«Она лежала очень красивая и очень холодная»

Около 1,3 млн израильтян говорят по-русски — это примерно седьмая часть всех жителей страны. И почти у каждого из них есть знакомые или знакомые знакомых, погибшие в ходе нападения ХАМАС 7 октября. Траур в Израиле традиционно долгий, и настроения по всей стране тяжёлые. С момента атаки прошло уже две недели, но в русскоязычных группах продолжают обсуждать истории убитых, выживших и похищенных в Газу. А в некоторых семьях до сих пор идут поминки.

По-русски говорили безоружные девушки и парни, расстрелянные на музыкальном фестивале. Пенсионеры, убитые в своих домах. Полицейские, пытавшиеся с одним пистолетом сопротивляться тяжело вооружённым боевикам. И самые разные люди, просто ехавшие по делам и попавшие в засаду террористов. Журналист Никита Аронов специально для «Вёрстки» рассказывает, как русскоязычный Израиль переживает трагические событиях последних двух недель.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Бегущий человек

Парень в белой футболке бежит мимо брошенных машин. Падает, из головы растекается тёмная лужа, а слева на заднем плане смутно видно стреляющих. Последние секунды жизни 25-летнего Никиты Попова из Ашдода запечатлела камера у ворот кибуца Мифласим, мимо которого парень ехал на работу и попал в засаду.

— Он продолжал дышать, когда террористы подошли и выпустили ещё несколько пуль, — медленно произносит отчим Никиты Алексей Белкин. — Мы вообще не знали, что в этот день он работает. У нас на юге, когда звучат сирены, вся семья обычно перезванивается. Но Никита нам уже не ответил.

Полтора дня о молодом человеке не было известно ровным счётом ничего. Потом родителям позвонили и сказали, что нашли его телефон на одном из тел. Огромное здание на военной базе, всё заполненное телами, опознание, похороны.

Мама Никиты Алла приехала из Херсона, работает операционной медсестрой в больнице Асута. Сын родился уже в Израиле. Так что у него есть и второе имя, сугубо еврейское, Нир.

Семья распалась, когда Алла ждала второго ребёнка. Потом она познакомилась с Алексеем, репатриантом из Саратова. Уже много лет они живут вместе, воспитывают общую дочку.

— Когда мы с Аллой поженились, Никите было десять. Ладили, но слишком близко он меня не подпускал. Видимо, боялся, что я тоже их брошу. Сам заботился о брате и сестре, — рассказывает Алексей.

Окончив школу, Никита Нир познакомился с Равит — их бабушки были соседками и дружили. Он пошёл в армию и там принял иудаизм — для семьи Равит это было важно. К моменту его гибели они были вместе уже 7 лет.

Девушка работала следователем в полиции. А он — охранником, но учился на курсах, чтобы стать айтишником. Уже почти закончил. Часто они мечтали, что когда-нибудь переедут в Лондон — очень любили этот город. На зиму планировали очередную поездку, в которой Никита должен был Равит сделать предложение. Но не успел.

С момента трагедии Равит так и живёт у несостоявшихся свёкров — не может уйти.

Особенности национального траура

Израиль понемногу заканчивает считать своих убитых. Каждый день находят или опознают новые тела, и часть имён перекочевывают из списков пропавших без вести или похищенных в убитые. Но изменения небольшие, и уже несколько дней официальное число жертв держится на отметке примерно 1400 человек. Это именно гражданские, а также полицейские, пожарные и медики. Солдат считают отдельно — их порядка 300 погибших.

Почти каждый седьмой житель Израиля — русскоязычный, среди жертв теракта их много. Вот пожарный Евгений Гальский. В выходной он ехал с друзьями на горном велосипеде и был застрелен из засады. Вот профессор, известный украинский, а потом израильский физик Сергей Гредескул. Им с женой Викторией, учёным-математиком, было по 81 году, когда террористы расстреляли их прямо в их доме в городке Офаким.

Собрать вместе эти истории очень сложно, потому что израильтяне не любят говорить о своих потерях. Когда в ответ на заявления ХАМАСа, что они не убивали детей, Беньямин Нетанияху выложил в Твиттере фотографии мёртвых младенцев, это восприняли как нечто беспрецедентное, на грани приличия.

Человека хоронят сразу после того, как опознают тело. А дальше начинается «шива», семидневный траур, когда родные сидят в доме и принимают соболезнования. В это время вообще мало кто готов общаться с журналистами.

