«Сколько триколоров не вешайте, нам Россией не быть»

В сре­ду заме­сти­тель гла­вы так назы­ва­е­мой воен­но-граж­дан­ской адми­ни­стра­ции Хер­сон­ской обла­сти Кирилл Стре­мо­усов заявил, что вла­сти пла­ни­ру­ют обра­тить­ся к Рос­сии с прось­бой вклю­чить реги­он в её состав. «Вёрст­ка» пого­во­ри­ла с мест­ны­ми жите­ля­ми — теми, кто ещё оста­ет­ся в Хер­сон­ской обла­сти или её поки­ну­ли — о том, как они отно­сят­ся к про­рос­сий­ской адми­ни­стра­ции, что изме­ни­лось в горо­де с момен­та окку­па­ции и что они дума­ют о пер­спек­ти­ве стать рос­си­я­на­ми.

Что­бы не про­пу­стить дру­гие мате­ри­а­лы «Вёрст­ки», под­пи­ши­тесь на наш теле­грам-канал

«Мне пообещали, что бить не будут»

Алек­сей, 24 года, хозя­ин кафе

24 фев­ра­ля в шесть утра мне позво­нил отец и ска­зал: «Лёша, вой­на. Ты зна­ешь, что делать». Я пошел запа­сать­ся про­дук­та­ми, на рын­ке и в мага­зи­нах уже чув­ство­ва­лась пани­ка, все ску­па­ли всё.

Хер­сон — город с насе­ле­ни­ем око­ло 300 тысяч чело­век. От Хер­со­на через Днепр идёт боль­шой мост, кото­рый соеди­ня­ет его с обла­стью. В пер­вые дни бои велись как раз на этом мосту. Зада­чей укра­ин­цев было задер­жать окку­пан­тов на под­хо­де к горо­ду — так мне рас­ска­зы­ва­ли потом зна­ко­мые воен­ные.

Воз­ле моста есть жилые дома, и уже на тре­тий день бое­вых дей­ствий я посе­лил несколь­ко чело­век из этих домов в свое кафе, они спа­ли на полу и рас­ска­зы­ва­ли мне, что виде­ли из сво­их окон, как горит вода.

Когда рус­ские воен­ные про­шли мост, они собра­лись в колон­ну, как на 9 мая, и пошли по горо­ду с БТР и бое­вы­ми маши­на­ми. Это «шествие» дли­лось несколь­ко часов. По доро­ге они уби­ли несколь­ко граж­дан­ских людей — их тру­пы потом ещё несколь­ко дней лежа­ли на тро­туа­рах. В горо­де как буд­то вымер­ло всё, даже соба­ки не бега­ли. Боль­шин­ство людей успе­ли запа­стись про­дук­та­ми, и мож­но было не выхо­дить из дома и при­та­ить­ся. Рус­ские захо­ди­ли в ТЦ, гра­би­ли, выно­си­ли золо­то. Заня­ли госу­дар­ствен­ные зда­ния, сели в Белом доме, поста­ви­ли воен­ных и тех­ни­ку вокруг.

У меня в горо­де своя бур­гер­ная под назва­ни­ем «Соч­ный», и на скла­де оста­ва­лись про­дук­ты — мясо, сыры, замо­роз­ка. Мы с дру­зья­ми орга­ни­зо­ва­ли штаб помо­щи, и ста­ли раз­да­вать еду нуж­да­ю­щим­ся. К нам при­со­еди­ни­лись ресто­ра­то­ры, кото­рые тоже поде­ли­лись сво­и­ми запа­са­ми.

В сере­дине мар­та в мое заве­де­ние при­шли сило­ви­ки — из раз­го­во­ров ста­ло понят­но, что это ФСБ. Они иска­ли офис Пра­во­го сек­то­ра. При­мер­но шесть лет назад он дей­стви­тель­но был у нас за сте­ной, но теперь дав­но закрыт.

