер — прим. «Вёрстки»). Я сказал: «Сейчас придёт Кира» — и он ушёл. [Он сказал]: «Я с ней даже на расстоянии не буду общаться». Это вообще кошмар. Это как [если бы] я с ним, то есть мы [были бы] пидорасы. Представляешь, играет команда пидорасов города Каинска (название города изменено — прим. «Вёрстки»)! Ты даже понятия не имеешь, что это значит. Ладно, полизать пизду, а когда тебя в жопу ебут…
— Это разные вещи.
— А вот это одно и то же.
— Ну, кому-то это нравится. Есть же люди геи, как вы говорите.
— Только не в Каинске!
Сейчас Кире 24 года, а в волейбол она попала довольно поздно, в 17 лет. Знакомый её отца предложил Кире — высокой, метр восемьдесят, девушке — попробовать себя в волейболе. Детство в небольшом городе на Алтае у неё было спортивное, физические нагрузки не доставляли больших сложностей.
«Тренер сказал: „Мы тебя берём в команду, и я делаю из тебя хорошего игрока“», — вспоминает Кира результаты просмотра в «Фортуну». Так Кира переехала с Алтая под Новосибирск. Жить отдельно от семьи в другом городе тоже было трудно, но Кире нравилась команда, хотя платили мало («минималку для Новосибирской области, тысяч десять рублей»). Зато клуб обеспечивал иногородних игроков жильём. А больше всего Кире нравился драйв, который она испытывала, когда у неё получалось что-то, что она старательно оттачивала. Когда подача или блок получались, Кира чувствовала «неописуемый восторг и гордость».
Отношения в клубе были почти семейные. Главного тренера спортсменки звали «Коляном» или «папой», потому что он по-отечески заботился о них и не ругал, если накануне тренировок они ходили командой на «сельскую» дискотеку (тренировочная база «Фортуны» располагалась в маленьком городе Новосибирской области, других развлечений там было мало).
«У нас всегда была дружная атмосфера. Никогда не было такого, чтобы кого-то не позвали на тусовку. Всегда абсолютно все друг друга звали», — с теплом говорит Кира.
В спорте тоже складывалось. После одного из чемпионатов России команда признала Киру лучшим игроком — в этот момент она «не могла сдержать слёз от радости».
Уже когда Кира играла за «Фортуну», она впервые серьёзно влюбилась — в девушку из команды соперниц, из другого города.
«Мне кажется, предпосылки к этому были ещё в детстве. Когда меня касались мальчики, мне было неприятно, — говорит Кира. — Что касается женщин, то у меня всегда были симпатии к ним».
С волейболисткой, которая Кире понравилась, они сперва просто дружили. Но, поняв, что испытывает к подруге нечто большее, Кира призналась ей в этом.
«Я тогда распсиховалась и сказала, что не могу с ней дружить, потому что она мне сильно нравится. На что она мне сказала: „Ты мне тоже нравишься“. Я удивилась: а что, так можно было? — говорит Кира. — Ну и всё, мы начали встречаться. А потом она пошла на какую-то тусовку, позвонила мне оттуда по видеосвязи и показала, как она целуется с другой девушкой. Так наши отношения прекратились».
Осознав себя лесбиянкой, Кира поняла, что «выставлять это на всеобщее обозрение» не будет. Но и скрывать не собиралась, так что близкие подруги знали, а на вопросы знакомых она отвечала: «Да, я такая. Если я так чувствую, что я могу сделать? Моя жизнь, мои правила, я делаю то, что хочу. И все нормально к этому отнеслись».
Со своей нынешней девушкой, Катейi, Кира познакомилась зимой 2022 года в «Элтон баре» в Новосибирске, куда пришла с подружкой специально, чтобы «кого-нибудь встретить». Катя с Кирой вспоминают, что заметили друг друга сразу. Кира подумала про Катю: «Какая шикарная женщина». Катя подумала про Киру: «Это не человек, это аватар». Они обменялись телефонами и разошлись по домам, но позже встретились — и разлучались уже только на время Кириных поездок в туры и на сборы. Впрочем, «вахтовая работа» Киры продлилась недолго — до ультиматума от главного тренера «Фортуны», который узнал об их отношениях.
