Бегство из России, вызволение из подвалов. Продолжаем рассказывать, что произошло с героями наших текстов

В 2022 году мы рассказали немало историй людей, на жизни которых отразилась война. Переселенцы из Украины, одинокие матери, родственники военных и заключённых. Некоторые из них рассказали свои истории СМИ в надежде исправить ситуации, в которых они оказались, и помочь другим. В конце года мы спросили у них, что произошло после публикаций материалов и как сложилась их жизнь.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«После доносов жизнь стала легче»

В мае мы выпустили текст о матери-одиночке из Уфы. Соседка написала на неё донос и натравила органы опеки из-за антивоенных плакатов на окне. Против женщины возбудили дело по статье о дискредитации, и суд назначил ей штраф. Органы опеки обещали прийти с проверкой. Регина Ибрагимова рассказывает, как сложилась её жизнь после этого.

Опека действительно один раз пришла. Сотрудники убедились, что мой ребёнок находится в «надлежащих условиях», и больше не беспокоили.

Соседка с тех пор успела написать на меня ещё одну жалобу — за активность в инстаграме. Но эта соцсеть запрещена, и полицейские сказали, что не могут зайти туда и проверить, что я пишу в своих постах. Основываться они могли только на моих показаниях, а я отказалась их давать, сославшись на 51 статью Конституции.

После всех этих доносов моя жизнь стала легче. Я даже благодарна соседке. Благодаря её жалобам я познакомилась со многими людьми, которые, как и я, против происходящего. Правда, в инстаграме я стала реже высказывать антивоенную позицию, а вот при личных знакомствах всегда стараюсь сразу обозначить свою точку зрения.

Сейчас я прохожу курсы копирайтинга и работаю официанткой. Купила в ипотеку вторую комнату в коммуналке, где мы живём с сыном. С одной стороны, сейчас не время обзаводиться долгами. С другой — жить как-то надо, и я пытаюсь это делать.

Но кажется, что всё как в тумане. Похоже на самообман. Днём ты выбираешь обои в новое жильё, а ночью просыпаешься и думаешь: «Нет Мариуполя. Его просто нет. И нет тысяч жизней». А потом опять идёшь выбирать обои.

Внутри у меня много возмущения, злости, ненависти, досады, бессилия. Но я продолжаю жить, хоть и с постоянным чувством тревоги. К нему в итоге привыкаешь, как к хроническому насморку.

«Раз я могу ходить, инвалидность не положена»

В июле «Вёрстка» рассказывала о том, как одинокие мамы из Украины, эвакуировавшиеся в Россию, пытаются выжить с детьми на руках. Одна из Героинь — Ирина (имя изменено) из Донецка — приехала с дочерью. С большим трудом они получили квартиру в плохом состоянии и с одной кроватью. Без прописки у Ирины также не получалось устроиться на работу. Она рассказывает, что происходит в её жизни теперь — спустя почти полгода.

Мы с дочерью по-прежнему живём в Нижнем Новгороде, куда эвакуировались в феврале. Остаёмся в квартире, которую арендовало нам Министерство социальной защиты. Мы её практически обустроили. Правда, не хватает дивана и недавно сломалась стиральная машинка. Нам привозят продукты, которые покупает Минсоцзащиты.

Дочь ходит в школу, у неё уже много подружек. Она — моя радость и гордость. Продолжила заниматься спортом, ездит на соревнования, скоро ей дадут звание кандидата в мастера спорта.

А я всё не могу устроиться на работу. В Донецке я работала электромонтёром тяговой подстанции и получала пособие по инвалидности. У меня больная нога, 3 группа инвалидности, я хожу, опираясь на трость.

В России мне нужно было заново подтверждать инвалидность, и мне её не подтвердили. Сказали, раз я могу ходить, то и инвалидность не положена. Я очень хочу найти сидячую работу, но пока не получается.

До декабря я получала на дочь пособие — 4000 в месяц. Но выплаты прекратились, потому что по указу Путина их должны были платить только до декабря. Договор на аренду квартиры у нас до 2 января. Что будет дальше, я не знаю. В Минсоцзащиты говорят: «Не переживайте». И всё.

«Больше нас пока не беспокоили»

Осенью мы рассказывали о россиянах, которых мобилизовали несмотря на серьёзные проблемы с здоровьем. Одна из героинь — Мира (имя изменено) — волновалась за мужа, которого отправили на сборы с эпилептическими приступами и после серьёзной травмы головы. Мира рассказывает, что случилось дальше.

