«Все понимают, что я права. Просто они так не умеют»

С начала войны в Украине в российских школах стали массово проводить патриотические уроки и акции. Учителей обязали оправдывать вторжение России в Украину, рассказывать о неэффективности антироссийских санкций, об украинском национализме и борьбе с фейками. На педагогов, несогласных с позицией государства, пишут доносы, заводят административные и уголовные дела, увольняют. Однако есть учителя, которые продолжают бороться за право на свое мнение, несмотря ни на что. «Вёрстка» с ними поговорила.

«Я не стану участвовать в линейках с гимном и поднятием флага, иначе я буду врагом сама себе»

Ирина Воробьева, учительница английского языка из Хабаровска

Хоть я и родилась в России, по крови я считаю себя украинкой. Все мои родственники живут там — в Сумах, Харькове, Волочиске. Поэтому, когда Россия вторглась в Украину без объявления войны, я была в оцепенении.

Услышав, как коллеги в учительской обсуждают, что «на Украине фашисты», я просто не смогла промолчать. Попыталась объяснить, что там гибнут мирные люди, что моя бабушка — ребенок войны — вынуждена прятаться в подвале. В ответ меня назвали предательницей своей страны. Но как я предала страну? Я просто не хочу войны.

23 апреля я вышла на Комсомольскую площадь Хабаровска с плакатом, где русский солдат возвращается домой с награбленными вещами и протягивает ребенку окровавленного мишку. Я стояла, читала антивоенное стихотворение своего мужа и плакала.

Это не фейки, это война
Это не ангелы, это убийцы
Это всё временно, правильно, ма?
Правильно, дочь, мокреют ресницы
Это же просто пускают салюты?
Это как мультик про кошечек, да?
Правильно, доча, но просто кому-то,
Видимо, выгодна эта стрельба.

Отрывок из стихотворения

Конечно, меня задержали, составили протокол. Это была суббота. В понедельник — уже суд.

Перед этим меня вызвала к себе директриса. Сказала, что все посмотрели видео моего пикета и задержания, сделала акцент, что в том числе и управление образования. Из этого видео все почему-то сделали вывод, что я «не в себе», что у меня «нервный срыв». Посоветовала мне взять больничный, сходить к неврологу, а потом в отпуск.

Также директор начала говорить, что нужно больше смотреть телевизор. Я говорю — «не буду, нам там врут». Попыталась ей привести примеры: про повышение пенсионного возраста, про изменение Конституции, хотя нам президент обещал ничего не менять. Разве это не вранье?

Когда директор поняла, что я давно придерживаюсь оппозиционных взглядов, она сказала: «Поезжайте в суд, а там уже посмотрим, что за статья и сможете ли вы дальше работать в школе».

Суд, а точнее цирк, прошел быстро. Один из сотрудников, который меня задерживал, выступал в качестве свидетеля. Он даже слово «денацификация» не мог выговорить. Путался, запинался. Мне так и хотелось сказать: «садись, два». В итоге выписали штраф — 35 тысяч рублей за «дискредитацию вооруженных сил РФ». При этом у меня зарплата 28 тысяч и маленький ребенок.

Приговор еще не вступил в силу, к тому же мы с адвокатом будем его обжаловать. Никаких законных оснований для моего увольнения не было. Поэтому директор попросила написать заявление по собственному желанию и отработать две недели до 11 мая.

Я согласилась, потому что не могла больше находиться в этом болоте, где вокруг агрессия и стукачество. Часть учителей со мной не разговаривали, выставили меня сумасшедшей, юродивой. Я написала заявление об увольнении и в этот же день пошла на антивоенный митинг.

На следующий день ко мне подошла директриса и начала шипеть: «Вы что опять, Ирина Николаевна? Мне звонят из прокуратуры из-за вас. Мы же договорились». Я сказала, что ни о чем с ней не договаривалась и что молчать не собираюсь. Она пыталась меня запугать, что уволит «по статье». Я сказала, пусть увольняет, все равно я в государственном учреждении больше работать не буду. Я не стану участвовать в линейках с гимном и поднятием флага, иначе я буду врагом сама себе, своей совести.

