Выиграли войну, но проиграли суд

На протяжении многих лет ветераны Великой Отечественной войны и их семьи оказываются в центре внимания российской государственной пропаганды. Ещё в 2008 году власти обещали, что обеспечат ветеранов всеми необходимыми льготами и помогут переехать из ветхого и аварийного жилья.

«Вёрстка» изучила базы судов, поговорила с благотворительными фондами и выяснила, что проблемы не решены до сих пор. Пока российские власти убеждают общество, что военные в Украине повторяют «подвиги дедов», чиновники судятся с семьями ветеранов из-за квартир, пенсионный фонд — из-за льгот, а военкоматы — из-за расходов на похороны.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Споры из-за жилья

Ветераны Великой Отечественной войны и члены их семей по закону имеют право на улучшение жилищных условий. Если участник ВОВ и его семья живут в аварийном, старом или просто маленьком помещении, чиновники обязаны их переселить. На новое жилье могут также рассчитывать вдовы ветеранов и их дети — если при жизни мужа или отца не дождались положенной квартиры.

7 мая 2008 году в первый день своего президентства Дмитрий Медведев подписал указ об обеспечении жильём участников ВОВ и членов их семей, вставших в очередь до 2005 года. В 2009 году Владимир Путин, тогда занимавший пост премьер-министра, пообещал, что в 2010 году все ветераны будут обеспечены жильём — независимо от того, когда они встали в очередь.

Государство определило норму жилой площади, на которую могли претендовать ветераны, — не более 22 кв. м, затем показатель увеличили до 36 кв. м. В 2010 году чиновники отчитались, что ветераны обеспечены жильём, — хотя на практике оказалось, что в новые квартиры переехали далеко не все. Как выяснила «Вёрстка», в 2023 году, спустя 78 лет с момента окончания войны и 15 лет со дня издания указа Медведева, семьи ветеранов всё ещё судятся за обещанное жильё.

Жительница посёлка Шумячи Смоленской области Татьяна Чубанова — вдова ветерана Великой Отечественной войны. Женщина живёт в доме своей дочери вместе с внуками. В марте 2022 года Чубанова обратилась в местную администрацию с просьбой поставить её на учёт как нуждающуюся в улучшении жилищных условий.

Чиновники отказали вдове ветерана — они объяснили это тем, что в её жилище есть все удобства, а на каждого члена семьи приходится 19,1 кв. м при местном нормативе в 15 метров. Чубанова обратилась в Шумячский районный суд Смоленской области. Прокурор её поддержал — он напомнил, что по закону норма жилья на члена семьи ветерана должна быть выше. Суд не встал на сторону вдовы, но апелляционная инстанция в августе 2022 года всё-таки обязала чиновников выдать Чубановой жилищный сертификат.

95-летняя вдова ветерана Анна Вялова живёт в Шуе Ивановской области. Весной 2022 года ей удалось выиграть суд против местного Департамента социальной защиты. За два года до этого женщина попросила переселить её из дома, где она жила одна. Чиновники обследовали помещение и пришли к выводу, что оно непригодно для проживания. Вдову ветерана включили в список ожидания, но через полгода исключили. Чиновники нашли лазейку, позволяющую это сделать, — муж Вяловой в 1941 – 1945 годах служил в 81‑м пограничном отряде, который официально не входил в состав Красной армииi (погранвойска подчинялись НКВД, — прим. «Вёрстки»)×. С помощью прокурора женщине удалось доказать в Шуйском районном суде, что военнослужащие пограничного отряда считаются ветеранами.

Дочери инвалида и участника Великой Отечественной войны Ольге Гулигиной из Челябинска не удалось добиться жилья даже в суде. Женщина подала иск в Советский районный суд Челябинска после того, как её исключили из льготного списка на улучшение жилищных условий. В суде Гулигина рассказала, что её семья всю жизнь жила в бараке. После смерти отца-ветерана Ольга осталась ухаживать за матерью. В 1997 году семью поставили в очередь на улучшение жилищных условий; через два года вдова ветерана умерла, а за Гулигиной, как за членом семьи участника ВОВ, сохранили место в очереди. Но квартиру дочь ветерана не дождалась — в какой-то момент чиновники минсоцразвития Челябинской области исключили её из списка ожидания.

