«Кто наши дети? Герои или оккупанты?»
Как прошла первая и единственная протестная акция матерей российских контрактников: готовы ли родители в России биться за своих детей
В марте телеграм-канал «Астра» сообщил, что в Карачаево-Черкесии шесть женщин перекрыли дорогу, требуя дать информацию об их детях, братьях и мужьях, проходящих службу в Украине и пропавших со связи.
Это первый и единственный случай с 24 февраля 2022 года. Примечательно, что произошел он в одном из самых закрытых регионов страны.
«Вёрстка» рассказывает, как прошел этот протест, что случилось с другой запланированной акцией и как проходит противостояние российских родителей отправке детей в Украину.
ДВЕ АКЦИИ — ОДИН СУД
В 9 утра 20 марта Айшат и Фатима Кипкеевы, Альбина, Асият и Лилия Гочияевы, а также Патия Байчорова перекрыли движение на 24 километре дороги «Подъезд к МЦО Архыз» в станице Зеленчукская в Карачаево-Черкесии. Одновременно с этим еще четыре женщины — Елена Акбаева, Болду Семенова, Инна Тыныбаева и Виктория Найденова — выехали на акцию к зданию местного военкомата. Все они — представительницы двух семьей и их соседи.
Женщины хотели привлечь внимание местных властей к поискам их сыновей и братьев, пропавших на территории Украины. Мужчины проходили контрактную службу в ВС РФ. Обе акции не продлились и 10 минут.
«Она является матерью <данные извлечены>, который в настоящее время проходит военную службу по контракту и, по ее информации, участвует в военной операции. Последний раз она говорила с ним по телефонному <данные извлечены>, с тех пор она о нем ничего не знает. По этому поводу хотела встретиться с представителями властей, но не удалось, тогда утром она с членами семьи решила перекрыть дорогу, чтобы привлечь внимание к своей проблеме. Затем подъехали сотрудники полиции, начали их теснить с дороги, а также подошел представитель духовенства, сказал, что все будет хорошо, и она ушла с дороги», — говорится в решении суда Асият Гочияевой.
Фото: Александр с Кавказа / Wikimedia Commons
Против женщин, перекрывших дорогу, составили протоколы об участии в несанкционированном митинге (ч. 6.1 ст. 20.2 КоАП РФ). Суд состоялся на следующий день — 21 марта. Все дела судья вернул в полицию из-за отсутствия состава правонарушения.
Женщины, приехавшие к военкомату, провести акцию не успели. Как рассказали источники издания, знакомые с обстоятельствами произошедшего, к ним вышел сотрудник и «по-хорошему» попросил разойтись.
К этому моменту в регионе прекратили работу правозащитники и независимые журналисты. Как сообщили представители нескольких правозащитных групп и СМИ, физически они не находятся в республике уже несколько лет. Любые протестные акции, проводившиеся без позволения властей, заканчивались задержаниями и судами. Жители Карачаево-Черкесии, покинувшие ее по политическим мотивам, также рассказывают о специфическом страхе населения.
«Говоря про страх, в последние годы сложилась такая ситуация, что зачастую люди не знают, что происходит за соседским забором. Если еще несколько лет назад они могли позвонить и рассказать что-то, то сейчас и этого нет. Новости семьи остаются только в узком кругу родственников», — сообщил один из уехавших жителей региона.
«Вёрстка» нашла контакты практически всех участниц акций на дороге и у военкомата, но никто из них не решился поговорить с журналистами. Одна из женщин лишь подтвердила попытку проведения акции и добавила: «Больше я вам ничего не могу сказать». Угрожали ли ей и ее знакомым силовики и тот самый представитель духовенства, она не ответила ни отрицательно, ни утвредительно.
ИМАМЫ-ПОСРЕДНИКИ
Имамы в Карачаево-Черкесии не единожды становились посредниками в конфликтах местных жителей с представителями власти. Как рассказал «Вёрстке» черкесский журналист Мурат Гукемухов, еще в нулевых во время так называемой охоты на ваххабитов, когда десятки молодых мусульман становились фигурантами дел о терроризме, представители духовенства выступали экспертами в вопросах теологии и своеобразными адвокатами обвиняемых.
