Почему именно женщины стали главными героинями антивоенного сопротивления в России

Дарья Апахончич об особой женской уязвимости и солидарности во время войны

1 мая в Рос­сии про­шли анти­во­ен­ные акции вокруг тра­ди­ци­он­но­го меж­ду­на­род­но­го празд­ни­ка, в кото­ром акти­вист­ки Феми­нист­ско­го анти­во­ен­но­го сопро­тив­ле­ния обыг­ры­ва­ют сло­во «мир» — при­зы­вая кор­мить голу­бей, а не вой­ну, и рас­про­стра­няя листов­ки, выпол­нен­ные в клас­си­че­ском сти­ле пер­во­май­ских откры­ток, но с изме­нен­ным содер­жа­ни­ем.

С само­го нача­ла пол­но­мас­штаб­ных воен­ных дей­ствий в Укра­ине мы всё чаще слы­шим об акци­ях, дей­стви­ях, выска­зы­ва­ни­ях жен­щин про­тив вой­ны. Толь­ко на про­шлой неде­ле ста­ла извест­на исто­рия жен­щи­ны, кото­рая сорва­ла бук­вы Z в дет­ском саду, высту­пая про­тив аги­та­ции и втя­ги­ва­ния детей в поли­ти­ку. Неко­то­рые из этих жен­щин назы­ва­ют себя феми­нист­ка­ми, дру­гие — нет, для части из них, напри­мер, для худож­ни­цы Еле­ны Оси­по­вой, акти­ви­сток Алек­сан­дры Ско­чи­лен­ко, Евге­нии Иса­е­вой, участ­ниц Феми­нист­ско­го Анти­во­ен­но­го Сопро­тив­ле­ния, это не пер­вые акции, для дру­гих же — как, напри­мер, для Марии Овсян­ни­ко­вой, быв­шей редак­тор­ки Пер­во­го кана­ла, высту­пив­шей про­тив про­па­ган­ды и втор­же­ния Рос­сии на тер­ри­то­рию Укра­и­ны, сей­час вре­мя пер­вых поли­ти­че­ских выска­зы­ва­ний.

Фото: теле­грам-канал Феми­нист­ско­го анти­во­ен­но­го сопро­тив­ле­ния 

Жен­щи­ны вооб­ще всё актив­нее выхо­дят на демон­стра­ции, а гос­пат­ри­ар­хат всё чаще видит в них угро­зу (напри­мер, вот инте­рес­ные циф­ры — ста­ти­сти­ка ОВД-ИНФО задер­жа­ний жен­щин на митин­гах: 31 янва­ря 2021 — вто­рая акция «Сво­бо­ду Наваль­но­му» — 24,68%, 21 апре­ля 2021 — чет­вер­тая акция «Сво­бо­ду Наваль­но­му» — 30,65%, 24 фев­ра­ля — 17 мар­та 2022 — анти­во­ен­ные акции — 44,38% — воз­мож­но, здесь мы име­ем дело с тем, что жен­щи­ны чаще ходят имен­но на анти­во­ен­ные демон­стра­ции, воз­мож­но, с тем, что поли­ция ста­ла чаще задер­жи­вать жен­щин, а воз­мож­но, и с тем, и с дру­гим). Кста­ти, вспом­ним недав­нюю речь Вла­ди­ми­ра Пути­на, где он ста­вит в один ряд избы­точ­ное потреб­ле­ние и идеи феми­низ­ма и ука­зы­ва­ет на то, что такие люди могут быть «наци­о­нал-пре­да­те­ля­ми»: «Я совсем не осуж­даю тех, у кого вил­ла в Май­а­ми или на Фран­цуз­ской Ривье­ре, кто не может обой­тись без фуа-гра, уст­риц или так назы­ва­е­мых ген­дер­ных сво­бод. Но про­бле­ма абсо­лют­но не в этом, а в том, что мно­гие из таких людей, по сво­ей сути, мен­таль­но нахо­дят­ся имен­но там, а не здесь, не с нашим наро­дом, не с Рос­си­ей».

