«Ядерный взрыв уже случился внутри меня»

«Я не хочу умирать в ядерной войне» — такие слова, по информации канала Baza, были в предсмертной записке москвички, которую нашли мёртвой в её собственной квартире в начале сентября. До этого женщина долго страдала от депрессии.

Угроза катастрофы может серьёзно повлиять на самочувствие людей — и тех, у кого есть психологические трудности, и тех, кто с ними раньше не сталкивался. Страх перед ядерным взрывом играет особую роль, ведь его последствия очень масштабны и крайне мучительны, а многие россияне выросли во времена, когда ужас перед взрывом постоянно нагнетался.

«Вёрстка» рассказывает, как живут люди, которых подкосили заявления властей об «угрозах ядерной безопасности» и обещания пропагандистов превратить противников «в радиоактивный пепел».

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«У меня реально поехала крыша»

Татьяна (имя изменено) — 35-летняя массажистка и преподавательница из Новосибирска. Она говорит, что с февраля 2022 года несколько месяцев ежедневно думала об угрозе ядерного взрыва и сама не сразу заметила, как её психологическое состояние перестало быть стабильным. Она насторожилась, только когда осознала, что детально продумывает план самоубийства.

Первые тревожные мысли о возможном ядерном взрыве появились у неё через несколько дней после начала войны, когда президент России Владимир Путин приказал перевести на особый режим несения боевого дежурства силы сдерживания России, в том числе стратегическое ядерное вооружение.

Позже, в конце марта, о возможности применения ядерного оружия заявил пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков. «Если есть угроза самому существованию нашей страны, оно [ядерное оружие] может быть использовано в соответствии с концепцией [национальной безопасности]», — сказал он.

Татьяна рассказывает, что после этих новостей у неё возникло ощущение, «что хода назад нет». Она стала постоянно в красках представлять себе, как будет выглядеть мир после ядерной катастрофы. Образы появлялись в голове, и избавиться от них не удавалось.

«Повезёт — и ты быстро умрёшь, если будешь смотреть прямо на ядерный гриб, — пересказывает Татьяна свои размышления. — А если это медленный процесс? Если ты окажешься в более дальней зоне поражения? Я себе воображала, что будет именно война: ударами начнут обмениваться все страны, и прилетит во все стороны. А дальше будет просто ядерный пепел, и люди станут медленно умирать от лучевой болезни посреди разрушенной инфраструктуры».

Чтобы хоть немного заглушить чувство тревоги, Татьяна начала запасаться консервами. «Я думала: вдруг я окажусь далеко от взрыва? — вспоминает она. — Значит, мне нужно что-то, что можно есть, даже если поблизости нет воды и электричества. Какая-то готовая к употреблению высокобелковая жирная пища».

По словам Татьяны, она стала ходить в магазин каждый день и, «как белка», приносила домой столько консервов, сколько могла унести. Она прятала их дома и в гараже. Ещё она сделала отдельный запас консервов в шкафу на работе — на случай, если ядерный взрыв застанет её там.

«У меня реально поехала крыша, — говорит она. — Хотя тогда казалось, что я в порядке и совершаю разумные, рациональные поступки. Но сейчас понимаю, что это был просто сюр. У меня до сих пор целая гора этих консервов».

Подготовив запасы на случай катастрофы, Татьяна стала думать о том, какой будет её жизнь, если ей удастся не погибнуть во время взрыва.

«Я поняла, что не знаю, где ближайшее бомбоубежище, — рассказывает она. — А даже если бы знала, вряд ли там для меня найдётся место. Но даже если найдётся, то что дальше? Два дня посидеть в темноте и выйти? А потом? Что мы будем делать, если вся вода окажется заражена? Если не будет электричества?»

Чем больше она об этом размышляла, тем более бесполезными ей казались собственные запасы тушёнки: зачем нужны консервы в мире, где всё равно невозможно выжить? Татьяна говорит, что всё стало казаться ей пустым и напрасным. Мысли о том, что последствия взрыва будут необратимыми, внушали тоску.

«Поражение отравляющими веществами не пройдёт, — перечисляет она, — природа не очистится. А даже если очистится, я этого уже не застану. Меня конкретно накрыло депрессией».

Примерно с середины весны Татьяна ходила на работу на автопилоте, не особенно замечая, что происходит вокруг, и не уделяя полноценного внимания своим ученикам. Убираться дома она тоже перестала. В квартире, по её словам, стало так грязно, что «тапки начали прилипать к полу».

Незаметно для себя она стала всё чаще думать о самоубийстве. Постепенно абстрактные мысли оформлялись в чёткую идею. Дошло до того, что Татьяна расписала на бумаге список дел, которые нужно успеть сделать до того, как она покончит с собой: например, сходить к нотариусу и юристу, оформить завещание и доверенности.

«Ещё я перебрала в голове все способы суицида. Пыталась выбрать, какой проще, — вспоминает она. — У меня появился конкретный план. Я задумала сделать это публично, сопроводив обращением к Путину».

Она стала думать, кто из друзей помог бы ей воплотить задуманное, и осознала, что никто на это не пойдёт и её намерение покажется всем безумным. «И тут вдруг поняла, что за помощью мне пора обращаться не к друзьям, а к психиатру», — говорит она.

Татьяна записалась к платному специалисту. Ей выписали рецепт на антидепрессанты и противотревожные препараты.

«Мы с психиатром чудесно поговорили, и не один раз, — говорит Татьяна. — Месяц я пила таблетки и вычёркивала дни в календаре — не могла дождаться, когда наконец почувствую эффект. В начале мая меня попустило».

Теперь, несколько месяцев спустя, она вспоминает своё состояние в середине весны с ужасом. Говорит, что была «на днище днищенском» и мало отдавала себе отчёт в своих действиях. «Состояние было такое, как будто ядерный взрыв уже случился внутри меня, — объясняет она. — А когда он случится снаружи — вопрос времени. Но случится неизбежно. Словно я просто оказалась в этом моменте раньше остальных».

Сейчас Татьяна продолжает принимать антидепрессанты. Чтобы оградить себя от новых приступов тревоги, она старается не читать слишком много новостей. «Война не скоро закончится, — рассуждает она. — Будет ещё много всякого. Но если в марте мне казалось, что жизни на Земле уже не будет ни в каком виде, то теперь появилась хотя бы надежда».

«Переживать бессмысленно. Бояться, наверное, тоже»

Татьяна — далеко не единственная, кто начал делать стратегические запасы и искать убежище. Весной и летом 2022 года на маркетплейсах Ozon и Wildberries в несколько раз выросли продажи йодида калия, который обычно принимают для защиты от радиации. Также покупатели в этот период намного чаще покупали приборы для измерения радиационного фона.

Тем временем строительные фирмы стали размещать на Avito объявления о строительстве бункеров и бомбоубежищ «с учётом последних событий и осложнения внешнеполитической обстановки».

Автор одного из таких объявлений рассказал «Вёрстке», что некоторые клиенты заинтересовались вопросом частных бомбоубежищ именно из-за страха перед ядерной катастрофой. «Звонят из разных регионов, но реальные заказы есть в Подмосковье, — сказал он. — Там больше всего озаботились именно ядерными ударами». Строитель, по его словам, предлагает таким клиентам сделать убежище с защитой «от сейсмовзрывной волны, экранированием от тепловой волны и сверхплотным капсулированием от поражающих радиационных факторов».

«Вёрстка» также обратилась в одну из строительных компаний Новосибирска. Там сказали, что интерес к строительству бункеров за полгода действительно вырос. Процент клиентов, которые просят помочь им защититься именно от ядерного взрыва, небольшой, но всё же он есть.

Больше десяти опрошенных «Вёрсткой» россиян говорят, что, испугавшись ядерной угрозы, они в той или иной степени столкнулись с психологическими последствиями. У одних они быстро прошли, другие до сих пор стараются их преодолеть.

Нина — 26-летняя журналистка из Москвы. С конца зимы она вместе с мужем живёт в Европе. Она рассказывает, что весной она настолько сильно испугалась ядерной катастрофы, что с ней случилась «истерика».

«В конце апреля мы прилетели в отпуск, — говорит Нина. — Сели завтракать в кафе. Я открыла „Твиттер“ и увидела, что там обсуждают возможность применения Россией ядерного оружия и ролик с Маргаритой Симоньян, где говорится что-то вроде: „Зачем нам мир, если там не будет России?“».