Кира называет тот серьёзный разговор с тренером и всё, что за ним последовало, одним из самых тяжёлых моментов в жизни: «Я столько отдала этой команде, и мне было непонятно, почему со мной так обошлись, было больно, потому что ко мне проявили нечеловеческое отношение».
Отдельно Киру бесило, что она видела лесбиянок в других командах — и сексуальность спортсменок не влияла на их карьеру.
А тренер Симоненко перед тем, как Кира покинула клуб, говорил ей, что «её надо просто хорошенечко выебать», и «предлагал свою помощь» в этом. После этого Кира уехала из Мурома в Новосибирск и больше не возвращалась к тренировкам. Сейчас она живёт вместе с Катей — и нашла новую работу, не связанную со спортом.
«Я бы, может, и дальше играла, если бы всё это не произошло. Но вообще-то я ни о чём не жалею, — признаётся Кира. — Если бы я играла сейчас в волейбол где-нибудь в другой команде, куда меня звали, мы бы не могли засыпать и просыпаться вместе с Катей. У нас классная, семейная, уютная жизнь».
Правда, если раньше вне дома они хотя бы не стеснялись держаться за руки, после принятия закона о тотальном «запрете ЛГБТ-пропаганды в России» и признания «международного общественного движения ЛГБТ» «экстремистской организацией» им приходится быть осторожнее.
«Катя мне вообще прикасаться к себе не разрешает на улице, — смеётся Кира. — Она этих законов всех сильно боится».
«Может, это трусливо звучит, — без тени улыбки добавляет Катя, — но я не хочу в тюрьму».
«Мой первый секс случился на соревнованиях»
Николайi с Урала в плавании — с семи лет: родители отдали его в небольшой бассейн рядом с домом, потому что больше на спорт ходить было некуда. На своих первых детских соревнованиях Николай испугался глубины в 50-метровом бассейне, потому что на районе тренировался в более мелкой чаше. Зато дистанцию на спине проплыл лучше всех — дна ведь не было видно. С тех пор в плавании он делал успехи и, став старше, решил связать с ним своё будущее.
Примерно с двенадцати-тринадцати лет, когда Николай уже числился в школе олимпийского резерва, он понял, что гомосексуален. При этом Николай говорит, что принял себя достаточно легко и без терзаний — скорее потому, что спорт и учёба в школе отнимали так много времени, что на романтические переживания и взаимодействия просто не оставалось сил.
«Меня не задевало, что мне нравятся парни, — объясняет Николай. — Из-за моей занятости — школа, тренировка, домашка, спать — раскручивать понимание себя и своей сексуальности я начал куда позже».
Первый секс случился с ним на соревнованиях в другом городе. Турнир был важным — Николаю предстояло выполнить нормативы на звание мастера спорта. Он, конечно, волновался перед стартом, но это не помешало ему лично познакомиться с парнем из гей-группы «Вконтакте», который жил в том же городе.
«Мы гуляли, разговаривали, а потом зашли в какой-то подъезд и стали целоваться. Речи о том, чтобы пойти в гостиницу, где я жил в номере с товарищем по команде, или к нему домой, конечно, не было. В этом же подъезде по обоюдному согласию случился и секс. Мастера спорта я тоже выполнил, то есть совместил приятное с полезным», — со смехом говорит Николай.
Но делать каминг-аут перед коллегами по сборной или тренерами он никогда не собирался, потому что не раз и не два слышал от них нелестные высказывания об ЛГБТ-людях вообще и ощущал нездоровое внимание к себе в частности. Обошлось без аутинга, побоев и шантажа, но тревога из-за того, что в сборной могут узнать о его гомосексуальности, у Николая была.
Как-то на спортивных сборах он услышал от другого пловца, что ещё один парень из их команды носит с собой травматический пистолет, чтобы «кошмарить геев».
«Оказалось, что этот парень с травматом вместе с другими пловцами находили мужчин, которые ищут знакомства с мальчиками, и назначали им подставные свидания, — рассказал Николай. — На эти свидания они приходили большой группой и запугивали мужиков, угрожали им пистолетом и разводили на деньги. Я тогда подумал, что буквально мог бы быть на месте этих мужиков. И слышал я это от приятеля, который тоже в этом участвовал».