«В Карачаево-Черкесской республике духовенство привлекают для смягчения ситуации. Можно предположить, что силовики стояли перед выбором — применить силу со всеми вытекающими, или убрать женщин с дороги, что называется, по-хорошему, и попросили муллу разрешить ситуацию. В пользу этой версии тот факт, что на дороге женщины простояли несколько минут, значит полицейские были местные, быть может, даже односельчане», — говорит журналист Мурат Гукемухов.
«НЕТ ОЩУЩЕНИЯ ЦЕННОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ»
Комитеты и союзы солдатских матерей получили широкую известность в период чеченских кампаний, когда их члены лично участвовали в вывозе российских военных из плена, занимались поисками пропавших без вести военнослужащих. Сегодня такие комитеты и союзы разделились на две группы, где одни организации поддерживают действиях российских властей, а другие — выступают с критикой и остаются одной из движущих сил вопросах защиты прав военнослужащих в России. С 24 февраля они стали свидетелями реакции родителей и жен солдат на происходящие события.
По мнению Екатерины, участницы движения солдатских матерей, акции, прошедшие в Карачаево-Черкесии, навряд ли в ближайшее время повторятся в других регионах страны. По ее словам, сегодня готовы объединяться лишь небольшое число родителей и жен российских военнослужащих. Они создают общие чаты, обмениваются опытом, делятся своими историями, связываются со СМИ, пытаются найти ответы у представителей власти. По словам Екатерины, пока их численность не превышает и пары десятков.
Она считает, что такая реакция становится в том числе результатом влияния пропаганды на отцов и матерей российских солдат и отсутствия у них свободного доступа к независимым СМИ — практически все из них оказались заблокированы после 24 февраля.
В первые дни боев в Украине движение солдатских матерей организовало чат для всех обратившихся. Планировалось, что родители российских военнослужащих смогут помочь друг другу и поддержать, но на деле это обернулось конфликтами, кто их дети — «герои или оккупанты».
«Мы потеряли общество. В чеченскую войну никто не выяснял, кто за кого и на какой стороне. Родители приходили за жизнь сыновей. Это было для них главным. Импульс был на совершенно понятной им всем, на однозначной основе — ты хочешь, чтобы твой сын жил, или ты не хочешь, чтобы твой сын жил. Что тут выбирать. Сейчас этого нет», — считает Екатерина.
Политолог Иван Преображенский говорит, что виной тому планомерная работа властей в борьбе с любыми пацифистскими настроениями.
«Российская основная идеология по сути дела — это, действительно, милитаризм. Она выстроена вокруг ключевой российской идентичности — это идентичность вокруг победы во Второй Мировой войне. Отнюдь не „никогда больше“, а именно „можем повторить“. Поэтому многие родители не очень понимают, пока дети не гибнут, что реально происходит», — считает он.
К тому же, по мнению политолога, значительную роль в вопросах консолидации общества играет давление со стороны законодательных органов и образовавшийся на этой основе страх населения перед массовыми репрессиями.
В марте 2022 года российские власти ужесточили законодательство об антивоенных высказываниях и ввели режим максимального подавления любой попытки выяснить, что действительно происходит в Украине с участием российской армии. Вступили в силу две административные статьи — за дискредитацию ВС РФ (ст.20.3.3 КоАП РФ) и призы к санкциям против России (ст.20.3.4 КоАП РФ). За их нарушение в дальнейшем грозит привлечение по аналогичным уголовным статьям — 280.3 УК РФ и 284.2 УК РФ. По ним может грозить до пяти и трех лет колонии, соответственно. Кроме того, появилась уголовная статья за распространение фейков о действиях российской армии — 207.3 УК РФ. Она предусматривает срок до 15 лет колонии.
Тем не менее, по мнению политолога, консолидация общества все же произойдет и значительную роль в этом сыграют слухи — «сарафанное радио». Как говорит Преображенский, если в период афганской войны мобилизация протестных настроений заняла около двух лет, то в нынешней ситуации она может завершиться уже к осени, если ситуация в Украине не изменится.
