«Не позволил себя раздавить. Не оговорил себя. Не оклеветал других»: отрывки писем Ивана Сафронова из СИЗО

Сегодня нашему коллеге, бывшему журналисту «Коммерсанта» и «Ведомостей» Ивану Сафронову вынесли приговор по делу о госизмене. Суд приговорил его к 22 годам колонии. Мы считаем это решение несправедливым и политически мотивированным. Журналистика — не преступление.

Иван Сафронов освещал темы военной и космической промышленности в изданиях «Коммерсант» и «Ведомости». В мае 2020 года он перешёл на должность советника главы «Роскосмоса». Седьмого июля того же года его задержали по делу о госизмене. По версии ФСБ, во время работы в «Коммерсанте» Сафронов передавал за границу секретную информацию: сведения о российских войсках в Сирии и о поставках российского оружия в Африку и на Ближний Восток. Однако доказательств вины следствие так и не предоставило. По данным издания «Проект», информацию, которую ФСБ называет гостайной, можно найти в открытых источниках.

Во время следствия Ивану не разрешали видеться с родственниками и даже позвонить матери. Двое его адвокатов — Иван Павлов и Евгений Смирнов — были вынуждены уехать из России из-за давления со стороны силовиков. Ещё один, Дмитрий Талантов, находится в СИЗО. Но Иван Сафронов не пошёл на сделку с совестью и не оговорил себя, хотя ФСБ не раз предлагала уменьшить срок наказания, если он признает вину и раскроет свои журналистские источники.

Все эти два года, не имея возможности лично общаться с друзьями, Иван писал им письма. В них он рассказывал о жизни в четырёх стенах без доступа к информации, но призывал не унывать и держаться. «Вёрстка» публикует отрывки из них.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Я сохранил свою совесть в девственной чистоте, хотя попытки её очернить предпринимались неоднократно»

Из письма Александре Джорджевич — подруге и бывшей коллеге по «Коммерсанту», 27 февраля 2022 года

Привет, мой милый Джордж! Сегодня 26 февраля — наконец-то могу написать тебе весточку. У меня всё в общем и целом неплохо: сейчас у меня период тишины, так бывает перед тем, как отдадут дело в суд — он, по моим прикидкам, стартует уже в марте. Я собран и готов к нему. Иллюзий нет, но исхожу из того, что хоть какое-то проявление благоразумия в нашей стране ещё есть. Хотя с каждым днём приходит что-то и происходит что-то, что цензурными словами и не выразить. И тем не менее, это абсолютно не повод раскисать и опускать руки — надо биться до конца, если уж ввязался в драку. Самое главное, что могу сказать, что я сделал правильно: я сохранил свою совесть в девственной чистоте, хотя попытки её забрать, порвать и очернить предпринимались неоднократно. А это ценится, кто бы что ни говорил.

<…> Я много всего читаю — сейчас вот взялся за «Преступление и наказание», хоть и знаю его почти наизусть, а также жду новую порцию ЖЗЛ из Ozon.ru. Пишу всякую всячину — может, вскоре снова начну публиковать колонки в The New Times. Про жизнь с юморком, так сказать.

Передавай всем огромный привет! Всех помню и безмерно люблю!
Целую, мой милый Джордж!
Твой Ваня.

«В СИЗО самое страшное — это забвение»

Из письма Лизе Миллер — подруге и бывшей коллеге по «Коммерсанту», 30 июля 2020 года

Последний раз виделся с адвокатом 22 числа, хотя бы язык размял — а то боюсь, что разучусь говорить =) Свиданий с родными пока не предвидится, звонить тоже не получается. 27 числа приходили из ОНК люди, но я по понятным причинам их не увидел. Надеюсь, что по выходе из мед. блока увижу их — опять же хоть вспомнить, как люди выглядят =)