Позже, когда он жил в общежитии спортивного училища, то узнал от подруги, что соседи по общаге, борцы, интересуются за его спиной, не гей ли он. Благо, дальше пересудов за глаза дело не пошло, но Николай и тогда опасался физической расправы, и сейчас не исключает, что она возможна, если он себя выдаст.
Николай остаётся «в шкафу» не со всеми. О том, что он гей, знают несколько подруг и мама.
«Пока я был маленьким, отец пил, а мама делала всё ради меня. И в какой-то момент я решил ей рассказать. Зашёл издалека, мы поговорили о моём детстве, а потом я в соплях и слезах сообщил ей, что я гей, — вспоминает Коля. — А она сказала, что любит меня таким, какой я есть, что жить надо в удовольствие и что она бы даже не подумала от меня отвернуться. В общем, всё прошло хорошо».
В остальной жизни Николай не афиширует свои отношения с мужчинами. «Остальная жизнь» — это в том числе работа тренером по плаванию в фитнес-центре. Он пришёл работать туда после завершения спортивной карьеры три года назад. Профессиональный спорт Николай бросил, потому что выгорел и не нашёл достаточной поддержки у тренеров. Сейчас ему иногда хочется испытать драйв от соревнований, но он хорошо помнит, что драйв часто переходил в непереносимую тревогу, которая очень его истощала.
Нынешняя работа тренером гораздо спокойнее, хотя среди детей, которых он учит плавать, встречаются такие, кто способен «выпить всю кровь».
«Работая с детьми, я ещё больше опасаюсь аутинга, боюсь потерять эту работу, — отмечает Николай. — Поэтому в приложениях для знакомств нет фотографий моего лица. Может быть, это внутренняя гомофобия и с ней надо бороться, но пока общество считает, что геи и педофилы — это синонимы… В общем, я чувствую безнадёгу от того, что общество выбирает агрессию по отношению к ЛГБТ-людям. К сожалению, мало кто понимают, что я не виноват в том, что таким родился».
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«В том, что я влюблена в девушку, мама винила футбол»
Кристина — из Питера, её стихия — футбол, в который она играет двадцать лет из своих тридцати трёх.
В девять ей понравился соседский мальчик, который был похож на всеобщего «краша» того поколения — Рики Мартина. Он играл в футбол в детско-юношеской спортивной школе и часто гонял мяч во дворе, а Кристина тусовалась рядом.
«Он просто решил научить меня „чеканить“ мяч. Я начала играть с пацанами во дворе, была там единственной девчонкой, — говорит Кристина. — Я жила с братом и мамой, отца не было, поэтому мы часто были предоставлены сами себе и своим увлечениям. После школы я сразу бежала играть во двор. Когда мне исполнилось 13 лет, брат предложил мне поискать футбольную команду».
И такая команда в Петербурге в середине 2000‑х нашлась — «Аврора». Собеседница «Вёрстки» играла за первый свой юношеский коллектив три года и могла бы добиться там спортивных успехов, но подростком «психанула и всё бросила».
Во-первых, объясняет Кристина, в этой же команде она встретила свою первую девушку: «Какой-то репрезентации лесбиянок перед глазами не было, меня просто безумно к ней тянуло». Но эти первые подростковые отношения были полны драматизма и закончились плохо.
Во-вторых, ни футбол, ни отношения Кристины не одобряла её мама: «Она пилила меня, что футбол — не женское дело, что надо носить платья, чтобы нравиться мальчикам, а не бегать вечно за мячом. Потом она пилила меня по поводу личной жизни. Когда она узнала, что я влюблена в девушку, она винила в этом футбол».
Выдерживать одновременно разбитое сердце, давление со стороны мамы и собственный перфекционизм, который мешал спокойно принимать неудачи на поле, Кристине было трудно, и она покинула клуб, поступив в университет на рекламщицу. Но спустя несколько лет её бывшая девушка собрала свою любительскую команду, в которую позвала и Кристину.
Там, по словам Кристины, была потрясающая атмосфера, вместе играли и лесбиянки, и замужние женщины с детьми, все друг друга понимали и принимали, никто не навешивал ярлыков. Команда выступала на соревнованиях в России и за рубежом. Например, по словам Кристины, футболистки ездили в Барселону для участия в ЛГБТ-матче, правда, сама Кристина не поехала — не пустила мама, от которой удалось сепарироваться много позже.
