«Воин есть воин»

Башкортостан входит в десятку российских регионов с самым большим числом военнослужащих, погибших на войне в Украине. На сегодняшний день подтверждена смерть 87 солдат из этой республики. Грузы-200 стали приходить в Башкортостан ещё в начале марта, и тогда местные СМИ сообщали о каждых похоронах. В мае хоронить солдат стали почти каждый день, и писать об этом стали меньше. Судя по анонсам прощальных церемоний в соцсетях и публикациям представителей региональных властей, в прошедшем месяце в Башкортостане похоронили как минимум 18 военнослужащих, в основном молодых мужчин.

16 мая в республике прошла церемония прощания с двумя военными из элитных войск: 27-летним Тимуром Хайруллиным, стрелком мотострелкового отделения Северного флота, и Дмитрием Платоновым, 22-летним десантником, ефрейтором 31-го отделения гвардейской десантно-штурмовой бригады воинской части № 73612. «Вёрстка» рассказывает историю одного из них.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал.

На травянистом холме в окружении цветочных клумб стоит многоярусное здание с арками и зелёной крышей. Это — татарский национальный театр «Нур», одна из достопримечательностей Уфы.

Сегодня в нём нет спектаклей. На ступенях выстроились две шеренги военных в голубых беретах. Каждый, кто заходит в здание, проходит вдоль этих шеренг.

В театре проходит прощание с 22-летним Дмитрием Платоновым. Гроб стоит в фойе на втором этаже, между театральным буфетом и столиками. Возле стены с портретам артистов — траурные венки на чёрных кованых подставках. В темноте неработающего буфета прячется военный оркестр.

В стороне стоит группа молодых людей в траурной одежде — это одноклассники и друзья Дмитрия. Кажется, будто они растеряны — никто не перешёптывается, все молча смотрят на гроб, обитый красной тканью. Он накрыт двумя флагами: российским триколором и башкирским, сине-бело-зелёным.

На подставке у нижнего торца фотография парня в тельняшке и красная подушка с орденом. Рядом красные гвоздики. Тела Дмитрия никто не видит. «Официальный» гроб закрыт крышкой, а внутри него находится ещё один — транспортировочный, в котором покойного привезли на родину через два месяца после смерти. Вскрывать цинковую крышку не стали.

«Мы ему крылья не обрезали»

Судя по соцсетям, Дмитрий Платонов с самого детства выбирал увлечения, связанные с военной техникой и армией. С 14 лет он занимался в военно-патриотическом клубе «Смена». Ещё он любил вместе с друзьями лазать по заброшенным объектам — такое хобби называют сталкерством. Судя по фотографиям, на вылазках он всегда был одет в камуфляжную форму.

В январе 2022 года, уже став военнослужащим, Платонов приезжал в отпуск в Уфу и проводил занятия в приюте для подростков, оказавшихся в кризисной ситуации — показывал им «современное модульное тактическое снаряжение армии России». Серьёзных отношений с девушками, как говорят родные, у него в последнее время не было. В семье Дмитрий был единственным ребёнком. По словам отца, сын «тяжело родился» и родители решили «больше не рисковать».

Олег Платонов — отец Дмитрия — всю жизнь работает авиатехником. Сейчас он занимается обслуживанием самолётов в аэропорту Уфы, а раньше работал за городом на Забельском аэродроме. Олег вспоминает, что в детстве Дима много времени проводил там вместе с ним — смотрел, как отец чинит самолёты малой авиации. На том же самом аэродроме его сын позже впервые прыгнул с парашютом — тогда ему было 13 лет.

Теперь отец Дмитрия пытается вспомнить, с какого возраста сын хотел стать десантником. «Я недавно задумался об этом, — рассказывает Олег. — Смотрел фотографии сына и увидел, что он уже в школе, в 11 – 12 лет, ходил в тельняшке. Видимо, у него как-то всё сложилось: парашюты, самолёты, игрушки военные. Мы ему крылья не обрезали, он хотел стать десантником — он стал».