Женщины и война

Часто в медиа мож­но услы­шать вопрос: поче­му имен­но феми­нист­ки сей­час на виду? Поче­му так мно­го жен­щин высту­па­ют про­тив вой­ны? Это хоро­шие вопро­сы, но они пока­зы­ва­ют, что зада­ю­щие их часто не очень хоро­шо пони­ма­ют фено­мен жен­ско­го анти­во­ен­но­го дви­же­ния и вооб­ще роль жен­щин в войне.
Напом­ним, что жен­ское дви­же­ние за мир не было изоб­ре­те­но в XXI веке, мы пом­ним и анти­во­ен­ные выступ­ле­ния суф­ра­жи­сток, и речи Алек­сан­дры Кол­лон­тай, и коме­дию «Лиси­стра­та», в кото­рой жёны вои­нов враж­ду­ю­щих горо­дов, дого­во­рив­шись, устра­и­ва­ют сек­су­аль­ную заба­стов­ку, тре­буя, что­бы их мужья пере­ста­ли вое­вать. Эта коме­дия была напи­са­на до нашей эры, что гово­рит о том, что уже тогда суще­ство­ва­ла идея о том, что у жен­щин и муж­чин раз­ные пред­став­ле­ния о войне и, хотя жен­щи­ны не вла­де­ют ресур­са­ми для раз­вя­зы­ва­ния и окон­ча­ния войн, обще­ство ожи­да­ет от них ответ­ствен­но­сти и муд­ро­сти, что­бы вой­ну закон­чить. Имен­но пото­му, что зна­ет, что счи­та­ет, что в этих вопро­сах жен­щи­ны более ответ­ствен­ны и дого­во­ро­спо­соб­ны (срав­ним с при­зы­ва­ми к мате­рям, а не отцам, заби­рать сво­их плен­ных и уби­тых сыно­вей-сол­дат с тер­ри­то­рии Укра­и­ны).

Неко­то­рые иссле­до­ва­тель­ни­цы пола­га­ют, что имен­но вой­на — явная и скры­тая — явля­ет­ся глав­ным инстру­мен­том постро­е­ния пат­ри­ар­хат­но­го обще­ства, удер­жа­ния жен­щин и муж­чин в рам­ках пред­пи­сы­ва­е­мых им соци­аль­ных ролей. И даже в то вре­мя, когда вой­на не идёт, пат­ри­ар­хат напо­ми­на­ет о ней: пес­ня­ми, тек­ста­ми, воен­ной модой, геро­иза­ци­ей воен­но­го вре­ме­ни, тра­ди­ци­он­ны­ми игра­ми (маль­чи­кам — ору­жие, девоч­кам — посу­да и пуп­сы). Всё это долж­но закреп­лять основ­ную идею: маль­чи­ки — вои­ны, они силь­ные, они защи­ща­ют, девоч­ки — мате­ри, жёны, те, кто забо­тят­ся, те, кого надо защи­щать.

Фото: Andrew Keymaster / Unsplash 

Поче­му эти тра­ди­ци­он­ные роли не нра­вят­ся феми­нист­кам?
Феми­нист­ски, ген­дер­ные иссле­до­ва­тель­ни­цы уве­ре­ны, что эко­но­ми­че­ский про­гресс свя­зан с эман­си­па­ци­ей жен­щин, и чем боль­ше в обще­стве сво­бод­ных, обра­зо­ван­ных, зара­ба­ты­ва­ю­щих жен­щин, тем выше его бла­го­со­сто­я­ние. Ста­ти­сти­ка по уров­ню жиз­ни так­же под­твер­жда­ет: люди в целом здо­ро­вее, бога­че, а наси­лия мень­ше в тех стра­нах, где выше уро­вень ген­дер­ных сво­бод, про­сто пото­му, что обще­ство, где поло­ви­на взрос­ло­го насе­ле­ния не име­ет воз­мож­но­сти реа­ли­зо­вать свои спо­соб­но­сти, уме­ния, зна­ния вне дома, сде­лать вклад в раз­ви­тие соци­у­ма, — такие обще­ства раз­ви­ва­ют­ся мед­лен­нее. А если срав­нить про­дол­жи­тель­ность жиз­ни (сре­ди муж­чин и жен­щин) в раз­ных стра­нах, то тоже нель­зя не заме­тить: в реги­о­нах, где выше уро­вень равен­ства, муж­чи­ны живут доль­ше, пото­му что вни­ма­тель­нее сле­дят за сво­им здо­ро­вьем, менее склон­ны к опас­но­му пове­де­нию, боль­ше зани­ма­ют­ся детьми и пожи­лы­ми род­ствен­ни­ка­ми, сле­до­ва­тель­но, луч­ше пони­ма­ют цен­ность чело­ве­че­ской жиз­ни, и да — мень­ше вою­ют.