После моих многочисленных заявлений в разные инстанции Алику всё-таки назначили военно-врачебную комиссию в Пензе, где он был на сборах. Там его в устной форме признали негодным, но сказали, что категорию ему изменить не могут, потому что военкомат не отправил документы. Попросили написать заявление на имя военкома. Мы так и сделали.

В итоге нам дали направление на дополнительное обследование в нашем городе, и оно показало, что мой муж не годен к службе. Больше нас пока не беспокоили. Но как бы не начали снова после новогодних праздников.

«Дочь своего отца толком не знает»

В августе мы рассказывали историю Ирины — россиянки, которая с помощью жалоб и заявлений пыталась помешать отправить своего мужа из колонии на фронт с ЧВК Вагнера. Мы спросили у неё, что произошло дальше.

Спасти в итоге никого не удалось. Мой муж всё же уехал. Это было его решение, добровольное. Он связался со мной первого сентября и сказал, что он уже «на месте». А 24 числа он погиб при артобстреле.

ЧВК Вагнера чтит своих павших. Помощь семье оказали в полном объёме. Мужа с почестями похоронили на аллее славы. Все обещания, которые давали завербованным заключённым перед отправкой, исполнили.

Я держусь. Другого выбора у меня нет. Что касается ребёнка, то дочь своего отца толком и не знает. Его задержали на следующий день после её рождения, и потом он отправился в колонию, а уже оттуда — на фронт.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Все дни сливаются в один»

В мае «Вёрстка» публиковала материал о том, как независимая группа волонтёров в Твери столкнулась с давлением со стороны правоохранительных органов. К одной из волонтёрок — 19-летней Веронике — пришли с обыском, ей сказали, что она проходит свидетельницей по делу о «распространении фейков». Украинцев, которым помогала Вероника, стали расспрашивать о ней. Из-за угрозы преследования Вероника улетела в Армению. Она рассказывает, как изменилась её жизнь.

Сложно сейчас сходу описать мою жизнь. Все дни в ней как будто сливаются в один, даже какие-то значительные изменения и события стираются.

С тех пор, как я уехала, я один раз побывала в России — нужно было сделать паспорт. Повидалась там с несколькими бывшими подопечными — беженцами из Мариуполя, которым раньше помогала. Я была рада с ними поговорить, узнать, как дела, выслушать. Кажется, у них жизнь налаживается, пусть и медленно, с большим трудом.

Сейчас я живу в Армении, работаю, решаю какие-то ежедневные проблемы. Долгое время моей главной целью было пойти учиться, получать высшее образование, но сейчас, возможно, я не в состоянии это сделать. Из-за крушения этих надежд я расстроилась, у меня было много настоящих истерик.

Я скучаю по дому. Эта тоска сейчас приглушает другие эмоции, всё кажется серым и одинаковым. Может быть, такое ощущение создаётся на контрасте с бурей эмоций, которую я переживала полгода назад.

Я поддерживаю связь с местным волонтёрским сообществом, но сама почти не волонтёрю. Довольно долго я занималась с психологами — мне предоставили бесплатную помощь, и это очень выручило в самые сложные моменты. Ещё помогают друзья. Если бы не они, я бы не смогла тут обустроиться, пришлось бы вернуться в Россию.

«Не верится, что брат в безопасности»

В ноябре «Вёрстка» рассказала о группе мобилизованных, которых насильно удерживали в подвале за то, что они отказались идти на передовую без оружия и обмундирования. О судьбе мобилизованных рассказывала сестра одного из них — Мария. Мы спросили у неё, что случилось с её братом дальше и удалось ли его вызволить.

Мы писали обращения в Министерство обороны, президенту, писали в администрацию города, губернатору области, а также в военную прокуратуру Москвы и области, в Главное военно-следственное управление СК РФ и в СМИ.

После этого каким-то чудом моего брата и ещё нескольких ребят забрали из этого подвала и отвезли в разные части, в тыл. Не знаю, произошло ли это с божьей помощью или наши фамилии где-то засветились. Остальных оставили в подвале и дальше заставляли идти на передовую. Не знаю, что с ними сейчас.

Мой брат находится в части. Мне до сих пор не верится, что он в безопасности. Для меня это чудо.

Очень хотелось бы, чтобы в тот район — Сватово — выехали независимые эксперты или представители Министерства обороны, провели проверку, допросили полковников. Чтобы нашли эти подвалы и проверили, что происходит с людьми.

Коллаж на обложке и иллюстрации: Рим Сайфутдинов

Редакция «Вёрстки»