«Вёрстка» рассказывает истории пяти женщин, которые ждут мобилизованных мужей с войны и уже полгода пытаются понять, ради чего рискуют остаться матерями-одиночками. Все они говорят, что были бы согласны обменять военные выплаты на демобилизацию мужей. При этом часто не представляют себе, чем именно мужчины занимаются в Украине, зачем их туда отправили, — и избегают этой темы.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«Мне эти земли на Украине даром не нужны»
Когда жениху 20-летней Алёны из Омска, Сергеюi, 26 сентября пришла повестка, у девушки началась «настоящая истерика», а родителей мобилизованного отпаивали успокоительными.
«Всех тогда запугали, — вспоминает Алёна. — Мы думали, что, если не явишься по повестке, тебя посадят в тюрьму. А потом никуда на работу не устроишься».
Сергей отправился в военкомат и попросил отсрочку на неделю, чтобы сыграть свадьбу. Он сделал Алёне предложение ещё летом, и они должны были пожениться 4 октября. В отсрочке Сергею отказали, и вместо свадьбы у них была формальная роспись, без гостей и на несколько дней раньше запланированной даты, чтобы мобилизованный успел приступить к учениям перед отправкой на фронт.
«Когда в такой момент даже родителей нет с тобой, это обидно и грустно», — говорит Алёна.
Собираясь на учения, Сергей пытался подбодрить близких и убедить их в том, что ничего страшного не происходит.
«Он говорил нам, смеясь: „Не переживайте. Съездим потанцуем и вернёмся. Поубиваем маленько хохлов — ничего страшного“», — вспоминает Алёна.
По её словам, такие «шутки» помогали Сергею справиться со страхом перед неизвестностью. Девушка видела, как её муж плакал, пока собирал вещи и был один в комнате. Прощаясь, Сергей сказал Алёне, что она теперь его талисман: если будет ему верна, он вернётся и «всё будет хорошо».
В середине октября Сергей отправился в Украину, а Алёна осталась одна в их съёмной однокомнатной квартире. Через четыре дня после того, как муж девушки пересёк границу, она узнала о своей беременности. Она позвонила мужу, и новость вызвала у него слёзы, потому что он оказался «не дома» в «такой момент».
Беременность у девушки проходит с осложнениями — как считает Алёна, из-за постоянного стресса. На первых неделях срока у неё сильно заболел живот, «как при выкидыше», и девушку положили в больницу на сохранение. В середине беременности Алёна начала терять вес — врачи не могли понять причину, но объясняли ей, что это ненормально.
«Я думаю, всё из-за того, что у меня просто пропало желание есть: без мужа как-то не хочется», — говорит Алёна.
Чтобы снизить тревогу, девушка устроилась на работу в детский сад поваром. Но из-за ослабленного иммунитета часто болела, поэтому через несколько месяцев взяла больничный, а потом ушла в декрет. Дома она начала делать мыльные букеты на продажу. Алёна говорит, что это занятие её успокаивает и день проходит быстрее.
В феврале девушку увезли в больницу по скорой из-за пиелонефрита. Близких людей рядом не оказалось, и когда боль перестала быть острой, ей пришлось уговаривать врачей отпустить её домой на час за запасной одеждой.
«Я объяснила, что живу одна и помочь мне некому», — вспоминает Алёна.
До предполагаемой даты родов остался месяц. За всё время, что Сергей провёл на фронте, ему не удалось добиться отпуска, и Алёна переживает, что муж ещё «не трогал живот, не чувствовал, как ребёнок шевелится». Но девушка верит, что к рождению нового человека в их семье Сергея всё-таки отпустят домой. Она представляет себе, как муж, вернувшийся с фронта, встречает её возле роддома с шариками.
«Многие говорят, что послеродовая депрессия — это миф, — говорит она. — Но я думаю, если мужа не будет рядом, у меня поедет крыша. Я очень против того, чтобы мой ребёнок рос без отца. Если мужу одобрят отпуск, а потом заберут назад, это не то. Только ребёнок к нему привыкнет, он снова уедет на полгода. По сути, был дядя — и нет дяди».
То, что происходит в Украине и ради чего мобилизованных отправили воевать, Алёна с мужем не обсуждают. Когда им удаётся созвониться, они говорят только о домашних делах и о родственниках. Во время беседы с «Вёрсткой» девушка призналась, что не понимает, зачем «развели войну» и «вырвали семейных людей» в Украину.
«Мне эти земли на Украине даром не нужны, — говорит она. — У нас в России много чего построить не могут — везде дороги абы что, а тут ещё какие-то новые территории. Мне не нужны эти 200 тысяч, я могла бы прожить на зарплату 40 тысяч, не побираясь. Главное, чтобы дома был муж, который во всём мне помогал и даже не давал самой нести из магазина пакетик с двумя яблоками».
«Если я буду капать ему на мозги, как мне хреново, ему будет только хуже»
Когда летом 2021 года у Ольги и Максимаi из Новосибирска родился сын, они договорились, что будут ухаживать за новорождённым вместе. Максим сменил работу, чтобы не ездить в командировки и больше времени проводить дома. А после работы, по словам Ольги, торопился домой или даже приезжал раньше, если у неё «начиналась истерика из-за плача сына». Максим также всегда купал младенца перед сном, и у Ольги было время выйти на улицу, подышать свежим воздухом и выпить кофе.
«Муж мне говорил, что для него семья важнее, чем работа», — рассказывает женщина.
Через два месяца после того, как супруги отпраздновали первый день рождения сына, в России объявили частичную мобилизацию. По словам Ольги, Максим не понимал смысла происходящего, и они вместе попытались обсудить, что будут делать, если придёт повестка. Они пришли к выводу, что на отъезд из страны им не хватит денег. При этом Максим рассчитывал, что его призовут в последнюю очередь, так как он многодетный отец — воспитывает ещё двух детей от первого брака.
В октябре Максим получил повестку по месту работы и пошёл в военкомат.
«Там ему и сказали: „Какая разница, откуда платить алименты? Собирайся и с вещами сюда через два дня“, — вспоминает Ольга. — Он и пошёл. Мой муж — такой человек. Наверное, самый честный и порядочный из всех, кого я знаю. Он ведь давал присягу, когда срочником служил, и этого было достаточно, чтобы подчиниться».
Ольга осталась дома с двумя сыновьями — годовалым и девятилетним, от первого брака. Она почувствовала, что её жизнь «изменилась в корне» против её воли, и первое время засыпала только со снотворным. Чтобы справляться с переживаниями, Ольга обратилась к психологу — специалист предположил, что у неё тревожно-депрессивное расстройство.
Ольга почувствовала, что больше себе не принадлежит, так как круглосуточно находится наедине с детьми. Она говорит, что после мобилизации мужа рядом не осталось «ни одного взрослого человека», с кем можно было бы пообщаться.
«Были моменты, когда я думала, что не справляюсь, — вспоминает она. — Старший с температурой, мелкий с гигантской температурой и не спит. И несколько ночей так проходит: он просыпается, его нужно качать, засыпает и снова просыпается, и опять нужно качать. А я просто без сил, не могу разлепить глаза, но некого позвать на помощь. И я встаю, беру его на руки, качаю и плачу, качаю и плачу. Первое время мне казалось, что я скоро закончусь. Сейчас я понимаю, что мои слёзы закончатся, а я нет».
Благодаря работе с психологом Ольга перестала себя винить за слёзы от усталости и, по её словам, «адаптировалась» эмоционально. Пока у мужа есть возможность звонить или отправлять сообщения, Ольга решила, что не должна жаловаться ему на жизнь, чтобы это не мешало ему «сохранять максимальную бодрость духа».
«Я понимаю, что им [мобилизованным] тоже тяжело, и если я буду капать ему на мозги, как мне хреново, и жаловаться, то ему будет ещё хуже, — говорит она. — А ему там важен настрой».
Благодаря тому, что Максиму «нормально и стабильно» платят, Ольга может позволить себе отводить сына в частный детский сад — и провести несколько часов без детей. Но выплаты, по её словам, не повысили качество их жизни — «то на то и вышло» из-за расходов на амуницию и нянь.
«Когда я слышу от других аргументы, что мобилизованные по 200 тысяч в месяц получают, я только одно хочу сказать: давайте поменяемся! — говорит Ольга. — Пусть бы хоть миллион платили, серьёзно, лучше, чтобы мой муж был со мной, больше мне ничего не надо».
Ольга считает, что женщины, которые остались дома одни с детьми, пока мужчины в Украине, «совершили подвиг и продолжают совершать его каждый день».
«Мы пытались получить поддержку, но уж точно не становиться дезертирами»
Когда мужа Алины из Уфы, Рустема, мобилизовали, их младшая дочь училась ходить. У Алины инвалидность третьей группы — с рождения у неё остеохондроз позвоночника и нет кисти левой руки, поэтому помогать дочери делать первые шаги ей было сложно.
«У меня не получалось поддерживать дочку так, как это делал муж, потому что с одной рукой трудно создать нормальную опору, — рассказывает Алина. — И купать ребёнка тоже гораздо сложнее без мужа: дочь маленькая, и её нужно крепко держать в воде».
До войны Рустем, по словам женщины, работал «на себя», чтобы не зависеть от строгих рабочих графиков, больше времени проводить с семьёй и помогать жене. Но когда получил повестку, пошёл в военкомат.
«Муж у меня такой человек, что прятаться не будет, — объясняет Алина. — Сказал, что раз надо, то пойдёт, а я сразу в слёзы».
По словам женщины, она дала мужу с собой в свидетельства о рождении детей и справку о своей инвалидности, надеясь, что это поможет получить отсрочку. Но в военкомате документы не приняли во внимание — наоборот, обрадовались, что к ним поступил стрелок. По словам Алины, им были нужны мобилизованные как раз с такой военной специальностью.
После того, как Рустема повезли на боевое слаживание, Алина уже сама пошла в военкомат и попыталась доказать сотрудникам, что супругу нужна отсрочка. В ответ только «пожали плечами».
В администрации города и на приёме в «Единой России», куда Алина обращалась, чтобы вернуть мужа, не нашли причин для его демобилизации.
«Так его и забрали, глупо, тупо, нелепо, непонятно как, — говорит женщина. — Где-то, наверное, мы допустили ошибку — нужно было биться по всем инстанциям, но мы не знали, как лучше. Думали, может, лучше вещи собирать, а не разбираться».
Алина стала учиться справляться с бытовыми трудностями в одиночку. Без мужа, с одной рабочей рукой. По словам женщины, ей тяжело даётся ежедневная рутина.
Всю зиму, по её словам, она с дочерьми просидела дома, потому что выносить на улицу санки и маленького ребёнка одной рукой ей было не под силу.
Алина принимает душ, когда старшая дочь приходит из школы и может присмотреть за младшей. За продуктами в ближайший магазин тоже ходит, когда старшая дочь дома.
Школа, по словам женщины, находится в отдалении, поэтому зимой, по просьбе Алины, старшую дочь привозили домой родители одноклассников девочки. С крупными покупками на выходных помогали сестра и родители мужа. Но часто просить близких помочь женщина стесняется.
Алина обижается на российское государство за то, что оно не вернуло Рустема домой и никак не наказало тех, кто просто не явился по повестке. По словам Алины, она всегда старалась справляться сама и не пользоваться никакими «привилегиями» и в ответ ожидала, что государство откликнется на её просьбу тогда, когда она решится попросить.
«Я получила вторую ступень высшего образования, работала, старалась ничем не отличаться от других, никуда не ходила выпрашивать льготы, — рассказывает она. — И вот на тебе, во время мобилизации один раз в жизни обратилась — и отказали. Обидно, конечно».
Когда в апреле Рустему удалось приехать на десять дней домой, и во время отпуска супруги решали «накопившиеся бытовые дела».
Добиваться возвращения супруга домой Алина больше не хочет. Сейчас она молится, чтобы муж был жив и здоров, и надеется, что скоро «всё закончится, он приедет домой» и, как раньше, будет проводить время с детьми.
«У нас две девочки, две доченьки, им нужен папа, чтобы вырасти, отучиться, устроить свою жизнь, — рассуждает Алина. — Со мной одной, наверное, это будет сложно».
Когда журналистка «Вёрстки» спросила Алину, не рассматривал ли её муж вариант не пойти в военкомат или сбежать из воинской части, она ответила: «Я думаю, наша беседа уже пошла совсем не по тому направлению, мы просто пытались получить поддержку, но уж точно не становиться дезертирами».
После этого женщина перестала отвечать на вопросы редакции.
«Зачем ты идёшь? Это не твоя война»
Валерияi из Краснодарского края уже семь месяцев воспитывает одна пятилетнюю дочь — ребёнок скучает по отцу и вечером приставляет стул к окну, чтобы ждать его.
Мужу Валерии вручили повестку в военкомате, когда он пришёл встать на учёт: ему дали несколько дней, чтобы собрать вещи и попрощаться с семьёй.
«Это были слёзы, истерика, — вспоминает женщина. — Я говорила мужу: „Зачем ты идёшь? Это не твоя война“. Один раз он ответил: „А кто, если не я? Если я останусь дома и к вам сюда придут, я же вас один не смогу защитить. Лучше там буду вас защищать“. Нашей дочери пять лет, но она как будто прочувствовала ситуацию, и теперь ребёнок молится перед сном. Говорит: „Господи, спаси и сохрани моего папу. Дай ему классную палатку и классный гранатомёт“. Хотя мой муж и танкист».
Каждый день Валерия встаёт в пять утра, чтобы успеть отвезти дочь в детский сад и вовремя приехать на кирпичный завод, где она трудится разнорабочей. Домой женщина возвращается в семь вечера, после дополнительных занятий ребёнка. По выходным Ольга приводит в порядок двор дома, который они снимают с семьёй.
Несмотря на плотный график дня и работу по хозяйству, женщина говорит, что не сталкивается с большими сложностями в быту после отъезда мужа. По-настоящему её волнует то, как без отца растёт дочь: она тоскует по отцу и ей, как Валерии кажется, недостаёт отеческой любви и мужского воспитания.
«Только папа был для неё авторитетом, — говорит женщина. — А без него мне сложно с ней справляться. Порой, когда нужно убрать игрушки или сесть за уроки, дочь категорически идёт в отказ. В садике она смотрит на других детей и задаёт вопрос: „Почему мой папа меня не забирает?“. К сожалению, я никогда не стану для дочери отцом».
До марта 2023 года муж Валерии находился в Крыму, и женщина дважды ездила навещать его вместе с дочерью. Мобилизованный отправлял жене геопозицию, а она подбирала ближайшее съёмной жилье — в километре от палаточного лагеря. Валерия говорит, что эти встречи с мужем, которые длились несколько дней, позволяли ей забыть о мобилизации: они жили втроём, как раньше, и чувствовали себя счастливыми.
«Приезжать — хорошо, расставаться — очень плохо, — говорит Валерия. — Возвращаясь домой из Крыма, ребёнок повторял в машине: „Я хочу остаться. Хочу жить на съёмной квартире, где с нами был папа“».
Валерия рассказывает, что ей тяжело наблюдать за переживаниями дочери, особенно в те моменты, когда муж не выходит на связь днями. Женщина объяснила ребёнку, что отец сейчас должен быть в армии — там он «ездит на танке и всех защищает, в первую очередь её». Но Валерию пугает, что срок службы может сильно затянуться: её супруг вдруг стал повторять, что вернётся домой «нескоро, лет через пять».
В разговоре с «Вёрсткой» женщина призналась, что ей всё равно, какие территории будут «присоединяться и считаться Россией», и она никогда не могла себе представить, что её супруг возьмёт оружие и пойдёт участвовать в боевых действиях.
«Раньше мой муж работал в кафе поваром, и я ему так и сказала: я вышла замуж за шашлычника, а не за военного, — вспоминает Валерия. — То, что сейчас он на войне, шок для меня. Если бы я могла обменять все выплаты на возвращение мужа, я бы так и сделала».
Журналистка «Вёрстки» спросила женщину, задумывалась ли она о том, что её муж может убить людей на войне. Валерия ответила, что пыталась представить себе, как будет чувствовать себя в таком случае, и даже хотела обсудить этот вопрос с мужем.
«Но я себе объяснила это так: идёт война, всё — если не он, то его, — говорит женщина. — И если придётся убивать, то как бы придётся. Для него же тоже это тяжело морально… В первый раз [выстрелить в человека]…. Даже психика может нарушиться».
«Моя судьба — это моя семья, и я выдержу всё»
38-летняя Марина (имя изменено по просьбе героини) — жена мобилизованного из небольшого посёлка в Новосибирской области — заметила, что после боевых действий её супруг «стал другим». Но в чём именно проявляется перемена, ей сформулировать сложно. Она также избегает вопроса о том, зачем муж отправился в Украину, — говорит, что «его никто не спрашивал» и он «прятаться не стал».
Оказавшись в Украине, муж стал редко выходить на связь: у него не было местной симки, поэтому звонки и сообщения изредка поступали с номеров его сослуживцев. Когда о муже долго не было вестей, Марина шла в церковь и «ставила свечки за здравие».
9 февраля супруг позвонил ей из госпиталя и сказал, что тяжело ранен. Семья передала мобилизованному деньги, и когда он снова смог ходить, дошёл до магазина и купил себе телефон — теперь они созваниваются регулярно.
Марина показала супругу детей по видеосвязи — «и муж, и старшая дочь оба плакали».
Когда мобилизованный сможет вернуться домой, Марина не знает. Пока ей приходится самостоятельно справляться с хозяйством в частном доме, ухаживать за маленьким ребёнком и за своей 85-летней бабушкой, которая живёт на соседней улице.
«На мне теперь всё, — говорит женщина. — Перед зимой надо было заготовить дрова, уголь… С физическим трудом мне помогают свёкр и папа, потому что мужские дела мне одной не по силам. Но иногда приходится бегать по разным инстанциям — например, за справкой из пожарной части. Пришлось подтверждать, что в доме жить опасно».
Марина рассказала, что из-за ненадёжного счётчика и старой проводки в доме начались проблемы с электричеством. Она боялась одновременно готовить на плите и стирать, и ей приходилось выбирать что-то одно — иначе проводка искрила. Но после того, как женщина получила справку из пожарной части, ей удалось добиться выплат на ремонт.
«Как сделаем проводку, возьмусь за канализацию, — говорит она. — Конечно, не бесплатно, но, может быть, сделают чуть подешевле как жене мобилизованного».
Если бы муж был дома, он решал бы эти вопросы сам, сказала женщина журналистке «Вёрстки». А потом резко прекратила описывать свой быт и написала: «Я сообщения удаляю, так как думаю, что я разоткровенничалась».
После этого Марина стёрла все свои ответы и вместо них отправила журналистке абзац с пометкой «Вкратце», который заканчивался так:
«Физически и морально я выжата. Муж получил тяжёлое ранение, и я не знаю, каким он вернётся в семью и вернётся ли вообще. Я боюсь будущего, но моя судьба — это моя семья, и я выдержу всё».
Обложка: Дмитрий Осинников
Редакция «Вёрстки»