Мы получили много отказов. Об одной русскоязычной семье, где прямо в машине расстреляли возвращающихся с кемпинга папу, маму и двух детей, нас особенно попросили не писать. Бабушка детей даже записала голосовое сообщение:

«Мы много дней ждали известий о семье из четырёх человек. Затем одно за другим посыпались известия. И мы не выходили с кладбища, 12, 13 и 15 числа мы хоронили своих близких. И мы очень надеемся, что наша А. вернётся к нам. Я очень прошу вас не писать о нас».

На следующий день нашлось и тело девочки. В фейсбук родных появилось приглашение на шиву. Жирные чёрные буквы на белых листах. Этих объявлений всё больше: на остановках, на подъездах. В Израиле никого специально не приглашают на поминки. Просто вешают по району (а в наши дни и в интернете) время и место, куда надо приходить

Даниэла и Даниэль

Приходят подчас совершенно неожиданные люди.

— Даже молодой человек, с которым наша Дана как-то в разгар пандемии познакомилась на улице, пришёл её вспомнить, — рассказывает Николь Новиков. Именно «Новиков», а не Новикова — обычно уже на втором поколении в Израиле русские фамилии утрачивают окончание «а» в женской версии. А почти все молодые ребята здесь — русскоязычные во втором поколении.

Мы говорим с Николь 19 октября на последнем дне шивы по её лучшей подруге — Даниэле Петренко, 23-летней девушке, застреленной террористами ХАМАСа на фестивале электронной музыки Nova в кибуце Реим. Железобетонная башня на окраине Хайфы, вдали море и корабли на рейде. Комната на первом этаже, где в мирное время проводят собрания домового комитета и детские дни рождения. Столы застланы чёрными скатертями, пластиковые стулья, печенья, чипсы, газировка как на детском дне рождении. Израильские поминки — это не про алкоголь, здесь вообще много пить не принято.

На особом столике цветы, поминальные свечи и фото убитой. Большой коллаж из разных снимков с молоденькой стройной блондинкой.

— Посмотрите на ребёнка. Такая девочка красивая, счастливая, добрая, с прекрасной улыбкой, — говорит отчим Даны, Роман.

Он бородатый, сто кило весом, чёрная футболка у горла разорвана — это тоже часть еврейского траура. Роман — строитель, приехал из Екатеринбурга в 1998 году. Мама убитой, Оля, из Черкасс, она собирает заказы в супермаркете. Дана — дочка от первого брака, а Роман воспитывал её с 8 лет. Потому уже родились их общие с Олей дети: Ирис и Антон.

— И парня наша девочка нашла похожего на себя как две капли воды. Не внешне, но внутренне такого же. У них была одинаковая улыбка и звали их одинаково: Даниэла и Даниэль, — Роман показывает на коллаж, где блондинка прижалась к бородатому брюнету.

Они любили друг друга и погибли вместе. Познакомилась очень просто: в Эйлате — на главном израильском курорте. Она отдыхала, а он был в командировке — монтировал телевизионное оборудование.

— Два года назад, когда они только познакомились, мы лежали в Хайфе на пляже, и Дана сказала: я видела этого молодого человека только два раза, но я знаю, что это любовь всей моей жизни, — вспоминает Николь. — Было шесть вечера, и мы решили поехать к нему в Эйлат.

Израиль — страна маленькая, но Хайфа и Эйлат — это две почти максимально удалённые друг от друга точки. На машине ехать 6 часов. А в 10 утра обеим на работу. Но Дана сказала: я поеду — даже ради того, чтобы просто побыть с ним полчаса. И подруги отправились в путь

— Мы правда пробыли там всего 40 минут, он купил нам мороженое. И я, человек очень пессимистичный, сразу поняла, что это настоящая любовь, — говорит Николь. — В иудаизме есть такое представление, что у каждой души должна быть вторая половина, с которой надо объединиться, чтобы получилось одно целое. И Даниэль был её половиной.

Его труп опознали первым — благодаря Apple watch. Родители включили геолокацию устройства и попали в морг.

А родители ещё пять дней надеялись на лучшее. Роман даже добавился в группу жителей Газы в телеграмме и обещал 1000 долларов всякому, кто пришлёт фотографию Даны живой или мёртвой. Сделал объявление с крупно снятыми татуировками дочери — многих жертв резни 7 октября опознали именно по таким фото.