Своего жилья, как рассказывала женщина суду, у неё нет, сейчас она живёт в квартире сестры вместе с ней и племянником. Советский районный суд Челябинска частично удовлетворил иск дочери ветерана — обязал чиновников включить её в очередь на получение жилплощади по социальному найму. В таком жилье можно жить по льготной аренде, но оно не переходит в собственность человека. Гулигина подала апелляцию, но проиграла — апелляционная инстанция полностью отменила решение, вообще отказав женщине в предоставлении какого-либо жилья.

В Тамбове вдова ветерана Людмила Трубач тоже не смогла получить квартиру, так как чиновники решили, что 14 кв. м площади для неё вполне достаточно. Как выяснилось в Ленинском районном суде Тамбова, куда в её интересах с иском обратился прокурор, женщина живёт со своей дочерью, внуками и правнуками в квартире площадью чуть больше 63 кв. м. В 2022 году суд отказал вдове, сославшись на то, что она не малоимущая и живёт в пригодном жилье. В феврале этого года Тамбовский областной суд оставил решение в силе.

В Краснодарском крае по решению Крымского районного суда для строительства железнодорожных путей изъяли участок земли рядом с домом, где живёт бывшая узница нацистских концлагерей. Дом, как выяснилось в суде, старый и аварийный — и его жильцы переживали, что после строительства железной дороги он обрушится. Семья бывшей узницы концлагеря предлагала РЖД выкупить весь участок земли под домом, но компания отказалась. За примерно 20 соток земли РЖД заплатила женщинам 12 тысяч рублей, а потом взыскала с них 60 тысяч рублей компенсации за судебные издержки.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Удостоверения и расходы на похороны

Государство готово тратиться на парады и салюты, но неохотно выделяет деньги на жильё и льготы — тем, кто пережил Великую Отечественную войну, нередко приходится судиться за само удостоверение ветерана и повышенную пенсию.

Уроженка Беларуси Владислава Асташевич дважды обращалась в Энгельсский районный суд Саратовской области — в 2021 и 2022 годах, — чтобы подтвердить свой статус ветерана Великой Отечественной войны. Звание было ей присвоено украинскими властями за работу в тылу и помощь белорусским партизанам. До 2014 года Асташевич жила в Донецке, но, когда в Украине началась война, женщина переехала в Россию и получила здесь вид на жительство. Суд сначала ссылался на то, что Россия имеет право не признавать документы, выданные иностранными государствами, но при повторном рассмотрении дела всё-таки встал на сторону женщины.

Жительнице Смоленска Ирине Дроновой также удалось получить статус ветерана и труженика тыла только с помощью суда. Местный Департамент социальной защиты отказался исследовать трудовой опыт Дроновой в период Великой Отечественной войны и не выдал ей удостоверение. Тогда прокурор в интересах женщины обратился в Ленинский районный суд Смоленска. К слушанию привлекли свидетелей, которые подтвердили — в детстве Дронова вместе с односельчанами засевала поля, собирала урожай, молотила зерно и выполняла другую тяжёлую работу для обеспечения фронта.

Как выяснила «Вёрстка», власти также систематически отказываются хоронить ветеранов и узников нацистских концлагерей за счёт государства.

В Злынковском районе Брянской области в конце 2021 года военкомат отказался оплачивать похороны ветерана, майора Ивана Родионова — почётного гражданина города Злынка, бывшего директора местной школы, после войны награждённого орденами и медалями. Причиной стало то, что в свидетельстве о смерти и военном билете ветерана стоят разные года рождения. Сын покойного в 2022 году обратился в Злынковский районный суд, где рассказал, что пытался объяснить военкомату — его отец во время мобилизации в 1943 году специально завысил свой возраст, чтобы попасть на фронт, поэтому в военном билете указан недостоверный год рождения.

В Челябинске военкомат в 2022 году отказался оплатить похороны бывшей несовершеннолетней узницы нацистского концлагеря Мартяшевой. Семья потратила на погребение 63 тысячи рублей и после отказа военкомата обратилась в Курчатовский районный суд Челябинска. Там решили, что оплата похорон бывших узников концлагерей не предусмотрена законом. Похожая ситуация в 2022 году произошла в Смоленске, где родственники скончавшейся бывшей узницы концлагерей попросили военкомат выделить 19 900 рублей на надгробный памятник. Военкомат отказался, и Промышленный районный суд Смоленска встал на его сторону.