Олег говорит, что в подростковом возрасте Дмитрий сам выбирал себе хобби, никто в семье специально не подталкивал его к «военным» увлечениям. «Он сам нашёл этот клуб „Смена“, сам туда записался, — рассказывает Олег про сына. — Я, честно говоря, ни разу там не был. О том, что они там делали, знаю по фотографиям и разговорам: проходили физподготовку, изучали оружие».

В какой-то момент Дмитрий полюбил камуфляжную одежду. «Постоянно просил меня: „Пап, надо форму“. Зациклился на этом. Я покупал ему красивую», — рассказывает Олег.

Родители поддерживали увлечение сына. В то время они оба много работали. Мать Дмитрия была кондитером, потом продавцом. Отец часто ездил в командировки. «Для нас было хорошо, что сын не сидит один дома, а занимается в каком-то клубе», — говорит он.

Олег не думал, что военизированные хобби сына перерастут в профессию. Он надеялся, что Дмитрий пойдёт по его стопам — останется в Уфе и тоже будет ремонтировать самолёты. Сначала всё так и складывалось: после 9‑го класса Дмитрий поступил в авиационный колледж. Но на втором курсе пошёл на срочную военную службу.

«В этом возрасте всё интересно, — говорит Олег. — А сын на тот момент никуда из Уфы не выезжал». Армия дала ему возможность поехать в другой город — службу Дмитрий проходил в Дзержинске Нижегородской области.

Правда, всё получилось не так, как мечтал Дмитрий. Он хотел служить в ВДВ, но вместо этого попал в материально-технические войска. Там он получил специальность «ремонтник военной техники» и через год отправился домой в Уфу.

По дороге он звонил отцу и рассказывал, что видел в Ульяновске десантников, служащих по контракту. «Говорит мне: „Пап, тут я должен стоять“, — вспоминает Олег. — Я ответил: „Не расстраивайся, всё впереди“».

После армии на семейном совете было решено, что Дмитрию стоит продолжить учёбу. Он поступил в автотранспортный колледж, но так и не закончил его — летом 2020 года подписал трёхлетний контракт на службу в 31‑й десантно-штурмовой бригаде в Ульяновске.

«Скажем прямо, учёба была не его коньком, — объясняет отец. — Были предметы, которые его интересовали: история, география, физкультура». Но в целом, по словам Олега, выяснилось, что армейская жизнь сыну была больше по душе, чем студенческая. «Кому-то это всё не нравится: дисциплина, команды, — рассуждает он. — А Дима к этому нормально относился».

При этом, по словам Олега, сын не был похож на типичного служащего ВДВ. «Когда я служил в советской армии, было представление, что десантники — это здоровые амбалы, — рассуждает он. — А я не сказал бы, что Дима был физически крепким или очень накаченным. Но он занимался физкультурой, не пил, не курил. Был выносливым и целеустремлённым».

В Ульяновске он в первый год жил в казарме, потом снял квартиру. Отец говорит, что Дмитрий скучал по дому, в отпуск всегда ехал с радостью. Но, проведя в Уфе неделю, каждый раз говорил: «Всё, пап, я обратно».

На службе Дмитрий зарабатывал около 35 тысяч рублей в месяц — на 15 тысяч меньше, чем мог бы получать в Уфе, работая авиатехником. По словам отца, сын не был уверен, стоит ли ему после окончания контракта подписывать ещё один.

«Пап, всё нормально, мы едем на учения в другое место»

До начала 2022 года Дмитрий оставался на службе в Ульяновске. А потом, в феврале, он позвонил родителям и рассказал, что едет на учения.

«Он не говорил, куда едет, — вспоминает Олег. — Но мы же смотрим телевизор, читаем газеты. Всё было понятно». Отец не знает, насколько сам Дмитрий был в курсе ситуации в Украине и понимал ли он, куда отправляется.

