«Психанули и спровоцировали шумиху»

Пропагандистская машина Кремля начала готовиться к фиаско на украинском фронте

Новость военкоров о будто бы начавшемся контрнаступлении Украины отразила новый настрой работников пропагандистской машины Кремля. «Ощущение скорой неминуемой неудачи на украинском фронте, иными словами, стадия принятия неизбежного», — говорит сотрудник одного из провластных федеральных СМИ. Почему это уже третья по счёту стадия пропаганды с начала войны и какие именно слова звучат теперь на редакционных летучках в кремлёвском медиа, его сотрудник рассказал «Вёрстке».

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

В четверг вечером по нашим закрытым, внутренним чатам пулей пронёсся пост военкора ВГТРК Евгения Поддубного: таки началось украинское контрнаступление, фронт севернее Бахмута прорван, а танковые колонны ВСУ движутся чуть ли не на Белгород. Пост мои коллеги тотчас принялись «перепощивать» и обсуждать. Одни предлагали несмотря на поздний час готовить публикацию, другим просто хотелось поделиться эмоциями.

Пост угодил в благодатную почву: наступление ВСУ ждали со дня на день, интрига затянулась. То, что наша армия начинает всё чаще и чаще «просирать», большинству стало ясно после удара дронов по Кремлю. Потом Пригожин и даже Рогозин почти синхронно выступили с предсказаниями, что на фронте «жопа», «враг сильнее нас» и так далее. Шок вызвала наглость Пригожина, который, по сути, позволил себе наехать на «первое лицо» государства. Кого же ещё он мог назвать «счастливым дедушкой» и «полным мудаком»? Если уж он катит баллоны на Путина, значит, и впрямь на фронте с нашей стороны всё совсем плохо?

Именно поэтому сообщение Поддубного показалось таким убедительным и правдоподобным. Разумеется, зрители федеральных каналов ничего об этом не узнали. Но в соцсетях шум поднялся такой громкий, что пресс-служба Минобороны сочла необходимым выпустить опровержение. Обычно военное ведомство сохраняет солидный вид и не спешит выступать лишний раз, поэтому все свои заявления делает в одно и то же время — не раньше полудня. А тут пришлось выходить в медийное поле затемно, ближе к полуночи. В сообщении опровергался «прорыв линии» фронта. Редактора федеральных СМИ, включая наше, радостно выдохнули и обнародовали новости под заголовками, выдержанными в таком духе: Минобороны опровергло начало украинского наступления.

На утро на летучке в редакции началась разборка, почему накануне все так «перессали». Проходила она в мягкой форме. Главный редактор пожурил тех, кто сеял панику, а закончил свою речь тем, что свалил главную вину на Поддубного: мол, ребята-военкоры перенервничали, бывает. Сидят там под обстрелом, в состоянии постоянного стресса — и вот, получив слухи, психанули и спровоцировали шумиху. И вообще: не исключено, что непроверенную инфу им нарочно подкинули украинцы. Переиграли нас в информационной войне.

Но главный прикол оказался в том, что спустя пару часов в телевизоре показался лично генерал Конашенков, глава пресс-службы Минобороны, и неожиданно признал, что наступление ВСУ таки было, отбили 26 атак, причём на фронте длиной в 95 километров.

В самом конце длинного сообщения, мимоходом, Конашенков упомянул, что «с целью повышения устойчивости обороны подразделениями Южной группировки российских войск занят рубеж с учётом выгодных условий Берховского водохранилища». Это и был тот самый прорыв фронта севернее Бахмута, факт которого Минобороны опровергало не далее как накануне вечером. Только для слова «отступление» Конашенков придумал новый эвфемизм — «занять более выгодный рубеж обороны».

При этом генерал почему-то ни разу не употребил уничижительный термин «боевики», которым раньше сыпал каждый день. О противнике Конашенков теперь отзывается с уважением.

Короче, стало ясно, что с вечера в Минобороны опять наврали, в очередной раз опозорив несчастные редакции федеральных СМИ, вынужденных повторять враньё. Наступление всё же было, хотя и не совсем настоящее. Тестовое, пробное. Украинцы как бы простукивали фронт в поиске уязвимых мест.

Тайна «дружеского огня»

Спустя пару дней, уже в воскресенье 14 мая, Конашенков признал и то, что в ходе отражения тех самых 26 атак погибли сразу два высокопоставленных офицера — на уровне командира бригады и замкомандира корпуса. Причём спикер Минобороны с гордостью добавил: офицеры погибли, когда руководили действиями личного состава. Из этого можно было сделать такой вывод: в тот день психанули не только очкастые интеллигенты в редакциях федеральных СМИ. Напряглось и армейское командование на месте событий, вот почему командиры высшего звена не остались в безопасной «локации», в штабах, откуда им вообще-то и положено руководить обороной, а отправились к линии боевого соприкосновения (ЛБС), в самое пекло.

