Вши, побои, холод, чифир и инсульт

Почти триста дней провёл Алексей Навальный в штрафных изоляторах за время своего заключения. За два дня до смерти его в 27‑й раз отправили в ШИЗО, где он должен был провести очередные 15 суток. Голод, холод, побои, духота, вши и клопы, отсутствие связи с родными и медицинской помощи людям в тяжёлом состоянии — обычные явления в ШИЗО российских колоний. К чему готовиться в карцере и почему от этой пыточной практики невозможно защититься даже с помощью адвокатов, «Вёрстка» узнала у бывших заключённых и правозащитников.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Мысль о том, что Путин удовлетворён тем, что упёк меня в барак на Крайнем Севере, и теперь меня перестанут мурыжить в ШИЗО, была не только малодушной, но и наивной. Только я вышел из карантина, как „осуждённый Навальный отказался представиться по форме, на воспитательную работу не реагирует, должных выводов для себя не делает“. 7 суток ШИЗО», — это последнее упоминание штрафного изолятора в телеграм-канале Алексея Навального от 9 января 2024 года. 16 февраля он умер в колонии «Полярный волк» в посёлке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа.

​​«Красивая деталь, — отмечал Навальный. — В штрафном изоляторе немного другой распорядок дня. В обычном прогулка после обеда, и хоть сейчас полярная ночь, всё равно после обеда на несколько градусов теплее. А в ШИЗО прогулки в 6:30 утра. Но я уже пообещал себе, что буду стараться выходить на прогулку в любую погоду <…> Холоднее −32°C пока не было. Но даже и при такой температуре больше получаса можно гулять, только если успевать отращивать новый нос, уши и пальцы».

«Немного другой распорядок» в ШИЗО запрещает осуждённым брать в камеру свои продукты и личные вещи, кроме полотенца, кружки, мыла, зубной щетки и пасты, туалетной бумаги, тапочек, письменных и почтовых принадлежностей, религиозной литературы (не более 1 экземпляра). Далеко не всегда всё это удаётся взять с собой в ШИЗО, а если удаётся, то хранятся эти вещи зачастую отдельно от заключённого, и лишь от воли фсиновца зависит, получит ли человек в ШИЗО письменные принадлежности. Юлия Навальная вспоминает, как её мужа отрезали от мира: «Над ним издевались, не давали ручку и бумагу, чтобы написать письмо мне или нашим детям».

Примерный распорядок дня там такой.

• Подъём — не позднее 05:00 — 06:00.
• Сдача постельных принадлежностей — до 30 минут.
• Физическая зарядка — до 15 мин.
• Туалет — до 15 мин.
• Уборка камер — до 10 мин.
• Завтрак — до 30 мин.
• Утренняя и вечерняя проверки, осмотр внешнего вида — до 30 мин.
• Прогулка — в соответствии со статьей 118 УИК РФ и пунктами 165, 166 правил внутреннего распорядка исправительных учреждений.
• Воспитательные мероприятия — по отдельному графику.
• Обед — до 40 мин.
• Приём по личным вопросам — по отдельному графику.
• Приём осуждённых медицинским работником — в соответствии с приказом Минюста России.
• Ужин — до 30 мин.
• Личное время — 1 час 30 мин.
• Туалет, выдача постельных принадлежностей и подготовка ко сну — до 30 мин.
• Сон (непрерывный) — 8 часов.

Пыток холодом, голодом и бессонницей в официальном распорядке дня нет, но на деле с ними сталкиваются многие заключённые, причём не только «политические», а все, кто так или иначе конфликтует с администрацией колонии. И если 15 суток изоляции — а это максимальный по закону срок водворения в ШИЗО — по рассказам заключённых и адвокатов выдержать можно, то несколько таких сроков подряд могут нанести непоправимый вред физическому и психическому здоровью, уверены они.

«При этом дисциплинарная практика в колониях позволяет отправлять в камеры изоляции за малейшие нарушения правил распорядка, совершенно не соизмеряя нарушение с объёмом налагаемой санкции», — сообщал «Барометр реформы полиции» фонда «Общественный вердикт».