В новой команде Кристина окончательно поняла, что её влечёт именно к женщинам — и не расстроилась. В этой среде ей не приходило в голову прятать свои чувства к женщинам от других футболисток.
«Тогда были совсем другие времена, начало 2010‑х. После тренировок мы ходили по клубам: „Малевич“, „Инфинити“, „Карамель“ — там были такие классные вечеринки, и никому не было дела, кто с кем целуется», — с горечью говорит Кристина.
Но за пределами гей-клубов и футбольного поля люди становились настроены к гомосексуальным парам всё более агрессивно.
«Однажды мы с моей тогдашней девушкой стояли на остановке и держались за руки, а на нас в это время очень зло смотрел посторонний мужчина, — вспоминает Кристина. — Я тогда подумала: „Почему он так смотрит?“ Я была так наивна, что даже не знала про гомофобию. Это был первый неприятный звоночек».
Вторым звоночком стало скептическое замечание знакомого немолодого тренера о том, что в его время «никаких геев не было» и что когда «девушки что-то делают с девушками — это ужас». «В остальном он был нормальный мужик, но я тогда поняла, что мне надо держать свою личную жизнь в тайне от посторонних людей», — вспоминает Кристина.
Ну а в 2021 году Кристина впервые столкнулась с тем, что под давлением силовиков был отменён футбольный фестиваль «против насилия и гомофобии» «Football для всех». Много лет он проводился в Петербурге, чтобы дать возможность ЛГБТ-спортсменам принять участие в соревнованиях и обратить внимание общества на проблему гомофобии в спорте.
«Тогда будто что-то сломалось во мне. Потом начались ещё облавы в гей-клубах. Моя личная жизнь на этом закончилась, потому что я очень боялась отношений с девушками, понимала, что это бессмысленно, — вспоминает Кристина. — Жить мы вместе без проблем не сможем. Про детей нечего было и говорить». С футболом пришлось на время завязать ещё и потому, что Кристина получила серьёзную травму колена.
Так продлилось несколько месяцев, пока Кристина не начала лечиться и немного не пришла в себя: «Прикинув, что мне делать по жизни, я решила уезжать из России, а война это только ускорила».
На скопленные тысячу долларов Кристина уехала в Нью-Йорк. Первое время в эмиграции было нелегко, рядом не было друзей и близких, и хотя вскоре появилась работа и удалось легализоваться, девушка чувствовала себя потерянной.
«Было очень тяжело и одиноко, но однажды я спросила себя: „Чем бы ты хотела заниматься по-настоящему, что бы сделало тебя счастливой?“ И тут же ответила сама себе: „Я бы пошла пинать мяч“. В этот же момент я нашла себе команду. Футбол и в Америке меня спас. Сначала он был для меня всем. Потом у меня было отторжение: футбол — это травмы, это боль… А сейчас я понимаю, что это я выбираю футбол, а не он определяет меня целиком».
А главная болельщица Кристины — её девушка Ирина, с которой они были знакомы много лет и когда-то, ещё в Санкт-Петербурге, встречались, а спустя много лет снова решили быть вместе. Пока это отношения на расстоянии (Кристина живёт на Восточном побережье США, а Ира — на Западном), но скоро девушки съедутся в Калифорнии.
«Мне кажется, Ира любит меня в футболе больше, чем я сама, — говорит Кристина. — Она мечтает снова попасть на мою игру. Именно она мне напомнила, что для меня значит футбол, помогла мне стать более смелой и помогла мне принять саму себя».
«Приходилось врать, что у меня есть девушка»
Евгениюi из Санкт-Петербурга 22 года, он тоже волейболист. Начав играть в десять лет, он сперва не собирался делать волейбол своей профессией, а просто хорошо проводил время на тренировках с другими мальчишками.
«Классе в восьмом я решил, что хочу стать пилотом. Готовился поступать в лётное училище, но меня там развернули со словами: „Ты ростом два метра пять сантиметров. Скажи, пожалуйста, в какую кабину пилота ты войдешь?“»
Не попав в пилоты, Евгений занялся волейболом всерьёз и уже в семнадцать стал мастером спорта. Евгений успел поиграть за питерскую команду, за новосибирскую и, возможно, играл бы дальше, но в 18 лет получил серьёзную травму. А когда более-менее восстановился, не стал возвращаться на площадку и начал тренировать других игроков, организовывать соревнования и судить матчи.