<…> В остальном всё в порядке (насколько это возможно в СИЗО): тело физически почти адаптировалось, но в голове ещё идет «ломка». Очень переживаю за родных, за Ксюшу. Я знаю, что они у меня молодцы и держатся все вместе, стараюсь верить, что у них все хорошо, но отсутствие информации (хоть какой-то более-менее оперативной) очень напрягает. <…> В СИЗО самое страшное — это забвение. Но благодаря вам мне это не грозит, кажется =) <…> Много пишу — и писем (это моя самая большая радость, и всем стараюсь отвечать), и записей в тетрадку (просто мысли обо всем). Это здорово помогает отвлечься и скоротать время. Плохо, что тут всё монотонно — но другого было бы наивно ожидать. Здесь нельзя трудиться — а я бы с удовольствием убирал бы территорию, всяко интереснее, чем сидеть, стоять =) Поэтому прошу всех, кто только может стабильно раз в неделю (или чаще) писать письма, задавать мне вопросы, рассказывать истории, делиться воспоминаниями; в общем, делать так, чтобы мой мозг работал. <…>

Просто само нахождение в 4‑х стенах похоже на луч: есть точка отсчёта, но нет конца, нет каких-то реперных точек, за которые можно было бы зацепиться. Неизвестность не добавляет оптимизма, но даже в таком случае я не отчаиваюсь: я знаю, что не совершал ничего противозаконного и преступного, уж тем более того, что мне инкриминируют. Совесть моя чиста, скрывать мне нечего: я журналист и просто писал (и пишу) тексты, которые состоят из предложений, слов и букв. Ни больше, ни меньше. Конечно, мне безумно обидно, что меня содержат словно опасного преступника, представляющего опасность для окружающих. Это полный абсурд, это понимают все; но что имеем, то и имеем. Сдаваться я не собираюсь, тем более после того, что вы для меня сделали.

«Мне непросто, но зная, что за меня горой такое количество достойных людей — мне гораздо легче»

Из письма Лизе Миллер — подруге и бывшей коллеге по «Коммерсанту», 16 августа 2020 года

Про соседа ты в курсе уже, наверное, но повторюсь: всё нормально, ладим хорошо, конфликтов нет =) Угощаю его конфетами, которые мне присылают, иногда говорим на общие темы — всяко лучше, чем одному! =) Здоровье в порядке, книги-газеты-спорт — всё помогает отвлекаться от ненужных мыслей. <…> Лизочка, спасибо за всё, что вы делаете для меня. Мне непросто, конечно, но зная, что за меня стоят горой такое количество честных, достойных людей — мне гораздо легче. И поэтому я буду сильным, как вы и хотите, как я и знаю =)

Люблю тебя, дорогая!
Целую, твой Ваня Сафронов.

«Все готовимся к великой борьбе добра со злом»

Из письма друзьям Ирине и Данилу Гатиловым, 22 февраля 2022 года

Я и раньше много сил тратил на то, чтобы бороться с несправедливостью, а теперь это вообще вопрос принципа. Так что все готовимся к великой борьбе добра со злом =) Удачи вам!

Булку обнимайте и целуйте!
Ваш Ваня

«Разлука с родными и любимыми даётся непросто, но за этот год мы узнали других себя»

Из письма Глебу Черкасову — бывшему редактору отдела политики, где работал Иван. Лето 2021 года

«Знаешь есть такая фраза: это был тяжелый год. Ее обычно произносят под ёлочку, стоя с рюмкой в руке и в окружении близких людей. В июле стукнет год моему заточению. Был ли этот год тяжелый? Возможно, это будет странный ответ, но он такой 50/50. Конечно, разлука с родными и любимыми даётся непросто, но за этот год мы узнали других себя: посмотрели чуть глубже и шире, под другим углом, с другого конца…»

«Отказался ставить равенство между журналистикой и шпионажем»

Из публичного письма для телеграм-канала «Свободу Сафронову», 7 июля 2022 года.

Всем привет!