«Само по себе водворение в ШИЗО — не проблема для здоровья, вот я что хочу донести. Это как поставили в угол в детском саду: был вместе со всеми, а нашкодил — изолировали от других осуждённых на короткое время. Само по себе ШИЗО — это ничего особенного. Вопрос в том, что идёт „в пакете“», — объяснил собеседник «Вёрстки», с начала нулевых годов занимающийся правозащитной работой и пожелавший не называть своё имя.

«Вёрстка» восстановила один день и быт в ШИЗО по рассказам бывших заключённых.

5:00. Подъём и утренние процедуры

Подъём в ШИЗО ранний и громкий: заключённых сгоняют с коек, начиная с пяти утра. Сами кровати со скрежетом пристёгиваются к стене на весь день, так что прилечь на них не получится до отбоя, который наступает в 21:00.

К обратной стороне железной кровати обычно приварен стол, иногда и стул.

«Стол — это металлическая пластина квадратной или, чаще, прямоугольной формы. Длиной не больше стандартной компьютерной клавиатуры, — рассказал „Вёрстке“ Пётр А.i (имя изменено)×, бывший заключённый одной из колоний в Сибири. — Я замерял коробком от спичек (5 см — длина коробка), плюс-минус 8 коробков получалось».

«Стул — это металлическая табуретка размером примерно 20 на 20 см, окаймленная металлическим уголком, — описывает его „Вёрстке“ координатор фонда „Русь сидящая“, проведший в колонии 5,5 лет и попросивший об анонимности. — Ты не можешь табуретку передвинуть, переставить, накрыть чем-то, их специально делают маленькими, чтобы было неудобно сидеть».

В ШИЗО могут посадить в одиночку или с другими «проштрафившимися», но в любом случае будет очень тесно. «Бетонная конура 2,5×3 метра», — так описывал свою камеру Навальный.

«С шести и почти до семи утра зэки предоставлены сами себе. Видимо, в это время по правилам внутреннего распорядка должна быть зарядка, но мы её не делали, а мусорам было всё равно», — рассказал «Вёрстке» Пётр А.

Впрочем, невыполнение утренней зарядки в ШИЗО может стать формальным поводом для назначения нового срока в изоляторе — так было, например, с депутатом Алексеем Гориновым. Пётр А. добавляет: «Поводом может стать невыполнение вообще чего угодно. Можно ночью встать по малой нужде в туалет, камера видеонаблюдения зафиксирует твою сонную мордочку, а на следующей дисциплинарной комиссии тебе объявят, что ты „не выполнил команду отбой“, и дадут ещё сколько-то суток „исправления“. Случаи были».

Проснувшись, люди из каждой камеры по очереди сдают сотрудникам колонии матрасы, одеяла, постельное белье. «Кто-то заранее пытается ныкать одеяла, на себе прятать простыни, делать в полах тайники, чтобы днём спать или просто греться, — говорит Пётр А. — Сложно, конечно, представить, что в колонии, в которой сидел Навальный, такое было возможно».

«Ныкать» одеяла, по словам Петра, заключённые пытаются, потому что в камере штрафного изолятора может быть очень холодно.

Холодно может быть и в других помещениях исправительного учреждения или следственного изолятора. «Матрасы и одеяла тонюсенькие со времён совка ещё, а шконки железные», «там каждый четвертый туберкулёзом болеет, а для этой болезни нужен только холод, и человек сгорает, как свечка», сообщали журналистам об условиях содержания, например, в СИЗО № 1 Новосибирска в 2016 году. Но в ШИЗО, говорит координатор «Руси сидящей», температуру зачастую снижают нарочно, чтобы «воспитать» неудобного зэка.

«Геморрой и простатит — самые „популярные“ заболевания завсегдатаев ШИЗО, потому что там ты постоянно находишься в сырости и на сквозняке. Помню, в середине февраля мороз был такой, что приходилось, как веретено, у батареи вращаться. Прислонился спиной — батарея обжигает, пока ты спиной к батарее жмёшься, бока и живот промерзают от холода, — вспоминает Пётр А., просидевший несколько лет в сибирской колонии. — Полсекунды ждёшь, поворачиваешься на четверть оборота, потом ещё на четверть, потом ещё. Так греешься, сколько хватит терпения и выдержки. Потом это заебывает, и ты начинаешь ходить туда-сюда по хате. Если ходить негде, скачешь с одной табуретки на другую».