Каза­лось бы, оче­вид­но, что вой­ны и ток­сич­ная мачист­ская мас­ку­лин­ность свя­за­ны друг с дру­гом, а, сле­до­ва­тель­но, феми­низм пред­ла­га­ет имен­но ту повест­ку, что посте­пен­но, через про­све­ще­ние и обра­зо­ва­ние, изме­нит ситу­а­цию в мире: будет мень­ше войн, креп­че свя­зи, мень­ше нера­вен­ства, в кон­це кон­цов муж­чи­ны будут доль­ше жить, раз­ве это не то, чего хотят все пра­ви­те­ли?

К сожа­ле­нию, про­бле­ма пат­ри­ар­хат­ной вла­сти имен­но в том, что она может идти на ком­про­мис­сы толь­ко там, где не видит для себя угроз. Вспом­ним, как, напри­мер, жен­щи­ны полу­чи­ли в СССР годы Вто­рой миро­вой вой­ны доступ к тра­ди­ци­он­но муж­ским про­фес­си­ям из-за того, что все муж­чи­ны были на фрон­те: ста­ли маши­нист­ка­ми мет­ро, води­тель­ни­ца­ми и т. д., но уже в семи­де­ся­тые годы укре­пив­ша­я­ся власть вновь вве­ла огра­ни­че­ния на эти про­фес­сии для жен­щин. То есть там, где жен­щи­ны коопе­ри­ру­ют­ся, ста­но­вят­ся силь­нее и актив­нее, пат­ри­ар­хат бес­по­ко­ит­ся о сво­их ресур­сах, он не готов делить­ся ими.

Фото: стра­ни­ца Феми­нист­ско­го анти­во­ен­но­го сопро­тив­ле­ния на Facebook

Совре­мен­ная Рос­сия вооб­ще не воз­мож­на без жен­щин, лишь неболь­шая часть совер­шен­но­лет­них жен­щин не заня­та опла­чи­ва­е­мой рабо­той, жен­щи­ны — абсо­лют­ное боль­шин­ство в обра­зо­ва­нии, сфе­ре сер­ви­са, пище­вой про­мыш­лен­но­сти, а если учесть и тот объ­ём тру­да, что тра­ди­ци­он­но не опла­чи­ва­ет­ся: помощь бабу­шек, тёть, дру­гих род­ствен­ниц по хозяй­ству, с детьми и если вспом­нить, что в волон­тёр­ской дея­тель­но­сти, свя­зан­ной с забо­той (зооза­щит­ная, эко­ло­ги­че­ская, помощь боль­ным детям и т. д.), муж­чи­ны участ­ву­ют доволь­но ред­ко, то мож­но пред­ста­вить, что без жен­ско­го тру­да совре­мен­ная Рос­сия не спра­вит­ся. Одна­ко очень часто это — имен­но соци­аль­но одоб­ря­е­мый труд, кото­рый крайне неохот­но выпол­ня­ют и пред­по­чи­та­ют не заме­чать муж­чи­ны.

Матери — иноагенты

Неслу­чай­но круп­ней­шая жен­ская орга­ни­за­ция в Рос­сии — «Коми­тет сол­дат­ских мате­рей», то есть самую широ­кую обще­ствен­ную рабо­ту жен­щи­ны в Рос­сии гото­вы делать не для себя, а для сво­их сыно­вей, пото­му что пре­крас­но пони­ма­ют, что такое армия и как госу­дар­ство обра­ща­ет­ся с сол­да­та­ми-сроч­ни­ка­ми. И тогда, когда «Сол­дат­ские мате­ри» зани­ма­ют­ся помо­щью при­зыв­ни­кам: раз­ме­ще­ни­ем, пита­ни­ем, одеж­дой — госу­дар­ство их тер­пит, но когда мате­ри ста­вят вопрос ради­каль­но: «Нуж­на ли армия в том виде, что она есть сей­час? Можем ли мы тако­му госу­дар­ству дове­рять наших детей?», — госу­дар­ство объ­яв­ля­ет коми­тет ино­стран­ным аген­том и вся­че­ски ста­ра­ет­ся вытес­нить из поля поли­ти­че­ской рабо­ты, услож­нить ему жизнь.

Но если жен­щи­ны так же, как и муж­чи­ны стра­да­ют от вой­ны, и так же вклю­че­ны в анти­во­ен­ное дви­же­ние, зачем отдель­но под­чёр­ки­вать то, что оно жен­ское, феми­нист­ское? Поче­му про­сто не назвать анти­во­ен­ным?

Конеч­но, феми­низм — это одно из видов дви­же­ний за пра­ва чело­ве­ка, но назы­вать его имен­но феми­нист­ским необ­хо­ди­мо, пото­му что, к сожа­ле­нию, ещё слиш­ком силь­на при­выч­ка не заме­чать или обес­це­ни­вать спе­ци­фи­че­ские жен­ские про­бле­мы. Напри­мер, воен­ные изна­си­ло­ва­ния на про­тя­же­нии прак­ти­че­ски всей миро­вой исто­рии не отно­си­лись к воен­ным пре­ступ­ле­ни­ям, хотя это имен­но этим они и явля­ют­ся. И лишь с раз­ви­ти­ем феми­низ­ма, лишь в резуль­та­те дол­гой рабо­ты акти­ви­сток, на эту про­бле­му нача­ли обра­щать долж­ное вни­ма­ние.

Фото: стра­ни­ца Феми­нист­ско­го воен­но­го сопро­тив­ле­ния в Facebook

Напри­мер, в 2019 году Нобе­лев­скую пре­мию мира полу­чи­ли кон­го­лез­ский док­тор гине­ко­лог Дени Мук­ве­ге и ирак­ская пра­во­за­щит­ни­ца езид­ско­го про­ис­хож­де­ния Надя Мурад: «За их попыт­ку пре­кра­тить исполь­зо­ва­ние сек­су­аль­но­го наси­лия в каче­стве ору­жия в вой­нах и воору­жён­ных кон­флик­тах». Напом­ним, док­тор Мук­ве­ге на про­тя­же­нии деся­ти­ле­тий про­во­дил тыся­чи опе­ра­ций жен­щи­нам, полу­чив­шим трав­мы в резуль­та­те воен­ных изна­си­ло­ва­ний, на вру­че­нии пре­мии он ска­зал: «жен­ские тела ста­ли насто­я­щим полем боя, изна­си­ло­ва­ние исполь­зу­ет­ся как инстру­мент вой­ны». А Надя Мурад сама ока­за­лась в сек­су­аль­ном раб­стве, под­верг­лась пыт­кам, а после бег­ства сви­де­тель­ство­ва­ла про­тив сво­их насиль­ни­ков и заня­лась пра­во­за­щит­ной дея­тель­но­стью.

Солидаризация женщин

Воен­ные изна­си­ло­ва­ния — одна из самых замал­чи­ва­е­мых про­блем на войне, и часто жен­щи­ны, пере­жив­шие их, не могут най­ти помощь имен­но из-за пат­ри­ар­хат­ных, анти­жен­ских зако­нов, дей­ству­ю­щих во мно­гих стра­нах. Напри­мер, укра­ин­ки, под­верг­ши­е­ся сек­су­а­ли­зи­ро­ван­но­му наси­лию от рос­сий­ских сол­дат и выехав­шие на тер­ри­то­рию Поль­ши, не име­ют там досту­па к абор­там или экс­трен­ным кон­тра­цеп­ти­вам, посколь­ку в Поль­ше они запре­ще­ны, даже если жен­щи­на была изна­си­ло­ва­на. И так полу­ча­ет­ся, что полу­чить помощь бежен­ки из Укра­и­ны могут толь­ко у волон­тё­рок, с риском вво­зя­щих меди­ка­мен­ты в Поль­шу. Это нагляд­ная иллю­стра­ция того, что без феми­нист­ской опти­ки ника­кое пра­ви­тель­ство не может адек­ват­но пони­мать про­бле­мы и потреб­но­сти жен­щин во вре­мя вой­ны.

Фото: Cédric VT / Unsplash

Важ­но пони­мать, что мы сей­час живём в мире, где инфор­ма­ция рас­про­стра­ня­ет­ся быст­рее, где уже невоз­мож­но замал­чи­ва­ние о войне, где, бла­го­да­ря тру­ду феми­ни­сток пред­ше­ству­ю­щих поко­ле­ний, мы име­ем доступ к обра­зо­ва­нию, про­фес­си­ям, медиа, и для нас, жен­щин, име­ю­щих, в отли­чие от наших пра­ба­бу­шек, изби­ра­тель­ное пра­во, име­ю­щих, в отли­чие от наших бабу­шек, выс­шее обра­зо­ва­ние, с юно­сти име­ю­щих, в отли­чие от наших мам, доступ к самым раз­ным источ­ни­кам инфор­ма­ции, для нас вой­на — это то, что мы пони­ма­ем как край­нее про­яв­ле­ние пат­ри­ар­хат­ной вла­сти, то, с чем мы гото­вы бороть­ся с помо­щью про­све­ще­ния, соли­дар­но­сти и вза­и­мо­по­мо­щи.

Фото облож­ки: Илья Мяс­ков­ский

Дарья Апа­хон­чич