Отсутствие ухода и поддержки в быту

Споры за жильё, льготы и оплату похорон — не единственное, с чем сталкиваются семьи участников Великой Отечественной войны и сами ветераны. Пожилым людям не хватает ухода, заботы и помощи по дому, считает руководитель благотворительного фонда Жени Шохиной «Живём» Ольга Балашова.

Формально, говорит Балашова, ветераны-участники Великой Отечественной войны и их вдовы имеют право на пенсию по старости, льготы, выплаты, дополнительное материальное обеспечение, компенсацию половины расходов на услуги ЖКХ и бесплатное внеочередное медобслуживание. К ним также обязаны приходить социальные работники — то есть эти пожилые люди должны ни в чём не нуждаться.

На деле, объясняет руководитель фонда, если ветеран ВОВ или его близкие сами не заявят о своих проблемах, им никто не поможет.

«Проблемы могут быть пустяковыми для молодого человека, но абсолютно непреодолимыми для одинокого и пожилого, — говорит Балашова. — Например, в квартире у ветеранов могут быть годами немытые окна, которые уже не пропускают солнечного света. Или сам ветеран может не мыться много лет, потому что передвигается по квартире в инвалидной коляске, но заехать на ней в санузел невозможно из-за узкого прохода. [Да и любому] пожилому человеку сложно залезть в ванну, если санузел не оборудован специальным образом».

Сотрудники благотворительных фондов сталкиваются с бытовой неустроенностью участников ВОВ постоянно, говорит Ольга Балашова. Ветеранам помогают с работами по дому, чинят им печки и коммуникации, покупают бытовую технику и мебель.

В фонды ветеранов «передают» чаще всего управления соцзащиты региона — когда понимают, что не могут сами оперативно помочь. Но откладывать помощь нельзя, самое ценное, что есть у ветеранов, — это их время, говорит Балашова. Поэтому любая поддержка важна, если оказана вовремя. К примеру, в этом году фонд «Живём» за свой счёт проведёт генеральную уборку у ветеранов ВОВ.

«Скоро мы поедем к дедушке в Московскую область, в Бакшеево. Где-то у него есть родственники, но мы не знаем, где, — говорит директор фонда „Живём“. — У него стол развалился, старая стиральная машина рвёт бельё, а унитаз — ровесник Великой Отечественной войны. К нему приедет профессиональная команда клинеров, и мы купим ему стиральную машину, уберёмся, помоем всю сантехнику, унитаз заменим, повесим шторы. Унитаз ему государство не может поменять, потому что квартира в собственности, а за госсчёт могут заменить только общие трубы. А ему же хочется жить здесь и сейчас! В том числе, с нормальным унитазом».

Президент фонда помощи пожилым людям «София» Ольга Глухова рассказала «Вёрстке», что участники ВОВ и их семьи уже нечасто обращаются в фонд с просьбами — потому что в живых их осталось мало. А если и просят о помощи, то о самой простой — купить бытовую технику, памперсы, оплатить сиделку.

Одна из подопечных фонда — Матрёна Ивановна В. из Омской области — тоже ветеран, но ветеран труда. Ей собирают деньги на функциональную складную креслу-коляску, на котором она смогла бы передвигаться по дому.

Сейчас Матрёне Ивановне 90 лет. Она окончила школу-восьмилетку и всю жизнь до выхода на пенсию работала дояркой в совхозе. «Год назад она упала и сломала шейку бедра и уже больше года не может самостоятельно ходить. Купить сама кресло-коляску она не может, потому что вся пенсия уходит на лекарства, — объясняет Глухова. — Дочь её поддерживает по возможности, но таких денег на кресло-коляску для мамы у неё нет».

Глухова соглашается с коллегами из фонда «Живём»: у очень пожилых людей каждый день жизни — на вес золота; и только благотворительный фонд может помочь человеку так быстро, как требуется. «Особенно в регионах привилегий меньше, — говорит Глухова. — Даже не знаю, какой статус должен быть у человека, чтобы государство предоставляло ему всё, что нужно, и бесплатно».

Иллюстрации: Дмитрий Осинников

Редакция «Вёрстки»