В ШИЗО ИК‑6 в Шипуново, где за «фейки» о ВС РФ сидела журналистка Мария Пономаренко, ей осенью 2023 года было настолько холодно, что изо рта шёл пар и развилось воспаление мочевого пузыря — цистит.

«Если ты накосячил или поругался с сотрудником, он открывает пожарный выход в начале коридора и второй выход в конце коридора. Начинает дуть ветерочек, и если у тебя в камере, было +18, потому что это нижний норматив температуры в помещении, а добрый сотрудник решил проветрить, то температура может упасть до любой, — говорит координатор „Руси Сидящей“. — Поскольку в ШИЗО у тебя изымают твои тёплые вещи, ты тупо мёрзнешь постоянно».

«После сдачи матрасов зэки идут умываться», — продолжает описывать утро в ШИЗО Пётр А. Вода там чаще всего только холодная, и если заключённый и так уже измотан холодом, умывание не бодрит, а истощает ещё больше. Вода может быть не холодной только в одном случае, говорит Пётр А.: когда умываешься первым, и из крана идет та вода, что находилась в трубах и согрелась за ночь в относительном тепле помещения.

Чтобы согреться, можно сделать гимнастику или поотжиматься от пола. Но на физические упражнения может не быть ни сил (завтрака ведь ещё не было), ни здоровья. А выступающая от физических нагрузок испарина в сочетании со сквозняком может привести к болезни, вплоть до пневмонии, добавляют собеседники «Вёрстки».

«После умывания одни пытаются, укутавшись в припрятанную простыню, уснуть на полу, если найдётся относительно удобное место (не бетон, железные листы и арматура, а деревянные доски — они меньше отнимают тепло у тела). Другие читают книги, варят чифир или общаются, третьи пишут малявы (записки другим заключённым — прим. „Вёрстки“), но все всегда начеку, чтобы камера не спалилась перед мусорами, — вспоминает Пётр А. — Почта у нас ходила через баландёра».

Баландёр — это заключённый, который разносит обитателям ШИЗО еду.

8:00. Завтрак и поверка

Завтрак, обед и ужин заключённым в ШИЗО передают через «кормяк» — маленькое окошко в двери камеры.

Получив завтрак (горячие напитки и еду, которую приготовили и привезли из столовой) обитатели ШИЗО, по словам Петра А., успевали передать баландёру «малявы» в другие камеры. На обратном пути, забирая посуду после завтрака, он передавал им ответы, а иногда и «груза» от других сидельцев, например, сигареты или конфеты.

Другой экс-заключённый, координатор «Руси Сидящей», говорит, что в штрафном изоляторе его кормили плохо: «Давали кружку воды и кусок хлеба три раза в день. На ужин кисель, чтоб не сдох. Кипяток тебе нельзя, потому что ты можешь плеснуть его в лицо. Продукты питания с собой нельзя. Что принесли из столовой, то и ешь».

Завтрак Пётр А. вспоминает так: Завтрак — это по-любому каша. Манная? Не, не слышал. Больше полугода в ШИЗО за срок — и ни разу не едал. Перловая, овсяная, ячка, сечка — это да. Гречневая каша если повезёт, а рисовая — если сильно повезёт или на складе внезапно закончатся все другие крупы. Помимо каши давали по пайке чёрного и белого хлеба. Белый норм, а у чёрного мякиш шел на фигурки для шахмат или кубики. Есть их — сразу отправлять всю свою микрофлору кишечника на танцпол с непропечёнными дрожжами. Время от времени мякиш вообще был больше похож на тесто, чем на хлеб».

После завтрака, в районе девяти утра — поверка.

«Камера открывается, арестанты выходят в коридор. Часть мусоров заходят внутрь проверить соблюдение правил внутреннего распорядка. Оставшиеся в коридоре досматривают зеков на предмет нарушений формы одежды. Всё это — под запись на видеорегистратор. Когда им нужно провести шмон, тогда могут прямо до трусов раздеть», — говорит Пётр А.