Потом оказалось, что тело девушки нашли быстро, просто у судмедэкспертов было слишком много работы, чтобы идентифицировать всех.

Нашёлся и выживший очевидец по имени Дотан. Вместе с Даниэлем и Даниэллой он убегал от террористов и на бегу говорил с отцом. Тот инструктировал Дотана: сынок, беги, не оглядывайся, увидишь куст — беги к кусту, дерево — к дереву. И он бежал. Один раз оглянулся на звук — Дана вскрикнула и упала. Потом снова оглянулся и успел заметить, что Даниэль лёг на её тело и обнимает. Даниэля убило несколькими пулями. Даниэлу — одной в шею.

— Нам открыли мешок с телом для последнего поцелуя. Она лежала очень красивая и очень холодная, — с трудом произносит Роман.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Наша самая большая звезда»

Комната у Даны была крошечная: кровать, шкаф, стол. На стенах фотографии, где она с подружками по армии строит дурацкие рожи. Девушка служила в десантных войсках, и там ей поручили самое ответственное дело — укладывать парашюты для боевых товарищей.

Одна книжка на русском, одна на иврите — Ольга с детства старалась, чтобы Дана не забыла язык. Над кроватью ткань с психоделическим рисунком. На стене медали за победы в чемпионатах по тхэквондо.

Дана пришла в секцию за компанию с другой одноклассницей. Сначала просто провожала подругу на занятия, сидела на скамейке и ждала, а потом вдруг заинтересовалась, записалась сама и довольно скоро стала чемпионкой и капитаном команды. За что ни бралась — всё получалось. Так, уже лет в двадцать она без труда прошла кастинг и снялась в эпизодических ролях в нескольких израильских сериалах, но ей быстро надоело.

— Во втором классе учительница привела к нам в класс эту девочку с двумя хвостиками. Обычно, когда ты новенький, никто не хочет с тобой дружить, но с Даной было всё не так. Уже после первой же перемены она была для всех лучшей подругой, — вспоминает первое знакомство Николь. — Она была наша самая большая звезда. И в 10 лет, и в 15, и в 20. И она никогда ни о ком не говорила ничего плохого. Даже если кто-то был полностью виноват, Дана старалась его понять, найти в нём какую-то правоту.

— Она всегда готова была помочь, — продолжает Николь. — Однажды я поскользнулась, упала и разбила голову. И Дана ехала за скорой помощью на своей машине до самой больницы.

Роман последнее время часто сердился, что Дана после армии не идёт учиться. Говорил: ты же любишь помогать людям, так иди на врача или в полицию. А она всегда отвечала: в медицине кровь и боль, а в полиции надо уметь быть жёсткой. «Я так не могу».

— Но если вы думаете, что она была легкомысленной, вы просто не знали Дану. У неё был план уже с 10 лет, — рассказывает ещё одна одноклассница, Аня Реутов. — Она хотела помогать родителям, чтобы у них и у её детей не было ни в чём нужды. Жили они небогато. И Дана с 10 лет копила деньги на дом. Она всегда зарабатывала и откладывала. Очень упорядоченный человек.

Работать девушка начала с 13 лет — гуляла с соседскими собаками. Дальше с 16 лет — в кейтеринге. После армии — официанткой, барменшей, тоже, как говорят, отличной. Последнее время работала в финансовой компании. Сначала просто на телефоне, потом заинтересовалась инвестициями и захотела стать финансистом.

— Когда мы ещё надеялись её найти, открыли компьютер и увидели там письмо, что она зачислена в колледж в Ришон-ле-Ционе на факультет финансов, — рассказывает Роман.
Раввин читает молитву. Начинается застолье. Друзья и одноклассники разливают вино и начинают вспоминать свои почти детские приключения. Как кто-то у кого-то утащил чайник в школьной поездке. Как сидели в палатке в пустыне, ели чипсы и смеялись всю ночь. Как отмечали Новый год, шумели, соседи вызвали полицию, и вся компания пряталась от неё на крыше дома. Когда жизнь кончилась, так толком и не начавшись, остаётся не очень много историй.

Полицейский с Вишнёвки

Андрей Пошивай был тем, кто мог бы спасти Дану. Некоторым участникам фестиваля Nova посчастливились — их вывели и защитили те несколько патрульных полицейских, что дежурили на мероприятии. И Андрей тоже пытался.