Нина стала расспрашивать мужа (военного корреспондента) о том, как работают ракеты с ядерными боеголовками и какие у них технические характеристики. Он объяснил, что российские ракеты, скорее всего, находятся в состоянии, непригодном для запуска, и уж точно не долетят до цели.

«Я спросила, что будет, если Россия попробует запустить их в сторону, скажем, Великобритании, — пересказывает Нина. — Даже если они не долетят до цели, Великобритания же ответит? Муж будничным тоном сказал, что, наверное, ответит, и её ракеты долетят. И тут я внезапно начала громко выть на всё кафе. У меня нет привычки плакать на людях, но тут я действительно по-настоящему выла. Повторяла, что умрёт и наша собака, и бабуля, и мама».

Так продолжалось несколько минут. Муж пытался говорить ободряющие слова, но не знал, как помочь Нине успокоиться. Постепенно она пришла в себя и перестала плакать. Собственная резкая и сильная реакция на слова мужа её напугала, и она обсудила случившееся с психотерапевтом. После этого стало немного легче.

«Я понимаю, что не могу повлиять на решение Путина или других политиков направить или не направить куда-то ядерные ракеты, — рассуждает Нина. — Переживать об этом бессмысленно. Бояться, наверное, тоже. Вместе с психотерапевткой я выработала способ принять мысль о возможной катастрофе. Я решила, что буду жить так, как будто действительно осталось недолго. Чтобы не было жаль потраченного времени. Решила не ссориться с семьёй, не сидеть в соцсетях, читать больше книжек. Правда, хватило меня ненадолго. Я вскоре опять начала и ссориться, и залипать в интернете. Но главное — я успокоилась и сейчас особо не думаю про ядерную войну».

Женя — 27-летняя преподавательница из России. Сейчас она живёт в Тбилиси. Она рассказывает, что её накрыло страхом ядерной катастрофы после новостей о том, что «в Украине задели атомную электростанцию» (4 марта российские военные захватили Запорожскую АЭС, и на её территории после обстрела произошёл пожар).

«Я подумала, что это всё, — говорит Женя. — Постоянно читала новости, проверяла, что там происходит. У меня случился срыв. Три года до этого я не пила алкоголь, а когда узнала про пожар на АЭС, то снова начала».

Тревога обострилась настолько, что у Жени появились мысли о суициде. Она говорит, что в перспективе атомной катастрофы больше всего её пугало то, что дальше могут последовать мучительные боли. Она была готова на что угодно, чтобы уберечь от них себя и близких.

«В конце концов я подумала о том, что не могу повлиять на такие события, — рассказывает она. — И мой уход из жизни сейчас тоже ничего не изменит. Чтобы стало спокойнее, я составила план на случай, если катастрофа действительно произойдёт. Мне придётся убить своих питомцев — так, чтобы они умерли быстро и не мучились. А потом уже уйти самой».

Хоть этот план и звучит пугающе, Женя говорит, что ей стало легче, когда она его продумала. Появилось ощущение, что можно продолжать жить спокойно, пока катастрофа не произойдёт — ведь она уже решила, как будет действовать после.

Анне 27 лет. Она живёт на Филиппинах. Хоть она и находится далеко от зоны боевых действий, с марта она не может перестать думать о ядерной угрозе. «Этот страх не похож на все остальные, — говорит она. — От большинства войн можно как-то убежать, уехать. Если рядом с тобой обрушивается обычный снаряд, у тебя есть какие-то шансы выжить. Ядерный взрыв — вездесущий, а всё самое страшное начинается только после того, как он произошёл».

Анна говорит, что раньше она часто испытывала страх смерти в целом, особенно медленной и мучительной. Теперь, когда в СМИ стали чаще упоминать о ядерном оружии, у этого страха появилась новая форма.

В ближайшее время Анна собирается обратиться к специалисту и обсудить своё психологическое состояние и частые мысли о возможной катастрофе.

Марина, жительница Новосибирска, рассказала, что на неё мысли об угрозе ядерной войны повлияли самым удивительным образом: она неожиданно для самой себя решила вернуться к мужу, с которым рассталась больше года назад. «Мне стало страшно, — говорит она. — Обычно я очень скупой на эмоции человек, а тут из меня попёрло: „Люблю, полетели“». Она говорит, что если бы не страх, то ни за что бы не решилась покинуть Россию и воссоединиться с бывшим супругом, который к тому моменту жил за границей.

«Я копила в России деньги на квартиру, — говорит она. — Но после ядерных угроз всё потеряло смысл. Стала всё раздавать, подарки делать. Долги закрыла. Стала жить так, как будто уже умерла».

Алиса живёт в Москве, ей 34 года. Она редко читает новости, но всё равно часто оказывается в курсе происходящего — из-за разговоров знакомых или пуш-уведомлений, которые она забывает выключить.

Как и Женя, она по-настоящему испугалась катастрофы, когда в марте услышала про пожар на Запорожской АЭС. Алиса говорит, что в подобных ситуациях для неё лучший способ успокоиться — это составить чёткий план.

«Ещё до пожара на АЭС я собрала чемодан для возможной эвакуации, — рассказывает она. — Положила туда все документы, справки. Ещё упаковала отдельно старую технику, если вдруг понадобятся запасные компьютеры». Позже, когда загорелась АЭС, Алиса купила несколько десятков банок тушёнки и поставила их рядом с чемоданом.

«Говорят, есть тип людей, к которым нужно держаться поближе во время ЧП, — рассуждает Алиса. — У них в голове уже просчитаны все плохие варианты развития событий, они составили все списки и собрали чемоданчики. Наверное, я из таких людей».

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Страх утраты будущего»

Психиатр и научный журналист Виктор Лебедев говорит, что с февраля 2022 года его клиенты стали чаще говорить о ядерной войне и связанных с ней страхах. Хотя точной статистики он привести не может: скорее всего, её не существует.

Он говорит, что и сам заметил у себя такой страх в конце февраля. «Я обратил на это внимание и проанализировал, чего именно боюсь лично я, — рассказывает психиатр. — Того, что весь мой привычный мир рухнет. Тогда я пошёл и купил себе бутылку хорошего виски с мыслью, что, когда начнётся ядерная война, можно будет её выпить и спокойно покончить с собой. Вот так я размышлял. Но потом передумал».

Лебедев объясняет: многие взрослые люди в России и некоторых других странах выросли с фоновым страхом ядерной войны. Они с детства слышали об этой угрозе. Неудивительно, что у некоторых после определённых политических заявлений последовали острые реакции, а у кого-то запустились тревожные расстройства.

«Страх ядерной войны — это не специфическая фобия в медицинском смысле, — говорит врач. — Это скорее страх утраты будущего. Угроза запускает когнитивные процессы. Мысль тянет за собой эмоцию, а эмоция влияет на психическое состояние. Как правило, от мыслей о ядерной войне может возникать ощущение беспомощности и безысходности. А это — одни из главных предикторов суицидального поведения».

Также этот страх может сковывать, лишать сна, затруднять повседневную жизнь, толкать человека на несвойственные ему действия: например, на масштабные закупки консервов. Впрочем, по словам психиатра, запасаться едой в таких ситуациях — поведение вполне объяснимое.

«Это такая компенсация, — объясняет он. — Безопасный и функциональный способ справиться с тревогой. Можно, конечно, сказать, что это не очень рациональные траты. Но если это помогает, то почему бы и нет? Это деятельность, а именно деятельность может облегчить состояние человека при тревоге, депрессии и чувстве беспомощности. Куда хуже в подобной ситуации было бы начать пить или принимать наркотики».

Психолог Евгения Дашкова тоже говорит, что страх ядерной войны — явление не новое. По её мнению, оно культурно обусловлено для тех людей, которых на уроках ОБЖ в школе учили «определять, куда дует ветер после ядерного взрыва, и двигаться в обратную сторону».

«На ужасе после холодной войны выросло несколько поколений нашей страны, — рассуждает она. — К тому же у нас ядерная держава, причём не мирная, а постоянно трясущая красной кнопкой».

Она тоже заметила, что состояние её клиентов ухудшилось, и для многих именно ужас перед атомной катастрофой стал одним из сильнейших факторов тревоги.

«Люди, которые раньше никуда не собирались уезжать, заговорили о переезде, чтобы спастись от атомной бомбы, например, в Сибири или на Дальнем Востоке, — рассказывает психолог. — Сон, естественно, у многих ухудшился. Появились постоянные мысли про это, тревожность очень повысилась. Аппетит на этом фоне либо падал, либо, наоборот, рос».

У кого-то развились серьёзные тревожные расстройства. В группе риска — люди, которые уже уязвимы по тем или иным причинам. Например, те, у кого есть депрессия или аффективные расстройства, соматические заболевания, а также те, кто находится в социальной изоляции и не получает поддержки.

«Ещё к этому склонны женщины с детьми, — добавляет Дашкова. — Потому что они волнуются не только за себя, но и за детей».

И психолог Дашкова, и психиатр Лебедев считают, что людям, которые испытывают серьёзную тревогу из-за страха ядерной войны, лучше постараться ограничить чтение новостей.

«Допустим, у тебя и так этот страх есть, — объясняет Дашкова. — А потом ты прочитала, как, например, Дмитрий Медведев на эту тему высказался, и этот страх тебя захлестнул. Любые новости могут расшатывать психику. Если чувствуете, что вам плохо, не читайте новости неделю-две».

Вместо этого она советует выбирать занятия, которые дают психике ощущение безопасности: есть тёплый суп, спать под тяжёлым одеялом, пересматривать любимые сериалы.

«Никакого саморазвития в такие моменты никому не нужно, — говорит психолог. — Нужно прежде всего попуститься, заземлиться. Психику нужно успокоить и замедлить. Можно даже трогать вещи вокруг и говорить себе: „Это одеяло, это стены, это потолок“. Звучит странно, но так можно донести до мозга мысль о том, что он в безопасности».

Если же такие методы не помогают, стоит обратиться к специалисту. Как объясняет психиатр Лебедев, не стоит откладывать поход к психологу или психиатру, если у вас появились нарушения сна или питания, а также навязчивые мысли, которые мешают выполнять повседневные дела.

«Почему ядерной войны не будет»

Светлана, учительница из Сибири, придумала собственный способ привести нервы в порядок. Сначала, как и многие другие, она с ужасом читала новости, потом поймала себя на суицидальных мыслях. Весной 2022 года ей, по её собственным словам, стало казаться, что она «сходит с ума».

«Когда начались разговоры о ракетном нападении, я стала читать про тактическое и стратегическое ядерное вооружение. У меня начался панический страх, — вспоминает она. — Я просто ложилась и представляла, как начинается ядерная война и наступает конец света».

Светлане стало тяжело работать, проверять тетради учеников. Не раз она звонила в школу и врала, что заболела, а сама, оставшись дома, подолгу рыдала, не в силах подняться с кровати. По ночам страх становился ещё сильнее, и она на не могла уснуть.

Когда учебный год закончился, она на лето уехала из города. На природе ей стало спокойнее: по мнению Светланы, деревня вряд ли может стать «мишенью для ядерного удара».

Она узнала, что одна из её близких подруг тоже сильно боится ядерной войны, и, чтобы успокоить подругу, составила список причин, почему на самом деле ядерной войны не случится. Светлана говорит, что это занятие ей очень помогло. «Успокаивая другого человека, я и сама немного пришла в себя», — говорит она. Сейчас страх всё ещё возвращается к ней, но он уже не такой навязчивый.

«Вёрстка» с разрешения Светланы c небольшими сокращениями публикует список, который помог ей справиться с ужасом. Каждый из наших читателей может им воспользоваться или составить собственный.

Психиатр Виктор Лебедев говорит, что такие списки действительно могут помочь. Это — классический приём в когнитивно-поведенческой терапии.

«Мы берём дисфункциональную мысль. Например: „Будет война“, — объясняет психиатр. — И берём противоположную. Например: „Ядерной войны не будет“. Накидываем аргументы в её пользу. Когда мы видим рациональные доводы, страх перестаёт быть таким сильным».

Иллюстрация на обложке: Рим Сайфутдинов

Редакция «Вёрстки»