«Нелегко было совмещать работу, воспитание детей и вечную войну с их отцом»

Журналистка Оксана Гончарова, обвиняемая в убийстве бывшего мужа, много раз судимого абьюзера, ответила «Вёрстке» из СИЗО

Почти пять месяцев журналистка Оксана Гончарова провела в СИЗО по обвинению в убийстве отца своих детей Алексея Самусёва. Больше 10 лет он жестоко избивал её, а Оксана не могла найти защиты ни в полиции, ни в суде. Брат погибшего Пётр Самусёв, после ее ареста ставший опекуном для племянников, хочет лишить Оксану родительских прав.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Его аргумент в том, что Гончарова якобы ненадлежащим образом исполняла родительские обязанности, говорит адвокат обвиняемой Юнис Дигмар. Суд уже допросил 10-летнего сына журналистки Матвея, и у адвоката сложилось впечатление, «что на ребёнка определённым образом воздействуют». «Он начал говорить против своей мамы, говорить, что он не хочет с ней общаться. При этом ответы на эти вопросы у него прям „выстреливались“, то есть он отвечал на них достаточно быстро, а когда мы начинали расспрашивать, какая у него была жизнь с матерью в Электростали, ребенок начинал призадумываться. Он также быстро отвечал на вопросы о том, как ему хорошо в Анапе и как ему не нравилось в Электростали».

Практически всё это время опекун и опека города Анапы, где сейчас живут дети журналистки, не позволяли им переписываться с матерью и даже со старшим братом. «Они обосновывают это тем, что общение может принести детям психические расстройства. Вопрос этот очень щепетильный. Матвей ребёнок непростой, у него свой характер, и играть на его своенравии, чтобы противопоставить его родной матери, по моему мнению, некрасиво», — добавил адвокат.

В понедельник, 24 апреля, в суд принесут заключения опеки и прокуратуры, и судья будет решать судьбу детей.

UPD: суд лишил Оксану родительских прав. Решение суда будет обжаловано, сообщил «Вёрстке» адвокат Юнис Дигмар. «Боремся дальше, это не последняя инстанция», — сказал он.

Перед заседанием «Вёрстка» попросила Гончарову рассказать о разлуке с сыновьями, о дне, когда умер Самусёв, и о том, почему он чувствовал свою безнаказанность все годы, пока издевался над ней.

Публикуем её ответы, присланные из СИЗО.

— Оксана, как вы обжились в СИЗО?

— Быт в СИЗО не сложен: подъём в 6:00, отбой в 22:00. Читай книги, гуляй на улице, а точнее — в прогулочном дворике. Но находиться в женском коллективе 24 часа в сутки день при дне — занятие не из лёгких. У заключённых есть такое правило: попал в изолятор или в колонию — ищи «семью», то есть людей по интересам. С остальными общайся по мере необходимого: свои ценности не донесёшь, чужие не воспримешь.

Письмо Оксаны Гончаровой из СИЗО

Здесь есть интеллигентные, образованные женщины. Опишу тех, с кем я общаюсь: одна в совершенстве владеет испанским, это её второй родной язык, другая говорит на французском и поёт задушевные армянские песни. Все мы друг у друга чему-то учимся. А еще в отсутствии привычных на воле предметов женщины с огромным успехом наводят красоту: нитками корректируют брови, книпсерамиi делают полноценный маникюр. Отдельная тема — еда. Без плиты здесь готовят настоящие кулинарные шедевры. Теперь я точно уверена: если попаду на необитаемый остров — не пропаду.

— Расскажите про день, когда умер Алексей. Вы ведь не были с ним наедине?

— Считаю, что главный преступник в той трагической ситуации — свидетель Максим Валиулин, которого я просила о помощи, когда меня избивал Самусёв i. В своих показаниях, данных в ходе следствия и на очной ставке, Валиулин подтвердил: я звала его на помощь и просила вывести из моей квартиры Алексея. На вопрос «Почему вы не помогли Оксане?» свидетель ответил: «Потому что это бесполезно». Не понимаю, о какой пользе можно думать в опасный для жизни другого человека момент, но в кругу таких людей, как Самусёв и Валиулин, не принято вмешиваться, когда избивают женщину.

Теперь я точно знаю: тюрьма существует не только для того, чтобы изолировать преступников от других, «нормальных», людей. Преступнику тоже нужна изоляция от таких, как Валиулин. Иначе можно сойти с ума.

— Бил ли Самусев детей, как они к нему относились?

— Дети не любили отца, особенно Матвей. Я никак не способствовала развитию этого чувства. Просто Самусёв мог без причины ударить Матвея, накричать на него. Отец с ними не жил, но квартира его была по соседству с нашей в одном подъезде, он изредка наведывался к детям и начинал устанавливать свои «отцовские» правила — грубые, необоснованные. Через эти правила он скорее хотел сделать больно мне, чем воспитывать детей.

— Ваш сын Пётр рассказал, что вы были знакомы с Самусёвым с 2006 – 2007 года, и всё это время в ваших отношениях «не было стабильности». Он то жил с вами, то не жил, провоцировал конфликты, и вы пытались с ним порвать. Кто-то вам пытался помочь, когда Алексей продолжал вас избивать?

— Старший сын Пётр и коллеги-журналисты, многие из которых были в курсе происходящего. Поддержка была не на словах, на деле. Коллеги увозили меня вместе с детьми к себе в семью, приглашали на Новый год, чтобы Самусёв не испортил нам праздник, связывали с руководителями организаций, которые помогают женщинам, столкнувшимся с домашним насилием. Сын много помогал по дому и с младшими братьями, высвобождал мне время, чтобы я могла отвлечься и поехать, например, на встречу с коллегами.