— К тому времени вся страна будет знать, что реально там происходит и какое количество погибших в процентном соотношении. А слухи будут только преувеличивать кошмарность ситуации — это свойство слухов. Так, этим людям будет гораздо удобнее и проще действовать в такой ситуации. Я думаю, что мы сейчас на пороге формирования некого аналога условных Комитетов солдатских матерей, учитывая активность вокруг сохранившихся центров, где юристы оказывают поддержку военнослужащим и их семьям, но с одним большим исключением. Сейчас никакого дополнительного уважения к женщине нет, — говорит Иван Преображенский. По его мнению, современное российское общество утратило присущий периоду советской власти патриархальный пиетет к женщине, когда протестные выступления матерей могли не приводить к репрессиям лишь на основании их пола.
«УВАЖЕНИЕ К ПОГИБШИМ — ТЕМА ОЧЕНЬ НЕПРИВЫЧНАЯ»
Пока что большая часть родственников российских военнослужащих из правовых мер защиты предпочитают обращения в адрес военного командования. «Вёрстка» узнала, в каком порядке необходимо действовать близким в этом случае.
— Сначала следует зафиксировать, что нет связи, а потом обращаться к военному прокурору в письменной форме или в военно-следственный отдел того гарнизона, где стоит часть, откуда мальчик поехал, или Южного округа, который отвечает за эти войсковые операции. И первое, конечно, куда должны обращаться люди — это на горячую линию Министерства обороны, — говорит другой эксперт сообщества солдатских матерей. Герой попросил редакцию не упоминать его имя.
С 24 февраля Минобороны принимает звонки от родственников военнослужащих по телефонам: 8 – 800-550‑6798, 8 – 495-498‑4101, 8 – 495-498‑4354.
На первом этапе, по словам эксперта, необходимо дать понять руководству военной части, что конкретного военнослужащего ищут родственники. Правда, не всегда эти поиски приводят к результатам, особенно если речь идет о человеке в зоне боевых действий.
«Поскольку все засекречено, то нормальное следование приказу министра обороны № 5 от 2008 года о погребении военнослужащих, вероятно, нарушается полностью. Там точно указано, кто, когда, кому должен докладывать о судьбе военнослужащего, кто и как должен сообщать родственникам. Сейчас вся машина не работает абсолютно. Есть такая ужасная подробность, что, вероятно, не все тела погибших подобраны, они остались на территории Украины. Для нашей страны уважение к погибшим — тема очень непривычная. Где те люди, которых пытаются назвать пропавшими без вести, что с ними произошло? Пока все засекречено — ответов мы не узнаем», — констатирует эксперт сообщества солдатских матерей.
Выяснить число пленных и погибших российских солдат пытаются в том числе украинские военные и общественные организации. Они создали несколько проектов по поиску пленных и погибших российских солдат. На одном родственникам предлагают сформировать запрос на поиск данных о конкретном человеке, а на втором — можно увидеть списки пленных.
По словам эксперта сообщества солдатских матерей, с 24 февраля в организацию обратились около тысячи человек. Всего в боевых действиях в Украине участвуют, по оценкам украинской стороны, порядка 200 тысяч российских военнослужащих.
ПОГИБШИЕ В УКРАИНЕ: СТАТИСТИКА
Минобороны РФ отчиталось о своих общих потерях дважды — 2 и 25 марта. В первом случае говорилось о 498 погибших, а во втором — о 1 351. Точное число пленных и пропавших без вести ведомство не называло. Украина приводит сильно отличающиеся данные о количестве погибших российских солдат.
Свою статистику ведут и журналисты. Они собирают информацию из соцсетей и сообщений о соболезнованиях на сайтах городских и сельских администраций. По данным Русской службы «Би-би-си», с начала конфликта известно о гибели как минимум 1083 человек.
В этих списках мы нашли имя военнослужащего из Карачаево-Черкесской — рядовой Назар Гочияев. Такая же фамилия у трех участниц протеста в станице Зеленчукская —Альбины, Асият и Лилии Гочияевых. В суде Асият говорила, что потеряла связь с сыном, а Лилия — с братом. Является ли погибший их родственником, женщины не сообщили.
Фото обложки: Эдуард Корниенко / Reuters
Регина Гималова