В промежутке 11 – 14 мая новостная повестка не позволяла нам расслабиться. Наоборот, плохие новости шли косяком, одна за другой.

В пятницу 12 мая в Крыму под Джанкоем, погиб российский боевой вертолёт вместе с экипажем. Официальная версия: «по техническим причинам», двигатель отказал. После чего и военкоровские ТГ-каналы нарушили очередное табу, написав о том, что российская боевая авиация в основном гибнет от «дружеского огня» собственной ПВО, а вовсе не от рук украинцев и вовсе не по техническим причинам. Военкоры заподозрили, что по вертолёту попали свои же, поскольку как раз в это время ПВО пыталась сбить стаю украинских беспилотников, показавшихся в небе Крыма.

Ещё в феврале в редакции на летучке мы обсуждали тему потерь от «дружественного огня», но с оговоркой, что это «между нами», «не для печати». Тогда под Белгородом, недалеко от украинской границы, упал российский Су-25. Официальная версия гласила, что всё случилось «по техническим причинам». Однако спустя пару дней в Минобороны решили отобрать у Сухопутных сил армейскую ПВО и переподчинить Военно-космическим силам. Уже тогда наш редакционный военкор предположил, что наша ПВО сдуру сбивает вообще всё, что движется, а случай под Белгородом переполнил чашу терпения командования. и этих «раздолбаев» передали в подчинение более профессиональным офицерам из ВКС.

Когда в субботу 13 мая сообщили про массовую гибель российских самолётов и вертолётов под Брянском, первой реакцией военкоров было — опять виноваты свои: «Косоглазые операторы ПВО, если это ваших рук дело — казнить всех. Потому что таких потерь у нас ещё не было». Правда, позднее оказалось, что отработали украинские диверсанты. В любом случае, это был очередной проигрыш.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Первые стадии — эйфория и растерянность

Чтобы понять, почему всех так напугал Поддубный в минувший четверг, следует вспомнить, через какие эмоциональные стадии проходило наше коллективное сознание после 24 февраля 2022 года, гори оно огнём. Конечно, чужая душа — потёмки, возможно, многие притворяются. Но у многих моих коллег — пропагандистов — чувства были настолько яркие, что подделать их было бы сложно.

В первые дни войны большинство коллег пребывали в эйфории. Их захлёстывала гордость, доходившая до мании величия. Поскольку судьба Украины казалась уже решённой, они на полном серьёзе обсуждали на летучках, как скоро «поделим Польшу с немцами», как «к зиме Евросоюз развалится» и всё в таком духе. С восхищением отзывались о российских десантниках, подошедших к Киеву, — настоящие «богатыри». Коллеги смутно ощущали себя частью большой Силы, настоящей Империи. Это чувство им, естественно, нравилось.

Заданий стало много, приходилось работать даже в личное время. Главный редактор велел нам быть на связи даже в выходные дни и при этом запретил все отпуска и отгулы — сроком на три месяца. Именно таким в его сознании был «дедлайн» спецоперации.

В конце мая умной части моих коллег стало ясно, что блицкрига не случилось и война переходит в затяжную стадию. Отпуска вновь разрешили. Но на самом деле этап эйфории закончился примерно на месяц раньше. Знаете, как я это заметил? Очень просто. Мы опять начали говорить на летучках одно, а писать в заметках другое. Искренность исчезла. Обсуждая новости, мы добавляли привычные оговорки: «но про это народу знать не нужно», это «между нами». И больше никто не называл российских солдат «богатырями» — ни устно на летучке, ни письменно в заметках.

В мае первый этап завершился только для прозорливых. Но в коллективе есть и те, чей IQ заметно ниже. Для них этап эйфории закончился лишь в ноябре, после оставления Херсона.

На втором этапе среди коллег преобладало чувство недоумения. Эдакое удивление и чуть-чуть разочарование. Они собирались делить Польшу, а вместо этого началась рутина. Линия боевого соприкосновения не двигалась ни туда, ни сюда. Не случалось никаких успехов.

Вообще весь этот период состоял из отсутствий, из слова «нет». Так и не началось российское зимнее наступление, которого так ждали, как сейчас ждут украинского. Не развалился Евросоюз, Европа не замёрзла без нашего газа. Даже Украина не замёрзла, хотя мы с ноября так тщательно бомбили узловые объекты её энергосистемы.

Методичек сверху о том, как надо освещать СВО, тоже больше не было. Последние «тезисы» сверху нам присылали осенью, на «референдумы» о вхождении новых территорий в состав России.

За несколько дней до сенсационного поста Поддубного руководство на планёрке выступило с речью: «Ребята! У нас теперь одна дорога — только вперёд! Только побеждать! Иначе кончится тем, что Россия развалится, и американцы и хохлы Москву возьмут. Так что не думайте, что можно тихо отползти и жить, как раньше».
Не было похоже, что руководство шутило. Вот такая у нас теперь мотивация к работе.

Обложка: Дмитрий Осинников

Редакция «Вёрстки»