— Он сразу вступил в бой с террористами. И судя по записям радиопереговоров, успел убить нескольких, — рассказывает пресс-секретарь израильской полиции, ответственный за общение с русскоязычными СМИ Михаил Зингерман.

Он хорошо знал покойного, потому что Андрей Пошивай был в какой-то мере лицом израильской полиции, особенно для прессы, пишущей по-русски. Высоченный — все коллеги на фото ему по плечо, спортивный, голубоглазый, с голливудской щетиной — прямо-таки эталонный коп из американского кино. При этом родом из довольно простой семьи из села Вешневки Красноперекопского района Крыма.

Отец приучил его к охоте и рыбалке. Андрей мог в школу не пойти, а провести весь день на пруду. В селе про него с детства ходили легенды. Говорили, что в любой луже рыбу поймает.

— Даже живя в пустыне Негев, он не бросал рыбалку. Думаю, если сейчас открыть багажник его машины, там будет удочка, — говорит Виктор Зилинский — ближайший, с раннего детства, друг Андрея. Сейчас Виктор живет в Николаеве. — И то, что Андрей нескольких террористов убил из пистолета — не удивительно. Он с детства стрелок феноменальный. Помню, на утиной охоте ночью выпросил у отца ружьё. Тот нехотя дал. Темно уже, звёзды. Андрей выстрелил на звук и подбил утку.

Будущий эталонный полицейский всё детство пас коз с братом, собирал старинные монетки по берегам Сиваша, играл в дворовый футбол и в Денди. В общем, рос как самый обычный деревенский парень и даже о еврействе своём очень долго понятия не имел.

— У него бабушка Евгения Ильинична — еврейка. Она до сих пор жива. Но они в войну документы уничтожили. Потому и не знали, — вспоминает ещё одна бывшая односельчанка Илона Лысакова.

Уже после армии (за высокий рост Андрея определили в Президентский полк ВСУ) он репатриировался в Израиль. Подучил иврит, поступил в колледж, но передумал.

— Он мне как-то сказал: голова забита знаниями, нужна разгрузка. И чтобы дать себе передышку, но не терять время зря, он пошёл в армию уже во второй раз — в ЦАХАЛ, — вспоминает Виктор Зилинский.

Срочная служба кончалась, и Андрей мечтал выучиться на офицера. Но на офицерские курсы его сначала брать не хотели. Помог знакомый офицер, который увидел, что боец расстроен, спросил, в чём дело и добился таки зачисления. Потом Андрей считал, что должен особенно стараться в учёбе, чтобы его не подвести. И в итоге дослужился до майора.

— Когда он приезжал в Крым повидать нас всех, девчонки за ним просто бегали. Он уезжал высокий и худой, а тут ещё и подкачался, — вспоминает Илона. — Вся компания собиралась на лавочке, и он до утра рассказывал про Израиль.

Андрей комиссовался и в 2019 году пошёл в патрульную полицию. Прошёл отбор на офицерские курсы и к лету 2022-го стал инспектором. Он жил в Беэр Шеве, посреди пустыни Негев. Это очень непростое место, потому что вокруг множество бедуинских поселков, живущих специфическим племенным укладом. И именно они входили в его зону ответственности.

— Он объяснял, что с бедуинами ты не должен быть глупым полицейским, который выбивает дверь ногой. Иначе просто получишь пулю. Это племена, и с ними надо уметь договариваться, быть дипломатичным, — рассказывает приятель Андрея Пошивая из Беэр-Шевы Андрей Терехин. — Я знал его мало, но он был каким-то эталонным полицейским, добродушным, уверенным в себе. Таким, с которым всегда чувствуешь себя в безопасности.

Андрею было 39 лет, и он упорно продолжал учиться, тратя на это чуть ли не всё свободное время. А чтобы не терять физическую форму, бегал по городу в 2 часа ночи. Он пробегал марафоны, а однажды на соревновании прошёл полосу препятствий с вывихнутой рукой.

— Здоровье у него было потрясающее. И первые дни я очень надеялся, что Андрей где-то лежит раненый, что он выкарабкается и найдётся, — признаётся Виктор Зилинский. — У нас, конечно, в Украине уже давно война, многих убило. Но когда я узнал, что Андрей убит, у меня как будто небо на землю упало.

Обложка: Дмитрий Осинников

Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →