«Концерты сейчас — мощное противоядие от одиночества»

15 ноября в театре Ypsonas в городе Лимассол (Кипр) пройдёт премьера музыкального спектакля «Потерянное зеркальце». Группа СБПЧ вместе с актёрами Александром Гудковым, Мусей Тотибадзе, Александром Палем, Мариной Васильевой и Марией Курденевич покажут на сцене сказку, над которой начинали работать ещё за полгода до войны. Это философская история взросления ручного Зеркальца — оно отправляется в долгое путешествие, ускользает от воров и бродяг, попадает в плен, обнаруживает себя на дне, учится приукрашивать и говорить правду, отражает радость и боль.

В большое путешествие отправится и труппа — в следующем году у спектакля начнутся гастроли по Европе. За несколько дней до премьеры «Вёрстка» поговорила с Кириллом Ивановым, создателем и фронтменом группы. Он вышел в зум из своей маленькой музыкальной студии в Берлине и рассказал о творчестве вдали от дома, об аудитории, разбросанной по всему миру, о велопоходах и походах в филармонию.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Планировать спектакль, когда артисты живут в разных странах, кажется, — особый опыт. Расскажите, как прошла первая репетиция, когда вы наконец собрались все в одном городе.

Это было месяц назад, мы встретились здесь в Берлине — в обычном репетиционном зале с белыми стенами и зеркалом. Классно было, но для меня волнительно. Во-первых, потому что я занимаюсь художественным руководством всего… Во-вторых, потому что я не профессиональный актёр. Но, конечно, был счастлив всех увидеть. Большинство людей, которые играют в постановке, — это наши друзья.

Ну а пока мы готовимся с Женейi (Женя Борзых, вокалистка группы и, по её словам «дипломированная актриса». — прим. «Вёрстки»)× проходим текст, анализируем, обсуждаем взаимоотношение наших персонажей и персонажей вокруг нас.

Чувствуется, что волнуетесь.

Конечно, волнуюсь — как на иголках. Помимо того, что важно самому ничего не забыть — ничего не испортить, волнуюсь ещё и как художественный руководитель. Когда вижу со стороны, сколько вещей задействовано, какими тоненькими верёвочками всё это связано, конечно, думаешь, как бы ничего не оторвалось в последний момент. Сложные костюмы, все всё время переодеваются — потому что у каждого, кроме Жени, по несколько ролей. Если какие-то чемоданы потеряются — всё, пиши пропало. Видео синхронизировано с тем, что происходит на сцене — не дай бог что случится с экраном. Это первое, что в голову пришло, таких нюансов миллион. Но мне нравится, что спектакль — живая вещь, и интересно будет наблюдать, как он эволюционирует.

Посмотреть сказку придут те, кто находится вдали от дома. По-моему, концерты или спектакли на русском языке — это почти терапия, когда долгое время находишься не в своей среде. А вы думали о том, с каким чувством хорошо бы оставить зрителя после финала?

С чувством, что он с интересом провёл два часа, не заскучал. Мы пытались сделать и аудиосказку, и спектакль слоёными, как торт наполеон. Так вот хотелось бы, чтобы люди уходили с ощущением, что съели классный кусок. Был бы рад, если бы через день или два что-то, связанное со сказкой, всплывало в их памяти. Какой-то вопрос или песня.

А на вас самих сказка уже так действует?

В последние пару месяцев Женя, например, только цитатами из нашей сказки и разговаривает. Оно само вырывается. Например, фраза: «Мне стало очень стыдно и обидно». Или вот что чаще всего повторяет: «Какой бред», — крикнула птица и улетела.

Аудиосказка вышла осенью 2021 года, и первые мысли поставить её на сцене у вас были ещё до начала войны. За эти два года материал оброс какими-то дополнительными смыслами?

В этой сказке мы постарались в какой-то не назидательной форме задать очень важные вопросы. И ключевой из них: «Существует ли ложь во благо?». Конечно, он особенно актуален сейчас. Ну, а второй вопрос, на который предстоит ответить: бывают ли работящие котята-садовники.

Смыслов много можно найти. Ещё Лотманам будущего поколения предстоит разбираться и исследовать всё (смеётся).

Но вот что, кажется, на поверхности. Зеркальце, главный персонаж, перемещается по миру, взрослеет, меняется — уехавшие из страны наверняка в нём узнают себя. Как часто за последнее время лично вы чувствовали себя потерянным зеркальцем?

Постоянно. Но я бы не сказал, что чувствую уныние или отчаяние.

Мой товарищ и наш друг Кирилл Бахтин после начала войны как-то написал, что ему не о чем поговорить с людьми, которым не грустно и не плохо. То есть как будто трудно себе представить такого человека. Нужно быть очень толстокожим, чтобы не испытывать всей гаммы чувств.

Год назад, анонсируя свои концерты, вы писали: «Музыка людей, которым больно, для людей, которым больно». А что происходит с этим чувством теперь?

В слове «больно» — очень много разных чувств и причин. Все стараются вокруг себя наладить новую жизнь, это очень сложно. Никто из тех, кто был вынужден уехать из-за войны, этот свой отъезд не планировал. А многие, как я, даже никогда не задумывались о том, чтобы уезжать. Всё, на чем твоя жизнь держалась, разрушена, растоптана, а кроме того ты ещё и чувствуешь себя виноватым. Довольно неприятное сочетание событий.

При этом мне кажется важным не забывать, что идёт война. Это не означает, что надо заниматься думскроллингом. Есть вещи, которые из тебя буквально силы высасывают. Необходимо наблюдать за происходящим. Сохранять в себе умение сочувствовать, осознавать, что людям вокруг очень больно и тяжело. И помогать.

Не знаю, насколько это хороший метод, но я привожу себя в чувства, думая о большом количестве людей, которые покидали свои дома в куда более сложной ситуации, чем я.

А каким был ваш маршрут?

В Берлине я с этого апреля. Перед приездом в Германию год жил в Таллине.

Успели обжиться в Берлине? Есть уже место, где постоянно репетируете?

Какой-то жизни музыкантской у нас здесь пока нет из-за графика концертов, но мы пытаемся её наладить постепенно. Связанные с музыкой вещи собрали вот здесь, в нашей мини-студии. Ты просто этого не видишь.

Синтезаторы, всякие примочки, проводки… Было бы смешно, если бы оказалось, что мы в пустой комнате сидим и сочиняем на ходу. А за стеной стучат музыканты берлинские. В общем, это тоже часть плана, но на это нужно время. А пока мы постоянно ездим на гастроли.

Какого это — навещать свою аудиторию в разных странах?

Это очень трогательно и волнительно. Это чуть больше значит теперь, чем обычное выступление. Не то что пришли, песни спели, вместе с людьми потанцевали. Теперь уже часто и поплакали вместе с ними.

Поплакали — прямо на сцене?

Да, с Женей такое случается, например. При этом концерты сейчас — мощное противоядие от одиночества. Как ты сказала, все чувствуют себя потерянными. Когда ты оказываешься в какой-то привычной ситуации, тебе точно становится легче. Или когда видишь, что ты не один.

Слушаю песни и не могу отвлечься от мысли, что многое звучит по-новому. Например, «У вас есть всё чтобы жить вечно» или «Живи там хорошо, не возвращайся никогда». Для вас тоже?

Из-за того, что любая броня твой истончена, её нету, все вещи вокруг, и в том числе наши песни, воспринимаются иначе. Для нас на сцене что-то звучит более пронзительно, чем раньше. При этом в песнях «У нас есть всё», и в песне «Живи там хорошо», даже когда я их сочинял, не было какого-то одного способа их прочтения.

А можете себе представить, что на концерты со временем станет приходить и аудитория, которая не говорит по-русски, не понимает текстов?

Мы бы хотели, чтобы однажды стало и так. Есть такие примеры в мировой музыке. Но думаю сейчас очень тяжело себе представить, чтобы случился какой-то невероятный бум вокруг группы из России, при всей моей любви к нашей музыке.

Но вот недавно мы познакомились в Праге с музыкантом Петром Мариком из группы Midi Lidi. Он оказался нашим поклонником, сделал ремикс на нашу песню «С чего ты взял». При том что в начале вообще не понимал текста.

Я и сам слушаю огромное количество музыки, в которой не понимаю до конца о чем поётся, в том числе, кстати, и англоязычной.

На концертах в других странах случались встречи, которые стали особенными для вас?

Это каждый раз происходит. Из последнего: выступали в Париже и виделись там с нашими украинскими друзьями. Это бывает очень редко по естественным причинам. Кто-то из украинцев с нами не хочет общаться, кто-то не может. Поэтому, когда мы встречаемся, это невероятно ценно. Всегда испытываешь какое-то чувство неловкости, не знаешь, как пройдёт эта встреча. Но она получилась очень трепетной и нежной.

Сказали, что соскучились по нам и что концерт был классный. Мы не виделись больше двух лет — как это всегда бывает с друзьями, после разлуки много чего есть обсудить. Потом мы долго говорили, делились, кто как живёт теперь.

Что вас поддерживает и радует из повседневных вещей сегодня?

Когда можно спокойно посидеть за синтезаторами, и ничего тебя не отвлекает. Ещё велосипед — огромная радость. Если мне удаётся выехать на несколько дней на велопоход, это чудо. А ещё походы в филармонию. Мы были на невероятном концерте исландского пианиста Викингура Олафсона. Недавно он записал вариации Баха и исполнял их — очень круто, без антракта, без нот. Учитывая, что я не могу полторы страницы текста выучить, завидую ему. Сложность, конечно, не в том, чтобы выучить текст, а ещё жесты, движения. У каждого из моих персонажей в сказке — свой характер. А не просто я в неких предлагаемых обстоятельствах.

Где бы вы хотели быть через год?

Я думаю, что здесь, в Берлине. Заниматься музыкой. Хотелось бы, чтобы по-прежнему было много гастролей — и у группы, и у труппы. Наша аудитория теперь разбросана повсюду — и мы едем к ней, срочно.

Обложка: Дмитрий Осинников

Поддержать «Вёрстку» можно из любой страны мира — это всё ещё безопасно и очень важно. Нам очень нужна ваша поддержка сейчас. Как нам помочь →