Координатор «Руси Сидящей» вспоминает, что после завтрака могла пройти не просто рядовая поверка, а обысковые мероприятия со спецназом.

«Спецназ заходит обычно в 9–10 утра, а выходит в 3–4 часа дня, — говорит собеседник „Вёрстки“. — Естественно во время обысковых мероприятий тебя никто не кормит и не поит, обед может задержаться на час—два. В это время ты просто стоишь на растяжке либо в коридоре, либо в камере и ждёшь, пока они закончат. Если обыск в жилой зоне, то можешь два—три часа на плацу простоять на морозе или под дождём».

Хорошо, если просто стоишь, уточняет он. Нередко спецназовцы избивали заключённых, заставляя их бегать по коридору через строй.

«Приезжал, например, начальник из Омска гайки закручивать, и раз в две недели нас тупо били. Это только называется „обысковые мероприятия“, а по факту в коридоре стоит 20–30 спецназовцев, бьют ногами, руками, дубинками, орут через продол: „Бегом! Бегом! Бегом!“ — вспоминает экс-заключённый. — Если ты не бежишь, потому что это недостойное поведение, а идёшь, то тебя больше бьют. Надоело им тебя бить — перестали. А за тобой блатные бегут, и менты над ними издеваются, что блатные бегают, а мужик, то есть я, достойно себя веду. Естественно, за это тебя не любят блатные, потому что у них жопа засранная таким поведением недостойным».

Когда уже на свободе собеседника редакции «в прошлом году принимал спецназ ФСБ прямо на рабочем месте», он, как сам признаётся, даже не занервничал. «Они на меня бегут, ломают мне руки, а я же к этому привык. Ну побили, ну электрошокер между ягодиц засунули и два—три раза ударили. Всю спину электрошокером пожгли, а я смеюсь: не убили и хорошо».

О последствиях побоев в ШИЗО для психики он говорить не хочет: «Меня никто не проверял. Ну, не люблю теперь, когда на меня голос повышают. Естественно, вспышки агрессии есть. К людям более жёстко отношусь».

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

9:00 — 17:00. Прогулка, досуг, обед

После утренней поверки, если она прошла штатно, наступает время для прогулки, уборки, посещения врача и досуга.

«Мой прогулочный двор — покрытый льдом бетонный колодец размером меньше камеры, — описывал свою прогулку в ШИЗО ИК‑6 Владимирской области Алексей Навальный в ноябре 2022 года, ему тогда не выдавали зимней обуви. — Попробуй погуляй в таком в осенних ботинках. Но гулять надо. Это единственные доступные 1,5 часа свежего воздуха».

Гулять или не гулять, заключённый решает сам, говорит координатор «Руси Сидящей». После прогулки дворик положено убирать, и за отказ убираться можно схлопотать новый срок в ШИЗО. Так произошло, например, с фигурантом дела «Сети» Виктором Филинковым снова. В восьмой раз его отправили в штрафной изолятор, потому что метла, которую ему дали для уборки, «была грязнее, чем двор», и он отказался её брать.

«На утренней поверке надо подать сотрудникам заявление, если тебе надо к врачу или обратиться к библиотечному фонду, — говорит экс-заключённый из Сибири Пётр А. — Если ты хочешь одновременно и погулять, и книжку взять, то на обратном пути с прогулки можешь напомнить, что тебе надо в библиотеку. Бывает, попадается интересная книжка. Я в ШИЗО «Собор Парижской Богоматери» перечитал не торопясь, ощутил вот эти широкие мазки Виктора Гюго. Глаза закроешь — и представляешь цвета интерьера.

Проносить свои книжки, если это не религиозная литература, в ШИЗО официально нельзя, но если договориться с тюремщиками, то можно.

«В принципе можно взять свои книги с собой, — соглашается координатор „Руси сидящей“. — У меня был тревожный чемоданчик, там были трусы, носки, зубная щётка и паста, три-четыре книжки, желательно на 600–700 листов. Но Навальному вряд ли бы, конечно, разрешали читать так много».