Мы в тот момент рабо­та­ли вме­сте с волон­те­ра­ми. Сило­ви­ки поло­жи­ли несколь­ких ребят лицом в пол, сна­ча­ла угро­жа­ли, а потом ста­ли бить одно­го из пар­ней — Серё­жу — дол­го и силь­но. С ними при­шёл опе­ра­тор с каме­рой, и ста­ло понят­но, что бьют напо­каз. Серё­жа понял это и, лёжа на полу, пред­ло­жил: «Давай­те я ска­жу вам всё, что надо ска­зать, толь­ко не бей­те». Его под­ня­ли и ста­ли сни­мать. Запи­са­ли два видео. На пер­вом он при­зна­ет­ся, что состо­ит в Пра­вом сек­то­ре, кото­ро­го уже шесть лет нет в Хер­соне. При этом он гово­рит, что осуж­да­ет «свою» орга­ни­за­цию. А на вто­ром видео он рас­ска­зы­ва­ет, как он рад рус­ским сол­да­там и как всё ста­ло луч­ше в горо­де с их при­хо­дом.

После это­го меня и Сере­жу вызва­ли на допрос в зда­ние СБУ. Там при вхо­де на гла­за каж­до­му наде­ва­ют шап­ку, что­бы не вид­но было, что про­ис­хо­дит внут­ри. Мне так и ска­за­ли: «Наде­вай шап­ку-неви­дим­ку и пошли». Весе­лые ребя­та. Пока я ждал сво­ей оче­ре­ди, из зда­ния кого-то выве­ли с такой же шап­кой на голо­ве, а после меня — кого-то заве­ли.

Мне пообе­ща­ли, что бить не будут, но после этой фра­зы не ста­ло спо­кой­нее. Они спра­ши­ва­ли меня о моих постах в инста­гра­ме и о сце­на­рии «при­со­еди­не­ния», кото­рый меня бы устро­ил. Я думал о том, как выжить, поэто­му ска­зал, что мне нра­вит­ся Крым­ский сце­на­рий — без жертв. Они ска­за­ли: «Мы тоже дума­ли, что будет Крым­ский». Спро­си­ли меня: «Сколь­ко людей здесь под­дер­жи­ва­ет Рос­сию? Про­цен­тов 80?». Я отве­тил, что в разы мень­ше — мне не пове­ри­ли…

Сере­жу на сле­ду­ю­щий день допра­ши­вал тот же ФСБш­ник, кото­рый его бил. Он рас­ска­зы­вал мне, как все про­ис­хо­ди­ло. В какой-то момент началь­ник сило­ви­ков, кото­рый при­сут­ство­вал на допро­се, отло­жил рацию и ска­зал: «Нас сей­час никто не слу­ша­ет. Рас­ска­жи мне, что про­ис­хо­ди­ло в Хер­соне до наше­го при­ез­да».

Сере­жа рас­ска­зал, что укра­ин­цы счаст­ли­во жили, лета­ли в Евро­пу без визы, сами про­го­ло­со­ва­ли за Зелен­ско­го. Рас­ска­зал, как у нас реша­ют­ся про­бле­мы, свя­зан­ные с кор­руп­ци­ей. ФСБш­ник отве­тил: «Не может тако­го быть. Это у вас кор­руп­ция на выс­шем уровне, а у нас в Рос­сии не так».

Ещё, по сло­вам Серё­жи, ФСБш­ник уди­вил­ся, когда уви­дел в горо­де памят­ник тан­ку Т‑34 — сим­вол побе­ды во Вто­рой миро­вой войне. «Нам ска­за­ли, что здесь на каж­дом шагу памят­ник Бан­де­ре и мы едем осво­бож­дать людей от бан­де­ров­цев», — при­знал­ся он.

Вооб­ще есть ощу­ще­ние, что сило­ви­кам реаль­но не с кем пого­во­рить о том, что про­ис­хо­дит — они не пони­ма­ют, что они дела­ют здесь. После этих допро­сов они ещё регу­ляр­но при­ез­жа­ли ко мне в кафе «пого­во­рить», попить кофе. Ни одно­го кон­струк­тив­но­го диа­ло­га не было, они про­сто сиде­ли с авто­ма­та­ми и зада­ва­ли мне вопро­сы о жиз­ни в Хер­соне. Я про­сил их впу­стить в город маши­ну с инсу­ли­ном, кото­рый при­вез­ли волон­тё­ры. Обе­ща­ли помочь, но маши­ну так и не впу­сти­ли.

Я поки­нул город три неде­ли назад, в том чис­ле пото­му, что устал общать­ся с ФСБш­ни­ка­ми каж­дые два дня, меня ста­ло напря­гать их при­сут­ствие в моей жиз­ни. Все мои близ­кие и дру­зья тоже уеха­ли. Я понял, что на неок­ку­пи­ро­ван­ной тер­ри­то­рии я смо­гу быть более полез­ным для горо­да. В Хер­соне на ули­цах оста­нав­ли­ва­ют людей и про­ве­ря­ют теле­фо­ны. Если в тво­ем теле­фоне най­дут сооб­ще­ние: «Аму­ни­цию нашли, куда её пере­да­вать?», — могут быть про­бле­мы.

Что­бы не про­пу­стить дру­гие мате­ри­а­лы «Вёрст­ки», под­пи­ши­тесь на наш теле­грам-канал

«Большинство людей ждут прихода ВСУ»

Свет­ла­на (имя изме­не­но)

В горо­де тво­рит­ся бес­пре­дел, и с каж­дым днём ста­но­вит­ся толь­ко хуже. Све­то­фо­ры не рабо­та­ют, мусор тол­ком не выво­зят, за поряд­ком никто не сле­дит. Рос­сий­ские воен­ные гоня­ют по доро­гам, не соблю­дая пра­ви­ла, выез­жа­ют на встреч­ную поло­су, созда­ют ава­рий­ные ситу­а­ции. При­чём мно­гие ездят на маши­нах, кото­рые они укра­ли у мест­ных — как пра­ви­ло, это хоро­шие ино­мар­ки с укра­ин­ски­ми номе­ра­ми.

При­ход так назы­ва­е­мой новой адми­ни­стра­ции слу­чил­ся очень вне­зап­но. Мы наде­я­лись, что с нами оста­нет­ся наш мэр — при нём город толь­ко-толь­ко встал на ноги, начал раз­ви­вать­ся. А теперь всё это про­па­ло.

Нынеш­няя адми­ни­стра­ция мне совсем не нра­вит­ся. Вез­де дра­ки, бес­по­ряд­ки, воров­ство. В горо­де висят совет­ские фла­ги и рус­ские бил­бор­ды, и каж­дый из них охра­ня­ют воен­ные и БТР. Люди пыта­лись выхо­дить на митин­ги, но их раз­го­ня­ют сле­зо­то­чи­вым газом и све­то­шу­мо­вы­ми гра­на­та­ми.

Людей, кото­рые пуб­лич­но высту­па­ют про­тив адми­ни­стра­ции, похи­ща­ют. Это не слу­хи, сре­ди моих зна­ко­мых тоже есть те, кто бес­след­но исчез. Заби­ра­ют тех, кто ездил по горо­ду с укра­ин­ски­ми фла­га­ми, кто выхо­дил на митин­ги. Никто не зна­ет, где они и что с ними. Кто-то даже пытал­ся дать денег воен­ным, что­бы те ска­за­ли, где дер­жат их зна­ко­мых, помог­ли пере­дать про­дук­ты. Но те не согла­си­лись. Это все очень страш­но. Я пере­ста­ла что-либо выкла­ды­вать в соц­се­ти — боюсь и за себя, и за род­ных. Но когда не можешь выска­зать­ся, не можешь даже пост напи­сать о том, что ты дума­ешь, — мораль­но ста­но­вит­ся очень тяже­ло. Я думаю, мно­гие чув­ству­ют себя как в пле­ну, не толь­ко я.

Поми­мо рос­сий­ских воен­ных, здесь есть ещё так назы­ва­е­мые ДНР-овцы. Они очень агрес­сив­ные, обо­злён­ные. Гово­рят: «Мы жда­ли это­го восемь лет». Ведут себя как живот­ные, с ними луч­ше даже не пытать­ся раз­го­ва­ри­вать.

Когда я про­чи­та­ла ново­сти о том, что Хер­сон хотят при­со­еди­нить к Рос­сии, я была в шоке. Наше­го мне­ния, конеч­но, никто не спра­ши­вал. Я уве­ре­на, что это­го никто не хочет. Боль­шин­ство людей ждут при­хо­да ВСУ и наде­ют­ся, что рус­ские уйдут. Мы с семьёй реши­ли, что если реги­он дей­стви­тель­но при­со­еди­нят к РФ, мы собе­рем вещи и уедем, пото­му что мы хотим жить в Укра­ине.

Конеч­но, есть люди, кото­рые сотруд­ни­ча­ют с адми­ни­стра­ци­ей. Они возят бен­зин и про­дук­ты из Кры­ма. Думаю, кто-то дела­ет это из стра­ха, дру­гие — пото­му что это воз­мож­ность зара­бо­тать. При­вез­ти рус­ских про­дук­тов и открыть кафе на ули­це. У нас тут как буд­то 90‑е — откры­ва­ют­ся какие-то шаш­лыч­ные на набе­реж­ной, а кру­гом бар­дак.

Адми­ни­стра­ция пыта­ет­ся вести про­па­ган­ду. На 9‑е мая про­шел парад. Прав­да, из жите­лей Хер­со­на на него мало кто при­шел. У нас город малень­кий, все друг дру­га зна­ют, а тут были какие-то посто­рон­ние люди — не знаю, отку­да их при­вез­ли. И все рав­но, даже с ними, людей было мало.

В паб­ли­ках постят ново­сти о том, что мы яко­бы хотим при­со­еди­нить­ся к Рос­сии. А зачем нам это? Мы нор­маль­но жили, а теперь — ни пора­бо­тать нор­маль­но, ни съез­дить отдох­нуть. Ещё пишут, что рус­ские при­шли защи­щать Хер­сон от ВСУ, кото­рые его обстре­ли­ва­ют. Да, быва­ют обстре­лы. Но раз­ве укра­ин­ские вой­ска ста­ли бы это делать, если бы рус­ские не заня­ли город? Они бьют не по нам, а по рос­сий­ским вой­скам. Чест­но гово­ря, я даже наде­юсь, что укра­ин­ская раке­та попа­дет по какой-то точ­ке, кото­рую заня­ли рос­си­яне. Мы уж как-нибудь потер­пим.

Ещё пишут, что Укра­и­на нас бро­си­ла. А я в это не верю. Толь­ко не с нынеш­ним пре­зи­ден­том. Он не допу­стит того же, что было с Донец­ком и Кры­мом. Про нас не забы­ли, про­сто нуж­но тер­пе­ние. Так быст­ро реги­он не осво­бо­дить. А вот пен­си­о­не­ры, воз­мож­но, верят нынеш­ней адми­ни­стра­ции. У нас зара­бо­та­ли рос­сий­ские теле­ка­на­лы, и они их смот­рят. Дру­гих источ­ни­ков инфор­ма­ции у них нет.

На сего­дняш­ний день я про­тив того, что­бы уез­жать из горо­да. У нас и так оста­лось про­цен­тов 50 насе­ле­ния. А чем мень­ше тут хер­сон­цев, тем про­ще рус­ским тво­рить бес­пре­дел. Воро­вать маши­ны, зани­мать пусту­ю­щие квар­ти­ры. Я счи­таю, пока что надо оста­вать­ся, что­бы у это­го бес­по­ряд­ка были сви­де­те­ли.

«Русские пришли в дом моих родителей»

Мари­на (имя изме­не­но)

Сей­час я живу в Одес­се, но вся моя семья — роди­те­ли, млад­ший брат, бабуш­ка и дедуш­ка — в Хер­соне. Это город, где я вырос­ла. С нача­ла вой­ны я уго­ва­ри­ва­ла род­ных из него уехать, но каж­дый раз во вре­мя теле­фон­ных раз­го­во­ров они меня успо­ка­и­ва­ли и уве­ря­ли, что всё будет хоро­шо. Они и сей­час бод­ро дер­жат­ся, хотя в горо­де очень мно­го гума­ни­тар­ных про­блем.

С при­хо­дом рос­сий­ских войск в нача­ле мар­та в Хер­соне нача­лись улич­ные бес­по­ряд­ки. Люди были гото­вы отста­и­вать каж­дый сан­ти­метр сво­ей зем­ли и сво­бо­ды. В основ­ном про­тив воору­жён­ных рус­ских выхо­ди­ли участ­ни­ки тер­ри­то­ри­аль­ной обо­ро­ны с кок­тей­ля­ми Моло­то­ва — про­стые горо­жане, сре­ди них и мой отец. В резуль­та­те погиб­ло очень мно­го людей. Сире­не­вый парк, где я про­ве­ла всё дет­ство, был зава­лен тру­па­ми. Тела погиб­ших не полу­ча­лось забрать несколь­ко дней, так как столк­но­ве­ния не пре­кра­ща­лись.

По горо­ду езди­ло мно­го тех­ни­ки с мар­ки­ров­ка­ми Z и V. Воен­ные, про­ез­жая мимо мир­ных жите­лей, направ­ля­ли ору­жие пря­мо на них, что­бы посе­ять страх.

4 мар­та в горо­де отклю­чи­ли связь, судя по все­му, что­бы ока­зать пси­хо­ло­ги­че­ское дав­ле­ние на людей и поме­шать орга­ни­зо­вы­вать митин­ги. В тот же день впер­вые при­вез­ли рус­скую гума­ни­тар­ную помощь, кото­рую никто не брал, кро­ме пароч­ки под­став­ных людей. Для хер­сон­цев это было делом прин­ци­па. Никто из них и не нуж­дал­ся бы в помо­щи, если бы рус­ские воен­ные не раз­во­ро­ва­ли все мага­зи­ны в пер­вые дни окку­па­ции. Выно­си­ли всё: про­дук­ты, алко­голь, день­ги из касс, быто­вую тех­ни­ку, мобиль­ные теле­фо­ны, сим-кар­ты, ничем не пре­не­бре­га­ли.

Жите­ли Хер­со­на, несмот­ря ни на что, выхо­ди­ли на митин­ги — соби­ра­лись на Пло­ща­ди неза­ви­си­мо­сти. Это очень не нра­ви­лось рус­ским. Вско­ре ста­ли про­па­дать акти­ви­сты и волон­тё­ры, осталь­ных раз­го­ня­ли све­то­шу­мо­вы­ми гра­на­та­ми и стрель­бой, били при­кла­да­ми всех, кто под руку попа­дёт­ся.

В нача­ле мая рус­ские при­шли и в дом моих роди­те­лей. Види­мо, им кто-то слил дан­ные участ­ни­ков теробо­ро­ны. В 8 утра посту­ча­ли при­кла­дом в дверь квар­ти­ры, вошли, забра­ли теле­фо­ны. Папе ска­за­ли оде­вать­ся потеп­лее, пото­му что «там» будет холод­но. Доба­ви­ли, что он поедет с ними надол­го.

Его поса­ди­ли в маши­ну с сим­во­лом Z, там было ещё чет­ве­ро муж­чин. Он гово­рит, что их при­вез­ли в неиз­вест­ное место, и там неко­то­рых изби­ва­ли и пыта­ли. В том чис­ле и мое­го папу. Его, сла­ва богу, отпу­сти­ли, но мно­гие люди, кото­рые про­па­ли в те же дни, ещё не вер­ну­лись домой. Они в пле­ну уже не одну неде­лю.

Про­стые мир­ные жите­ли пыта­ют­ся при­спо­со­бить­ся, жить при­выч­ной жиз­нью. Но это всё рав­но совер­шен­но дру­гая реаль­ность: эле­мен­тар­но выпить чаш­ку кофе с утра слож­но, пото­му что почти месяц нигде невоз­мож­но было най­ти моло­ко — все заво­ды закры­лись, постав­ки пре­кра­ти­лись. На пол­ках в мага­зи­нах — толь­ко остат­ки про­дук­тов. На рын­ках ситу­а­ция луч­ше, но там при­ни­ма­ют толь­ко налич­ные. А что­бы их снять, нуж­но два-три часа про­сто­ять в оче­ре­ди в бан­ко­мат, при­чём зани­мать её нуж­но с само­го утра, так как день­ги быст­ро закан­чи­ва­ют­ся.

Мно­го людей оста­лось без рабо­ты. Моло­дёжь зани­ма­ет­ся волон­тер­ской дея­тель­но­стью, раз­во­зят про­дук­ты и меди­ка­мен­ты, кото­рые уда­ёт­ся най­ти для нуж­да­ю­щих­ся. После меся­ца окку­па­ции зара­бо­тал малый биз­нес. Мно­гие пред­при­ни­ма­те­ли часть зара­бот­ка отда­ют волон­тё­рам или жерт­ву­ют ВСУ. В основ­ном жизнь в горо­де про­дол­жа­ет­ся не бла­го­да­ря рос­сий­ской адми­ни­стра­ции, а вопре­ки.

Никто из мест­ных не рас­смат­ри­ва­ет все­рьёз вари­ант при­со­еди­не­ния Хер­сон­ской обла­сти к РФ. Мы зна­ем, что Хер­сон — это Укра­и­на. Сколь­ко три­ко­ло­ров не вешай­те, нам Рос­си­ей не быть. Мы при­вык­ли к сво­бо­де во всех её про­яв­ле­ни­ях.

Есть, конеч­но, люби­те­ли «рус­ско­го мира», но их еди­ни­цы, из это­го ХНР (Хер­сон­скую народ­ную рес­пуб­ли­ку — прим.«Вёрстки») не постро­ишь. Адек­ват­ных людей в разы боль­ше. Мы верим в ВСУ и гото­вы им вся­че­ски помо­гать. Пони­ма­ем, что деок­ку­па­ция — это кро­пот­ли­вый, дли­тель­ный про­цесс, но сво­бо­да сто­ит доро­го. Мы уже нема­ло за неё запла­ти­ли.

«Никто не встречал армию РФ с цветами»

Кон­стан­тин (имя изме­не­но)

2‑го мар­та рус­ские воен­ные вхо­ди­ли в Хер­сон так же, как и в дру­гие горо­да Укра­и­ны — жёст­ко. Были рас­стре­лы мир­ных жите­лей на доро­гах, уда­ры из тан­ков и артил­ле­рии по жилым домам, жут­кая гибель участ­ни­ков хер­сон­ской теробо­ро­ны от рук окку­пан­тов. В резуль­та­те бое­вой ата­ки сго­рел тор­го­вый центр «Фаб­ри­ка». И это — толь­ко неко­то­рые, самые основ­ные собы­тия, кото­рые про­изо­шли в пер­вый день окку­па­ции. Даль­ше в Хер­сон­ской обла­сти всё ста­но­ви­лось толь­ко хуже.

Лич­но для меня про­изо­шед­шее ста­ло шоком. Конеч­но, ещё с момен­та аннек­сии Кры­ма я ожи­дал, что рано или позд­но Хер­сон ста­нет оча­гом бое­вых дей­ствий. Здесь же и Севе­ро-Крым­ский канал, и Кахов­ская ГЭС. Но одно дело — всё это пред­став­лять себе гипо­те­ти­че­ски, а дру­гое — столк­нуть­ся на прак­ти­ке.

В Хер­соне никто не встре­чал армию РФ с цве­та­ми. И я думаю, что сей­час в реги­оне мно­гие ждут ВСУ и осво­бож­де­ния. Все пре­крас­но видят, что тво­рит­ся в горо­де, обла­сти и сёлах. Эти обстре­лы домов и школ, вывоз зер­на и ово­щей на тер­ри­то­рию Кры­ма. Похи­ще­ния акти­ви­стов и обыч­ных граж­дан­ских, нуле­вой уро­вень без­опас­но­сти.

С при­хо­дом окку­пан­тов в Хер­соне начал­ся не столь­ко даже про­до­воль­ствен­ный кри­зис, сколь­ко лекар­ствен­ный. Это аграр­ный реги­он, и в пер­вый месяц ему хва­та­ло соб­ствен­ных запа­сов. А вот про­бле­мы с лекар­ства­ми воз­ник­ли почти сра­зу.

Любые гума­ни­тар­ные гру­зы в Хер­сон сей­час попа­да­ют или с огром­ным риском, или не попа­да­ют вооб­ще. Ника­ких офи­ци­аль­ных зелё­ных кори­до­ров не откры­ва­ет­ся. Выжи­вай­те как хоти­те, выез­жай­те как хоти­те — на свой страх и риск.

При­выч­ная жизнь в Хер­соне ста­ла исче­зать ещё с пер­во­го дня вой­ны, и во вре­мя окку­па­ции этот про­цесс про­дол­жил­ся. Сей­час в горо­де не рабо­та­ет ни один супер­мар­кет. За две неде­ли всё отка­ти­лось к каким-то 90‑м. Ни рабо­ты, ни нор­маль­но функ­ци­о­ни­ру­ю­щих бан­ков. Что­бы снять налич­ные, люди выстра­и­ва­ют­ся в оче­ре­ди на сто чело­век. Шко­лы не рабо­та­ют, а нару­ше­ние комен­дант­ско­го часа может сто­ить жиз­ни.

Ещё с нача­ла окку­па­ции жур­на­ли­стов, воен­ных, акти­ви­стов, куль­тур­ных дея­те­лей — всех, кто так или ина­че име­ет чёт­кую про­укра­ин­скую пози­цию — ста­ли отправ­лять «на под­вал» (име­ют­ся в виду похи­ще­ния и пыт­ки — прим. «Вёрст­ки»)

Я про­был в окку­па­ции 45 дней. За это вре­мя у меня сбил­ся режим сна, раз­ви­лась пара­нойя. Я не чув­ство­вал себя в без­опас­но­сти. Все пра­во­охра­ни­тель­ные орга­ны в горо­де пере­ста­ли рабо­тать, и выхо­дить из дома бли­же к вече­ру ста­ло рис­ко­ван­но. Про­жив в такой обста­нов­ке око­ло меся­ца, я понял, что не выдер­жи­ваю и надо искать воз­мож­но­сти эва­ку­а­ции, чего бы это ни сто­и­ло.

У меня была боль­шая при­ви­ле­гия — день­ги. Но и без них выехать было реаль­но. И всё-таки неко­то­рые мои близ­кие не захо­те­ли поки­дать город. Я не осуж­даю их реше­ние. Мне понят­но их чув­ство при­вя­зан­но­сти к дому и иму­ще­ству.

Конеч­но, в горо­де нашлось нема­ло кол­ла­бо­ран­тов. В этом плане осо­бен­но отли­чи­лись горо­да Кахов­ка и Новая Кахов­ка. К мое­му ужа­су, там мно­го людей, для кото­рых окку­па­ция ока­за­лась бла­гом. И всё же я думаю, что боль­шин­ство хер­сон­цев ни за что в жиз­ни не будут соглас­ны ни на ХНР, ни на при­со­еди­не­ние к вре­мен­но окку­пи­ро­ван­но­му Кры­му, ни на дру­гие вари­ан­ты.

Фото облож­ки: предо­став­ле­но геро­ем мате­ри­а­ла

Запи­са­ли жур­на­ли­сты «Вёрст­ки»