«Если он знал, куда они едут, и не отказался, значит, он так хотел, — рассуждает отец. — Ведь иначе мог бы разорвать контракт. А если он не знал, то что ж? Приказ есть приказ. Он же не в детском саду».

Несколько недель Дмитрий провёл на учениях в Беларуси. Телефонов у солдатов не было, но они «находили способы» связываться с родными. 23 февраля Дмитрий снова позвонил родителям и рассказал, что теперь его отправляют «в другое место».

«Он говорил уверенно, спокойным голосом, — вспоминает Олег. — Никакого страха, волнения, дрожи в голосе не было».

Это был его последний разговор с семьёй. Родители, несмотря на новости о боевых действиях, надеялись, что их сын действительно всё ещё находится на учениях, но всё же волновались. «За ребёнка начинаешь переживать ещё с того момента, когда знаешь, что он уже не в детском саду и всё серьёзно, — говорит отец. — Тем более, когда это единственный ребёнок и он не рядом».

В конце апреля к семье пришли сотрудники военкомата и сказали, что им нужно взять ДНК матери Дмитрия для опознания тела. Результатов пришлось ждать пять дней. «Эти дни были самыми тяжёлыми, — рассказывает Олег. — Не дай бог никому это пережить».

Он говорит, что старался отслеживать передвижения воинской части сына по тому, что говорили в новостях. «Мы понимали, что он связался бы с нами в какой-то момент, если бы всё было нормально, — вспоминает Олег. — А когда звонка всё нет, начинаешь тешить себя тем, что, возможно, он просто не может выйти на связь. Потом начинаются уже другие надежды — может, он не погиб, а пропал без вести, может, пробирается по лесу или его приютила какая-то бабка. Историй много, бывает разное. Думаешь: лишь бы не был в плену, а если даже в плену, лишь бы там всё нормально было. Лишь бы был живой».

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал.

«Боженька услышал»

Через пять дней к Платоновым снова пришли сотрудники военкомата и сообщили, что ДНК Дмитрия совпало с телом погибшего солдата, вывезенным из Украины. Родителям объяснили, что их сын «погиб в бою, уничтожил некоторое число противников». Им выдали свидетельство о смерти. Датой гибели в нём указано 3 марта.

Подробностей о гибели Дмитрия родители так и не узнали. «Пока все оттуда не вернутся, никто не будет знать, что, где и как было конкретно, — говорит Олег. — Я не знаю, сколько человек с ним погибло, был ли среди них ещё кто-то из Башкирии. Я смотрел информацию о других погибших, но из его части не видел никого».

На сегодняшний день известно лишь то, что Дмитрий погиб от осколочных ранений, которые получил, когда поблизости разорвалась мина. Тело сына родители не видели, но теперь они уже не сомневаются, что из Украины привезли действительно его. «Есть результат ДНК, — говорит Олег. — И я очень много фотографий отправил в военкомат для опознания».

В некоторых случаях транспортировочные гробы, в которых привозят тела солдат, разрешают вскрывать. Но Платоновы решили этого не делать. «Мама его просила, — объясняет Олег. — Но я сказал: «Мы сына помним, как он улыбается, живой, здоровый. Зачем нам потом с этим жить?».

То, что транспортировка тела в Уфу и опознание вместе заняли больше двух месяцев, Олега не удивило — он говорит, что с пониманием отнёсся к тому, что о гибели сына семье сообщили так поздно.

«Они же были на передовой, — говорит он. — Хорошо, что их тела удалось забрать. Для родителей хуже всего знать, что ребёнок погиб, а хоронить некого. Я благодарю Господа Бога. Естественно, раньше я у него просил, чтобы сын вернулся живым и здоровым. Но если уж суждено погибнуть, то чтобы это было мгновенно и чтобы его там не забыли. Боженька услышал. Я очень благодарен всем, кто участвовал. Благодарен его товарищам, которые вытащили его с поля боя, вывезли, вернули».