Пока одни гуляют, другие могут играть в кости, решать головоломки из спичек, делать поделки из хлеба и убирать камеру, а вернувшиеся с прогулки присоединяются к этому досугу.

«Чистота у зеков в принципе в почёте, а когда тебе делать нехуй, ты вкладываешь в уборку всю душу. Ты походил на этом пятачке — четыре шага в одну сторону, четыре шага в другую, какую-то гимнастику поделал, суставы размял — и всё равно времени уйма, — объясняет Пётр А. — Поэтому, наведя порядок в камере, ты ложишься, скрючившись, спать на холодном полу, либо читаешь книжку, либо разговариваешь с кем-то из соседей по камере или кем-то из соседних хат. Я старался больше общаться с транзитчиками. Новые лица в ШИЗО из лагеря попадают не часто, контингент примерно тот же. А идущие по этапу транзитом из других мест обладают информацией о положении дел в том или ином СИЗО или ИК. Об этом ты никогда не узнаешь, если не будешь с ними общаться».

Примерно в 12:00 по распорядку в ШИЗО обед, еда может быть вполне сносной, говорят заключённые, а может быть абсолютно несъедобной, но другой пищи им всё равно не положено.

Вот, каким был обед в ШИЗО у Петра А.: «Суп обычно либо пустой, либо не съедобный. Под пустым я имею в виду не отсутствие мяса (это и так понятно, оно же „разварилось“, как мне раз ответил на возмущения баландёр), а отсутствие в принципе чего-либо. Две горошини, три полупрозрачные дольки картошки и мутный постный бульон — вот он суп».

«На второе дают бигус, овощное рагу или перловую кашу вперемешку с тем, что в меню называется мясом. В бигусе ни мяса, ни даже свежей капусты не найдёшь. По вкусу ощущение, что квашеную капусту тушили в серной кислоте. Два будних дня на обед дают макароны — и это праздник. Картошка в формате пюре — тоже. Мясо должно быть включено в программу, иногда даже кусками. То есть со вторым блюдом дают прямоугольничек мяса или пол-сосиски».

Религиозные или этические принципы питания заключённых администрация колоний не учитывает. Если в еде были хоть намеки на свинину, мусульмане отказывались от супа, второго блюда или от всего сразу.

«Поэтому то, что точно без свинины, например, хлеб и салат (третье блюдо), отдавали таким ребятам. И ладно, если в качестве салата выступал винегрет. Салат часто был более своеобразным блюдом: соленые огурцы, с несколькими кольцами репчатого лука и шкуркой перезрелого кабачка (о такой кабачок я сломал себе зуб)», — говорит Пётр А.

После обеда, говорит Пётр А., у них в ШИЗО включали радио. «У нас оно работало почти до вечерней поверки. Радио вроде должно быть лимитировано, но ментам было похуй».

С помощью радио тоже можно издеваться над заключёнными. Об этом рассказывал Алексей Навальный. В начале 2023 года он писал, что в ШИЗО Владимирской колонии «с утра до вечера включены кошмарные радиостанции, где постоянно Газманов». После его требований хотя бы на пару часов в день включать «Европу плюс» всему ШИЗО «вообще вырубили музыкальные радиостанции и оставили только новостную — „Радио России“, 24 часа вранья и рекламы лекарств».

Потом Навальный судился с ИК‑6 из-за отсутствующего радиовещания, потому что с 1 июня 2023 года в колонии в качестве наказания в ШИЗО и ПКТ, где содержался Навальный, полностью вырубили радио, оставив только классическую музыку, лекции о ПВР и экстремизме. А 10 июля 2023 года он сообщил, что 100 дней подряд ему каждый вечер включают вместо радио послание Путина от 21.02.2023. Суд не признал это незаконным.

17:00. Ужин, баня, отбой

«В пять часов вечера баландёр снова приезжает, кормит, собирает малявы, забирает груза, забирает пустую посуду, раскидывает обратно груза, — рассказывает „Вёрстке“ Пётр А. о второй половине дня в ШИЗО — К семи вечера ужин заканчивается, ещё через час начинается вечерняя поверка. Она обычно проходит быстро, все формальности соблюдаются на отъебись, если только зэки или мусора не создают конфликтной ситуации. В девять часов уже отбой, зеки начинают „мусоров наёбывать“: матрасы взяли, а спать не легли. Сварили чифир, проводим время неформально».