— Помогали ли вам в полиции и в судах, когда вы обращались туда за защитой от Алексея?

— Я внимательно изучила дело, и вот какая картина получается. 24 января 2020 года Алексей был осуждён по ст.119 ч.1 i. Этот случай касался меня. Алексею дают один год лишения свободы условно с испытательным сроком один год. В течение 2020 года он совершает пять (!) административных правонарушений по ст.19.24 (несоблюдение административного надзора) и три преступления по ст. 20.1 ч.1 (мелкое хулиганство). По ст. 19.24 в трёх из пяти случаев он получает в виде наказания обязательные трудовые работы, но не проходит их, и это никто не контролирует. Надзорная инспекция не выходит в суд с иском об изменении меры пресечения Самусёву, о замене условного срока на реальный. Так он и понимал, что безнаказанность порождает вседозволенность. И это я взяла только один год в качестве примера.

— Почему опекуном для детей стал брат покойного? Удается ли вам поддерживать связь с детьми из СИЗО?

— Да, временный опекун Арсения и Матвея — родной брат покойного, Пётр Самусёв. По состоянию здоровья он не может иметь детей. Когда диагноз окончательно подтвердился, а это был период 2014 – 2016 годов, он начал поговаривать со своей матерью о том, как бы лишить меня родительских прав и забрать Матвея к себе. Об этом мне говорил его брат, отец детей. При этом с Матвеем и Арсением Петр Самусёв никогда не общался, даже не поздравлял их с днями рождения. В этом он признался на первом судебном заседании.

Письмо Оксаны Гончаровой из СИЗО

Его интерес к племянникам вспыхнул после случившейся трагедии. Пётр Самусёв, в отличие от покойного Алексея, ментально «бизнесмен», а не «гопник», поэтому перечень его пороков лежит совершенно в иной плоскости, нежели у покойного брата. Он всю жизнь делал карьеру в сети магазинов «М‑Видео». В Анапе вроде бы продолжил работать в этой компании. До какой позиции дорос — не знаю. Но, по словам покойного Алексея, Петру не удалось достичь даже среднего руководящего уровня, хотя он всегда об этом мечтал. Возможно, сейчас ему повезло больше, не знаю.

На Новый год мне удалось передать детям подарки и поздравления, а уже 2 февраля, в день рождения Арсения, опекун, резко запретил всякое общение. Подарок (который хотели передать мои друзья) не взял, сказал моему старшему сыну, чтобы тот больше не писал и не звонил братьям. Фотографии детей также не присылает, хотя я имею право знать, что они живы-здоровы.

— Ваши друзья говорят, что вы очень любили детей, отзываются о вас как о прекрасной матери. Расскажите о своём материнстве, тяжело ли оно давалось вам, учитывая, что отцы детей не помогали?

— Пётр, Матвей и Арсений — вся моя жизнь. Воспитывать старшего сына Петра мне помогала мама, а с Матвеем и Арсением я уже справлялась сама. Мама умерла в 2014 году, Арсения она даже не видела. Конечно, нелегко было совмещать работу, воспитание младших детей и вечную войну с их отцом. Но я старалась быть хорошей матерью. Матвею 10 лет, он ходил в студию брейк-данса, трехлетнего Арсения я собиралась водить в бассейн, Петру 23 года, он окончил университет. Летом мы обязательно уезжали куда-нибудь на отдых: либо на море, либо к родственникам в Волгоградскую область.

Письмо Оксаны Гончаровой из СИЗО

В июле прошлого года сплавлялись на байдарках по реке Медведице. Дети были в восторге. Купались, загорали, помогали готовить еду, фотографировались, снимали видео. Потом мы поехали на Дон, в город Серафимович, где побывали в женском монастыре, поклонились святым местам. Дети у меня все разные, у каждого свой характер, свои увлечения и интересы. Пётр любит спорт, играет в футбол. Матвей жить не может без самокатов и скейт-парков. А Арсений — пловец и ныряльщик, около воды всегда найдет какую-нибудь возвышенность и прыгает-прыгает с неё, пока не устанет. Столько в них троих энергии и сил, любви к жизни. Вспоминаю об этом и плачу.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

— Вы журналистка, хотелось бы вам вернуться в профессию, когда этот тяжёлый период вашей жизни закончится?

— Пока не знаю, где и кем я буду работать, когда всё закончится. Мне понравилась точка зрения сокамерницы, которая обучает меня испанскому языку. Да, деньги будут нужны, ведь потерпевшие заявят немалые суммы в качестве компенсации морального вреда. Но нужно заниматься любимым делом: если работа будет в удовольствие, всегда обеспечишь себя и детей всем необходимым. Мне нравится, что несмотря на наши теперь уже ограниченные возможности, она мысленно перебирает сферы деятельности, не желает поступаться образованием, полученными навыками и главное — собственными интересами. Я люблю свою профессию, люблю писать про бизнес. Буду искать какой-то ракурс, а может — новое направление или что-то на стыке с журналистикой.

— Как вы держитесь сейчас, что придаёт вам сил?

— Держусь за мысли о детях. Когда только попала в изолятор, питала надежду, что скоро буду с ними — встретим вместе Новый год, покрасим яйца на Пасху, испечём кулич. Сейчас мозг «пришел в себя», я понимаю, что долгое время придётся жить так, как не планировала. И все равно голос внутри говорит: «Всё будет хорошо. Ты ещё успеешь взять Арсения на руки, потанцевать с ним на новогодней ёлке, поиграть в машинки, построить башню из конструктора. Матвей успеет рассказать о первой любви, а старший сын Пётр познакомит с будущей женой».

Подготовила Рита Логинова