7 июля — ровно 2 года с момента начала моей истории и ровно столько же, сколько я обитаю в СИЗО «Лефортово» по обвинению в том, чего я не совершал. Что я могу сказать? Это были не самые простые годы моей жизни. Меня вырвали из привычного круга, лишили возможности общаться с родными и близкими, лишили возможности слышать голоса друзей… Да много чего лишили, но речь не об этом. Хочу сказать, что мне удалось не только сохранить, но и приобрести. Прежде всего, я сохранил себя. Выдержал то, что выдержал бы далеко не каждый. Не позволил себя раздавить. Сохранил репутацию. Не оговорил себя. Не оклеветал других. Чувствовал поддержку семьи, любимой. Слышал добрые слова от незнакомых. Познакомился с невероятными людьми. Видел тех, кто с ясным взором отстаивал свою правоту, несмотря на чудовищный срок. Видел тех, кто сдавал своих друзей и родных в надежде получить поменьше. Сидел месяцами в одиночке. Сидел в карцере. Сидел с соседями. Готовил салаты. Ел баланду. Написал тысячи писем. Прочитал сотни книг. Не разочаровался в жизни. Сохранил веру в людей. Не разучился смеяться. Продолжаю шутить. Отказался ставить равенство между журналистикой и шпионажем: потому что первым занимался 10 лет, а ко второму не имею никакого отношения. Что уже доказывается в суде.

В общем, я развлекался как мог =) А если серьезно, то просто хочется вам всем сказать спасибо за вашу веру и поддержку. Без вас было бы гораздо сложнее и хуже, а с вами — легче и проще =) Спасибо! Всем вместе — и каждому в отдельности.

«Вот, что для меня „Лефортово“: не тюрьма, а возможность увидеть человеческую силу там, где (по задумке) места человечности вообще нет»

Из публичного письма для телеграм-канала «Свободу Сафронову», 9 июля 2022 года.

Всем привет! Это Сафронов =)

Вот и пошел третий год моего заключения в «Лефортово», но даже это обстоятельство не может сказаться на моем настрое: я видел людей, которые заточены в эту крепость куда больше, но своим примером поддерживали, даже вдохновляли других. Если почитать мемуары людей, которые когда-то сидели в этом СИЗО, то можно увидеть многочисленные описания духа, атмосферы «Лефортово». Например, диссидент Владимир Буковский (тот самый «хулиган», которого обменяли на Луиса Корвалана) говорил, что здесь «стены пропитаны покаянием». Олег Радзинский в книге «Случайные жизни» писал про эти же стены в другом ключе: «(…) толстые каменные стены „Лефортово“ обладали удивительным свойством: они не удерживали тепло зимой и холод летом». Да вообще много кто писал про жизнь в «Лефортово» — тот же Эдуард Лимонов.

Но я хочу сказать не про стены, а про то, что жизнь есть даже в них. За два полноценных года я познакомился и даже, рискну сказать, подружился с прекрасными людьми, с которыми в обычной своей жизни вряд ли бы столкнулся. Они из разных социальных слоев, разных профессий, разного возраста — но их всех объединяют не только толстые стены «Лефортово», а огромная сила духа и принципиальность. Вот, что для меня «Лефортово»: не тюрьма, а возможность увидеть человеческую силу там, где (по задумке) места человечности вообще нет. И это здорово!

Берегите себя, друзья! =)

«Моя мама — кремень. И я точно такой же».

Из публичного письма для телеграм-канала «Свободу Сафронову», 18 августа 2022 года.

Всем привет! С вами снова я — и я хочу поделиться с вами своим самым ярким событием за последние два года: впервые с момента ареста и смены места жительства на СИЗО «Лефортово» я увидел маму, а мама увидела меня. Если кто-то подумал, что мне разрешили свидание — то нет. Для того, чтобы у нас была возможность увидеться, маму пришлось вызывать в суд в качестве свидетеля.
Просто вдумайтесь в это.

Вместе с тем, я очень был рад ее увидеть! Моя мама — кремень. И я точно такой же. Потому и не сдаёмся: ни я, ни она
Берегите себя и своих родных!

Фото на обложке: Лиза Миллер

Редакция «Вёрстки»