Но такое время доступно не всем обитателям ШИЗО — за такими заключёнными, как Навальный, Горинов, Кара-Мурза тюремщики следят пристальнее, а иногда прикладывают специальные усилия, чтобы во время отбоя они не могли отдохнуть.

В начале 2023 года в камеру ШИЗО напротив Навального поселили заключённого, который орал по 14 часов днём и по 3 часа ночью.

«Когда я говорю „орать“, я имею в виду такой ор, от которого у орущего вздуваются вены на шее, — описывал соседа Навальный. — Нормально спать мне не приходится. Особенно классно болеть: днём маешься в камере с температурой и мечтаешь о ночи, когда отстегнут койку и дадут матрац, а ночью слушаешь бодрый лай соседа. Как известно, лишение сна — одна из самых эффективных пыток, но формально не придерёшься: такой же, как вы, тоже водворен в карцер, и администрация сама решает, по каким камерам и кого распределять».

Другой способ испортить жизнь заключённому — подселить к нему в тесную камеру человека, у которого есть проблемы с гигиеной и здоровьем. Это случалось и с Навальным, и с заключёнными, опрошенными «Вёрсткой».

«Ко мне в камеру заводили двоих человек со вшами, — говорит координатор „Руси Сидящей“. — Через две недели выходишь весь искусанный, вещи всё это время тебе сменить не давали. По идее, когда ты заезжаешь в СИЗО, тебе выдают вещи штрафного изолятора. Но кто в этих вещах умер до тебя, никто не знает. Вещи могут дать не по размеру, с дырками, грязные, засаленные — это тоже своеобразная форма давления, издевательство. Поэтому многие отказываются от этих вещей».

Два раза в неделю обитателям ШИЗО положена баня, но по факту мыться водят от силы раз в неделю, рассказали бывшие заключённые. «Мы старались попасть в баню, на время утренней поверки или отбоя/получения матрасов, чтобы лишний раз с мусорами не пересекаться, — говорит Пётр А. — В другие дни спасались холодными водными процедурами утром и перед сном»

Но стремление к чистоте свойственно не всем, и плохо пахнущие соседи по камере — как способ давления на человека — встречались и Навальному, и Петру А.

Лекарств в ШИЗО дождаться почти нереально. «Вся медицинская помощь — это с утра спросили, жив ты или нет, и ушли, — объясняет собеседник „Вёрстки“. — Если друзья твои подсуетятся или у тебя нормальные отношения с медсанчастью, тебе дадут таблетку от головы, либо мазь от чесотки. Если нет отношений, то не дадут».

Если заболеешь чем-то серьёзнее, чем простуда, пиши пропало, говорит он.

«Если у тебя воспалением лёгких, если ты будешь задыхаться, то тебе окажут помощь ровно настолько, чтобы ты не сдох, дадут анальгин, парацетамол или самый дешёвый антибиотик, — объясняет координатор „Руси Сидящей“. — Если у тебя инсульт, ты умрёшь. Я лично человека с инсультом носил три дня на проверку, три раза в день. На четвертый день его ударил второй инсульт, он обосрался и обоссался, мы на простынях его отнесли в санчасть, и ему вызвали скорую. До больницы он уже не доехал. Специалистов на месте нет, а вывозить заключённого, потому что у него отнялись левая нога и рука, в первые часы никто не будет. И таких инсультников за 5,5 лет я с десяток видел».

Последствия длительного пребывания в ШИЗО остаются с людьми надолго, например, крошатся и выпадывают зубы от плохого питания.

«Система исполнения наказаний в России просто гнилая»

«ШИЗО нужно, чтобы сломать человека морально», — говорит «Вёрстке» адвокат Валерия Ветошкина, сотрудничающая с правозащитным проектом «ОВД-инфо».