Услышав мой ответ, она мне шепотом сказала: «У меня же тоже есть начальство. Нужно просто закрыть рот». Я говорю: «Не могу». Думаю, больше всего ее взбесили мои слова о том, что меня поддерживают родители. Она агрессивно бросила: «никто вас не поддерживает» и уволила меня одним днем, даже отрабатывать ничего не нужно было.

Своим ученикам о причине ухода я ничего не говорила, просто пожелала им оставаться хорошими, добрыми людьми. Сказала, что, если нужна будет консультация, помощь — я на связи. Но потом мне начали звонить родители, предлагали помочь оплатить штраф. Ученики писали «Ирина Николаевна, мы с вами». Я плакала от этих слов.

В школе мне казалось, что я одна такая, что никто меня не поддерживает, что все считают предательницей. Я думала, неужели вокруг столько злых людей, неужели мы правда в таком болоте? Но потом я увидела, что нет, что много добрых людей, которые готовы помочь и поддержать.

Всё, что со мной случилось, это маленькая капля в огромном море горя. Но тем не менее я ушла из школы с легким сердцем, с уверенностью в своей правоте. Остальных [учителей] мне просто жаль. Как они потом будут жить? Их пузырь все равно рано или поздно лопнет. История покажет, на чьей стороне правда.

«В этой стране власть всегда презирала человека»

Елена Байбекова, учительница математики из Астрахани

Никогда не думала, что я — человек, который просто занимается образованием детей — буду иметь отношение к гражданскому активизму. Но в какой-то момент я поняла, что держать это всё внутри себя невозможно.

Выйти на антивоенный пикет в маленьком городе, где все друг друга знают, это значит стопроцентно привлечь к себе внимание коллег, родителей. Но я не могла по-другому, задала себе вопрос: «Если промолчу, что я буду думать сама о себе?». Это гораздо важнее того, что будут думать окружающие.

Ещё 22 февраля я вышла на Вокзальную площадь Астрахани с плакатом «Путин = война = кризис = деградация = межнациональная вражда». Но тогда полиции не удалось меня задержать. Спустя пару дней они начали ломиться ко мне домой, потому что кто-то сообщил, что у меня на балконе полотенца сушатся — синее и желтое. Меня задержали, осудили за три минуты и на пять суток закрыли в камере, где почти нет света. Только тусклые лампочки, замазанные краской.

Когда вышла на работу, мне вынесли выговор за прогул, попросили написать объяснительную. От учителей я узнала, что, пока меня не было, в школе проводились патриотические мероприятия. В других школах города детей выстраивали буквой Z. Один ребенок отказался участвовать, так проводили беседу с его родителями. И большинство учителей к этому нормально отнеслись, потому что безвольные — что говорят, то и делают.

Я раньше думала, что не достойна работы в школе, что там должны быть лучшие из лучших. Но когда я начала работать, я была поражена, как много там случайных людей, которым вообще не стоит учить детей. Они не хотят идти в класс даже после каникул. Часто это выгоревшие, безвольные, униженные люди — во многом из-за дикой нагрузки и необходимости выполнять бессмысленные задания школьной администрации. Они двадцать лет помогают фальсифицировать результаты выборов в стране, но боятся высказаться по любому поводу, даже когда у них хотят урезать зарплату. Все просто смиренно молчат.

Мне кажется, это особенность национального характера. В этой стране власть всегда презирала человека, но и сами люди друг друга не любят, не уважают. Большинство только удовлетворяет свои эгоистичные потребности. А как можно работать с детьми, не выкладываясь, не отдавая?

Официально меня уволили не из-за антивоенной позиции. На каникулах мы обычно проводим для детей консультации, куда приходят по желанию. Время пребывания в школе для учителя в эти дни не регламентировано. Получилось так, что на выходных я уехала в другой город — пять лет назад у меня умер папа, и я ездила на кладбище. Ночь провела в автобусе, не спала. На следующий день пришла в школу попозже. И всё, 1 апреля меня уволили за прогул.

Директор сказала, что на меня ещё родители написали донос, якобы я на уроках говорю с детьми о политике. Но это не правда. Все разговоры об этом, даже если ученики сами начинали задавать вопросы, я сразу пресекала. К тому же я веду математику. Я что, между синусом и косинусом им про политику говорю?

Из всего коллектива меня поддержали два человека. Большинство просто сделали вид, что ничего не произошло. Но мне кажется, все понимают, что я права. Просто они так не умеют.

Несмотря на это, я всё равно хочу учить детей, хочу работать в школе. Для меня педагогика — это про счастье, когда счастливый учитель помогает своим ученикам тоже стать счастливыми. Я думаю, нельзя опускать руки, надо продолжать бороться.

«Детей держат в страхе, их не учат отстаивать свою позицию, критически мыслить»

Татьяна Червенко, учительница математики из Москвы

До школы я работала в бизнесе и консалтинге. Но потом вышла в декрет и стала подрабатывать репетитором. Мне понравилось. После декрета решила пойти преподавать в школу. С возрастом понимаешь, что от работы нужны не только деньги, хочется приносить пользу. А в педагогике результат твоей работы видно сразу и наглядно — он отражается на лицах у детей.

Но я нигде раньше не видела более неэффективного управления, чем в школе. Давящий авторитет учителя в нашей образовательной системе вообще не подразумевает, что у учеников может быть собственное мнение. Детей держат в страхе, их не учат отстаивать свою позицию, критически мыслить. И кого мы в итоге воспитали?

Мой либеральный подход к преподаванию давно не нравился руководству. Но всё усугубилось в последние два месяца. 6 марта я вышла на антивоенный митинг. Меня задержали, продержали в ОВД семь часов. 1 апреля был суд: назначили штраф в 20 тысяч за участие в несанкционированном митинге.

10 марта наша школа участвовала в видеоконференции с Маргаритой Симоньян [главным редактором агентства Russia Today — прим. ред.] и Марией Захаровой [официальным представителем МИД — прим. ред.]. Интересно, что на нее пригласили классных руководителей всех классов, кроме седьмого. А я являюсь классным руководителем именно седьмого класса. Думаю, руководство это сделало специально, потому что знали мою позицию и то, что я состою в независимом профсоюзе «Альянс учителей».

Возможно, из-за того, что мы в Москве, меня не решаются уволить, у них просто нет оснований. В регионах, вероятно, всем вообще плевать на закон. Но мне создают невыносимые условия труда, чтобы я сама ушла. Например, распускают слухи, что мой класс расформируют после диагностики. Естественно, дети нервничают. Родители просили, чтобы на диагностике были независимые наблюдатели. Но руководство школы требование не выполнило.

Директор в разговоре один на один заявила мне, что знает мою позицию и якобы все понимает, но это, по ее словам, не может сочетаться с должностью учителя. Намекнула, что есть частные школы, мол, туда мне и дорога.

Остальные коллеги — тише воды, ниже травы. Есть, конечно, и те, кто также в ужасе от происходящего, но говорить открыто никто не решается. Так что с молчаливого согласия выставили всё так, что я создаю проблемы школе, подвожу всех. Учителя запуганы, боятся всё потерять. Но я считаю, совесть потерять страшнее.

Детям я сказала, что мы сейчас живём в последней книге «Гарри Поттера» — во времена битвы между добром и злом. Надо это пережить и делать то, что можем. Я не хочу уходить из школы. У меня седьмой класс, хочется их довести хотя бы до девятого. Радует, что родители за меня борются. Но тяжело, когда руководство тебя выдавливает из школы.

Фото обложки: из личного архива Ирины Воробьевой

Юлия Ахмедова