Олег говорит, что если бы он с самого начала точно знал, куда отправляют сына, он попытался бы его отговорить. «Но послушал бы он меня? Это вопрос, — рассуждает он. — Ведь, имея возможность отказаться, он не отказался. В его части отказников не было. Люди в интернете пишут всякое разное. Но я не зверь, люблю сына не меньше, чем все остальные. Но если человек сам выбрал свою дорогу… И всё равно я бы его постарался отговорить».

Теперь клуб «Смена», куда Дмитрий ходил подростком, хотят переименовать в его честь. По словам Платоновых, власти пообещали им, что память их сына будет увековечена в Уфе и в Аургазинском районе, где живут бабушка и дедушка Димы.

«Все эти почести он…. наверно, неправильно сказать, что заслужил, — говорит отец. — Я к этому отношусь нормально: что его увековечат или запомнят. Воин есть воин. Вот так сложилось. Если его оценят, мы не против, как бы нам ни было между собой дома в тяжкие моменты».

«Гражданская жизнь не для него»

В театре «Нур» начинается официальная церемония прощания с Дмитрием Платоновым. Люди по очереди подходят к гробу, кладут на крышку по одной гвоздике и присоединяются к остальным гостям. Пришло много людей, и женщина с красной повязкой на руке то и дело суетливо перекладывает цветы с гроба на стол, чтобы гора гвоздик не стала слишком большой и не начала разваливаться.

Попрощаться с Дмитрием подходят трое подростков в камуфляжной форме. Судя по всему, это его последователи — воспитанники военно-патриотического клуба «Смена». У одного из парней на голове голубой берет. На церемонию пришёл и глава клуба Александр Бондин.

Возле гроба стоит почётный караул, родители сидят чуть поодаль. Мать плачет не переставая, пока ведущий церемонии строгим голосом зачитывает биографию погибшего солдата.

Позже на церемонии выступает вице-спикер башкирского парламента Рустам Ишмухаметов. Выразив «искреннее сочувствие» родителям, он заявляет: «Вооружённые силы России решают непростые задачи — противостояние нацизму и геноциду. Без потерь, к сожалению, не обходится. Но я уверен, мы обязательно отстоим мир и правду, как сделали наши деды и прадеды 77 лет назад».

Военный комиссар Башкортостана Михаил Блажевич рассказывает, что Дмитрий участвовал в захвате аэропорта в Гостомеле и «проявил себя как настоящий герой. В самый разгар сражения уничтожил не один десяток нацистов». Он добавляет, что «подвиг, который совершили десантники в Украине, будет записан в истории».

На прощании выступает и мэр города. Он говорит, что «Россия войны не начинает, Россия войны заканчивает», а потом рассказывает о Второй мировой войне и о подвиге СССР. «Сегодняшним благополучием мы обязаны нашим предкам, — заключает он. — А наши внуки будут обязаны своим благополучием таким героям, как Дмитрий Олегович». Дядя Дмитрия добавляет, что во время Второй мировой его дед воевал в тех же самых местах, где теперь погиб его внук.

Отец все выступления слушает молча — позже он объяснит, что во время прощания у него не нашлось сил говорить. Вся церемония длится не дольше пятнадцати минут. Гроб под звуки военного оркестра медленно спускают по лестнице и выносят на улицу. Теперь его повезут за 90 километров отсюда — в деревню Куезбашево Аургазинского района, туда, где родился отец Дмитрия. Там на могилу будут ходить бабушка и дедушка Дмитрия.

В самом городе о погибшем солдате ещё некоторое время будет напоминать мемориальный стенд в школе № 130 — там Платонов учился до 9‑го класса. На стенде висят фотографии Дмитрия и небольшой листок бумаги с рассказом о бывшем ученике. В нём про Дмитрия написано: «Считал, что гражданская жизнь не для него».

Фото обложки: из личного архива семьи Дмитрия Платонова

Редакция «Вёрстки»