Опрошенные «Вёрсткой» заключённые утверждают, что старались не терять самообладания и лица, когда понимали, что их ждёт очередное водворение в ШИЗО по какому-нибудь поводу вроде незастёгнутой пуговицы или незаправленной кровати, но испытывали при этом и отчаяние, и злость.

«Меня однажды из ШИЗО выпустили, я дошёл до барака, не успел чифирнуть, как за мной прибегают мусора и забирают на новую дисциплинарную комиссию и дают ещё 14 суток СИЗО, — говорит Пётр А. — Как сохранять достоинство? Злоба — это очень хорошее топливо. Ты можешь внутри весь выгореть, но твоё топливо — это злоба. И если тебя не убьют, ты дойдёшь туда, куда хотел дойти, именно на злобе».

Координатор «Руси сидящей», который больше половины срока в 5,5 лет провёл в помещениях камерного типа, в том числе ШИЗО, вспоминает:

«Когда после 15 суток я понимал, что поеду в ШИЗО на новые 15 суток, было по-разному. Иногда я чувствовал отчаяние, иногда ужас. Когда, например, я 90 суток отсидел, не выходя, на первый день была эйфория. А потом оказалось, что опять ШИЗО — ну, думаешь, ладно, поехал домой. Если в тебе есть стержень, тебя сложно сломать. Они этого, конечно, добиваются, но тут уж у кого крепче характер».

Оспаривать водворение в ШИЗО можно в суде, но это неэффективный способ защиты, говорит Ветошкина.

«Пока такой иск к учреждению подастся, пока его примут к производству, пока он будет рассмотрен, человек успеет и выйти из ШИЗО, и снова туда попасть, — объясняет Ветошкина. — Такой иск — он больше про последующую защиту прав, чем про помощь здесь и сейчас. Кроме того, доказать что-то против администрации колонии в российском суде практически невозможно, потому что нужно видеозаписи практически никогда нет, а другие осуждённые никогда не пойдут давать показания в суд по понятным причинам».

ЕСПЧ, отмечает она, признавал, что неоднократное помещение в ШИЗО — это пытка, и эффективного механизма защиты от этой пытки в России нет.

«Алексей Навальный на 100% прекрасно понимал, что никакое помещение в ШИЗО никогда не признают незаконным, но он использовал эти суды как политическую трибуну», — говорит Ветошкина.

Но какую бы силу духа ни демонстрировал подзащитный, каждый раз, когда он снова попадает в ШИЗО, адвокату страшно от того, в каком моральном и физическом состоянии он оттуда выйдет.

«Мы давно говорим, что система исполнения наказаний в России просто гнилая, она не способствует целям, которые заложены в уголовном кодексе, — подчеркивает Ветошкина. — Целью наказания является исправление осуждённого и восстановление социальной справедливости. Но никакие новые ценности в ШИЗО не прививаются. Попадая в места лишения свободы, человек максимально зависит от администрации. Если у него нет бойкой жены на свободе, мы никогда не узнаем, что он был в ШИЗО пять раз подряд, что его пытали, что он себе всё там отморозил. К сожалению, трагедия с Алексеем Навальным в этом смысле просто подтверждает, что это могут сделать с любым человеком».

До последнего времени в российских ИК было не так много «политических» заключённых, добавляет другой правозащитник, попросивший «Вёрстку» об анонимности. Но на «неполитических» администрации колоний давили точно так же — с помощью ШИЗО.

«Если речь идёт про последовательное водворение в ШИЗО, это всегда выглядит как целенаправленное давление. Понятно, что Навальный далеко не первопроходец, и это, в принципе, достаточно устоявшаяся практика. Просто раньше основное давление администрация оказывала на каких-то других заключённых по каким-то другим причинам. Это могли быть уголовники, блатные, мусульмане».

ШИЗО — это тюрьма в тюрьме, зэка можно вывести из камеры — и никто не будет знать, что с ним происходит. А ещё, когда заключённые остаются одни, у них чаще возникают суицидальные попытки, добавляет правозащитник.

«Из „политических“, которые сидят прямо сейчас, очень многие проходят через ШИЗО, — говорит он. — То, что известно публично, — это капля в море относительно реально происходящего».

Иллюстрации: Майкл Скарн

Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →