В российской культуре герой — это, как правило, тот, кто погиб, спасая других. Чаще всего героем могут назвать военного или сотрудника чрезвычайных служб.
Станислав Хоцкий — психолог-консультант, специалист по коррекции деструктивно-агрессивного и насильственного поведения — объясняет, как идея самопожертвования связана с гендерными стереотипами и почему у человека, который ставит «героизм» превыше всего, часто могут быть проблемы в семье и в отношениях.
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«Мужчина — значит защитник»
«Первыми погибнем мы, профессионалы», — так говорил мой собеседник, военный с острым, напряжённым взглядом. На вид ему было около 30 лет. Мы вместе ехали в купе, выпивали и беседовали. Он в основном рассуждал, а я — слушал.
Речь шла о том, что будет, если начнётся война. «Ты же понимаешь, мы сначала пойдём, — говорил он. — Если мы это не остановим, срочники и добровольцы лягут. У вас, гражданских, шансов больше всех. А наш вариант — быстрая победа. Или всё, хана». О возможной смерти он говорил очень буднично — так, словно умереть по первому требованию — это часть обычной работы.
Но в его интонациях я услышал ещё и претензию. Как будто это я потребовал, чтобы он пожертвовал жизнью ради отечества. Возможно, обращаясь ко мне, он имел в виду «коллективный народ» — гражданских. От этого было неуютно.
Откуда у человека такая готовность к смерти за родину? И кого на самом деле стоит винить в том, что он приносит такие жертвы? Я думаю, что в числе прочего за этим стоит давно выстроенная обществом система гендерных ролей, где мужчина — непременно защитник, а женщина — хранительница очага.
Мы попадаем в пространство этих установок ещё в детстве. В садике нас учат поздравлять всех мальчиков с «Днём защитника Отечества» — предполагается, каждый из них должен вырасти именно «защитником». Ребята постарше играют во дворе в войнушку. В школу приходят военные и рассказывают о том, как прошли Афганистан и Чечню. При этом они умалчивают про кровь и ужас этих войн и разочарование, с которым они столкнулись после.
Слово «герой» употребляется в основном в военном контексте. Учёные, музыканты, врачи, бизнесмены, строители — не герои. И даже Пушкин — «наше всё», но не герой.
Получается, что важные для ребёнка взрослые предлагают ему только один способ стать «героем»: принести себя в жертву отечеству, рискуя погибнуть или серьёзно пострадать. С детьми мало говорят о том, что можно совершать и другие хорошие поступки: развивать страну, помогать людям и при этом оставаться в живых.
Ловушка образа
Получается, с самого детства мальчикам рассказывают, какими они должны быть. Им постоянно напоминают об образе «настоящего мужчины», «героя» с чётко прописанными интересами и эмоциями. Не соответствовать этому образу, быть другим — стыдно. Если выражать свои настоящие чувства, можно услышать, например: «Чего ты, как девчонка, сопли распускаешь?»
Когда мальчик вырастает, государство и общество сообщают ему, что у него есть некий «мужской долг» и заключается он в выполнении опасных задач. Или как минимум в прохождении военной службы.
Молодым парням, которые не хотят идти в армию, говорят: «Не служил — не мужик!», «Трус!» Когда призывник сообщает, что хочет вместо армии пройти альтернативную службу, в военкомате он может услышать: «Ваши взгляды противоречат конституционному строю!»
Тех, кто отслужил срочную службу, убеждают, что следующий шаг на пути к становлению «героя» — продолжение военного дела. «Военная служба по контракту — это не просто работа. Это возможность осознанно и профессионально выполнить свою конституционную обязанность и долг по защите Отечества!» — говорится на сайте Министерства обороны Российской Федерации.
В какой-то момент мужчина может подменить собственный смысл жизни и устремления на навязанное извне стремление к «героизму». Он больше не спрашивает себя, каким человеком ему хочется быть, чем ему интересно заниматься. Он сосредоточен на том, чтобы исполнять роль «настоящего мужчины», то есть «защитника» — так, чтобы всё было «правильно» и его никто не застыдил.
В такой ситуации человек часто испытывает страх. Вдруг он неправильно исполняет эту роль? Вдруг кто-то «раскроет» его, поймёт, что он «ненастоящий»?
С другой стороны, продолжать держаться за этот образ, ставить «мужество» и «героизм» во главу всего — удобно. Ведь тогда можно сохранять очень понятную картину мира: есть «наши» и «фашисты», «мужики» и «олени» с «петухами». Кроме того, живя по таким принципам, мужчина получает поддержку общества.
Человеком, который принял правила этой игры, легко манипулировать. И окружающие люди, и государство используют его страх оказаться «ненастоящим» мужчиной, быть раскрытым. Поэтому он делает то, что от него требуется.
В какой-то момент, проглотив приманку «настоящего защитника», он перестаёт анализировать правила и условия, по которым существует. Ему проще не спрашивать себя, действительно ли «чужие» — фашисты и враги. Он готов принимать простые ответы, предлагаемые пропагандой. Происходит смещение смыслов. Не важно, несёт ли «противник» настоящую угрозу, сделал ли он что-то плохое. Важно лишь получить признание в качестве героя.
Связист спецназа Александр Коряков, побывавший в Чечне, хорошо описывает это искажение в интервью, которое он дал «Ленте. ру»: «Давай будем перед собою честными, война-то там за что была? Согласно политинформации, было всё просто: это контртеррористическая операция, зачищаем территорию от террористов. А были они действительно террористами или нет, я никогда даже и не задумывался».
Коряков выжил на войне и в итоге смог задать себе эти важные вопросы. Но сколько людей погибают за чужие интересы, поддавшись на манипуляции, и даже не успевают переосмыслить свою картину мира?
Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал
«Жить для отечества»
Лично я не верю в то, что защитник — это тот, кто всегда должен быть готов умереть за других. Я думаю, что жить для отечества полезнее, чем погибнуть для него.
Кроме того, я вижу, с какими трудностями сталкиваются люди, которые посвятили себя тому, чтобы быть «защитниками». Они могут быть очень эффективны на войне или в чрезвычайных ситуациях. Но в обычной мирной жизни им бывает тяжело. Ведь в ней нужно не сражаться и выживать, а просто жить.
Но к этой задаче человек, настроенный на вечное противостояние и самопожертвование, может быть не готов. Он вечно насторожен, готов драться, проявлять агрессию. Его эмоциональная чувствительность снижается: чем дальше, тем сложнее ему становится сопереживать окружающим, быть искренним и открытым и позволять это другим.
В бою защитники не беспокоятся о том, чтобы уважать интересы противника. Но в близких отношениях эта задача выходит на первый план. Нужно позволить близкому человеку быть собой, иметь свои взгляды и интересы. Вместе решать проблемы, доверять друг другу. А этому «защитников» не учат.
Стратегия борьбы и выживания тесно связана с насилием. Агрессия для «героя» — способ защищаться, к которому он прибегает, когда чувствует себя уязвимым, напуганным или несправедливо обиженным. Поэтому семьи «героев» могут оказаться в опасности. Готовый к смерти за родину мужчина дома нередко ведет себя агрессивно. Плохо от этого всем, в том числе ему самому.
Недаром многие книги о «героях» заканчиваются на том моменте, когда «защитник» гордо возвращается домой. Что происходит с ним дальше, нам обычно не рассказывают. А дальше начинается обычная жизнь, к которой герой не готов. Возможно, именно поэтому он почти не боится смерти — жизнь пугает его больше.
Я убеждён, что планете нужны не те отчаявшиеся герои, что с шашкой наголо готовы отдать жизнь за «царя». Ей нужны другие защитники — уважающие себя и стремящиеся к миру и достойной жизни.
Фото на обложке: Александр Петросян / Коммерсантъ
Станислав Хоцкий