Евгений понял, что девушки не вызывают в нём горячих чувств лет в четырнадцать-пятнадцать, когда был в отношениях с ровесницей. Она первая и узнала, что он гомосексуален: с её телефона Евгений зашёл на свою «фейковую» страницу «ВКонтакте», которую использовал для общения с другими парнями и просмотра гей-порно, а разлогиниться забыл. Впрочем, подруга его не осудила, а приняла таким, какой он есть.
Вскоре Женя встретил свою «первую любовь» — Никиту, который был на год старше его. Они много гуляли вместе, ходили в кино, прогуливали школу, целовались в подворотнях. Евгений говорит, что, будучи подростком, совершенно не понимал, в какой гомофобной стране живёт.
«Я начал осознавать, что Россия — ебанутая страна лет в 17 – 18, когда начались рейды по гей-клубам, году в 2018», — говорит собеседник «Вёрстки». Если бы он столкнулся с гомофобией раньше, предполагает Евгений, то, наверное, его юность не была бы такой безоблачной.
«До 18 лет, грубо говоря, я спокойно ходил в клубы, встречался с мальчиками. Ничего не предвещало беды, — говорит Женя. — И я очень рад, что я об этом вообще не задумывался, потому что была бы у меня паника в голове на тему того, что придёт ко мне, например, не Никита, а Ашот, и не один, а с друзьями».
От других спортсменов он старался не отличаться, да и в принципе вспоминает своих коллег по командам и в Питере, и в Сибири как «адекватных парней».
«Если кто-то новенький приходил в команду и вёл себя достойно, его принимали за своего, — говорит Евгений. — А у кого там голос потоньше или пися поменьше — это было неважно».
При этом спортсмены, конечно, обсуждали между собой личную жизнь и женщин, и на вопрос, участвовал ли Женя в этих разговорах, он отвечает: «Сохранив себя, сохранишь свою жизнь. Приходилось иногда врать, скажем так, что у меня есть девушка».
Сам Женя с проблемами из-за своей гомосексуальности не сталкивался, но буллинг в отношении других спортсменов-геев он наблюдал. Однажды в «Хорнете»i Евгений увидел знакомого борца. Этот парень, по словам Жени, в жизни «вёл себя неестественно и по-девчоночьи»: «То мальчика за попу дёрнет, то в душе за кем-то подсмотрит».
Партнёры этого борца по команде, вспоминает Женя, скачали «Хорнет» и нашли там этого парня.
«Они забили ему встречу, он пришёл туда один, его отмудохали всей командой прямо на улице. Во второй раз его начали избивать в коридоре спортивной школы. О его ориентации узнали и тренера, и поэтому, проходя мимо потасовки по коридору, они не вмешивались, а просто без энтузиазма говорили: „Остановитесь, хватит“ — и уходили дальше. В конце концов в это вмешались я и мой лучший друг по команде».
Нападавшие, говорит Женя, кричали, что «пидорасам здесь не место, его надо нахуй сжечь». А Женин лучший друг, оттаскивая их от избитого борца, огрызался: «Вы, уроды, он что, перестал быть вашим другом, сокомандником от того, что он гей?»
«То, что в команде со мной не гомофобы, меня очень порадовало», — говорит Евгений, но даже этому лучшему другу он не решился рассказать о своей гомосексуальности.
Весной 2022 года, после начала войны с Украиной, Евгений уехал из России. Помыкавшись то в Грузии, то в Турции, он решил поехать в Америку. Его взяли в университет, дали визу, сейчас он живёт в Чикаго, доучивает английский и в следующем году начнёт учиться на специальности, связанной с кибербезопасностью. Но и волейбол не бросил — его спортивный опыт оказался востребован в США.
Но главное, что в Штатах он чувствует себя гораздо свободнее и спокойнее, чем в России. «Тут я могу быть самим собой. Могу в туфлях ходить, могу в юбке, могу голышом — всем по боку. В России тебе 100% дадут пизды за такое, — уверен Женя.
— А тут тебе, наоборот, скажут: «Красавчик, молодец. Выражаешь свои чувства — круто!»
Иллюстрации: Д. Д.
Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →