«Положение такое, что возвращаться пока некуда и нельзя»

Жительница Белгорода Юлия Немчинова с начала полномасштабного вторжения России в Украину помогает беженцам из зоны боевых действий. 1 июня она вместе с другими волонтёрами вывозила жителей из охваченного огнём Шебекино. По просьбе «Вёрстки» Немчинова рассказала, как продолжается эвакуация, почему людей нельзя было централизованно вывезти прямо из города и почему уезжать из-под обстрелов соглашались не все.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

— 1 июня приграничный город Шебекино Белгородской области подвергся самому массированному обстрелу с начала войны. Как вы провели этот день?

— Многие люди уже знают наш Центр помощи беженцам, потому что мы больше года работаем. Поэтому, когда в Шебекино начались ужасные обстрелы, люди сначала сидели по подвалам. А потом те, у кого не было своих автомобилей, начали обращаться к нам.

Первые звонки мне начали поступать где-то в пять утра 1 июня. Причём звонили беженцы из Харьковской области, которые недалеко от Шебекино жили. Позвонили, сказали: «Нас три семьи. Находиться здесь просто невозможно. Страшнейшие обстрелы. Мы просто погибнем. Мы не знаем, что нам делать». Я сказала: «Приезжайте в Белгород, мы тут организуем, где ночевать, где поесть».

Следующие позвонили буквально через 15 – 20 минут, потом ещё одни и ещё. К восьми утра я поняла, что ситуация там тяжёлая. Честно, у меня были планы здесь в Белгороде принимать людей и помогать с расселением, с лекарствами, с вещами первой необходимости. Но один мой товарищ из теробороны кинул клич по городским чатам и сказал, что он вывозит людей из самого Шебекино на трассу. А вот с трассы нужно кому-то их забирать и везти в город или ещё куда-то дальше. Он назначил место за городом, куда пригласил других желающих на машинах. Мы приехали туда оперативно, и в течение дня ещё много людей приезжали помочь.

— Но ведь город закрыли на въезд? Как удавалось туда проникнуть, чтобы забрать людей?

— В город запускали исключительно в бронежилете и в каске! Возле въезда выставили блокпост, и полиция без защиты в Шебекино не пропускала. Но в нашем центре этих вещей не было. Зато у того моего товарища из теробороны броники были — поэтому он заезжал в город, забирал людей на своей машине и вывозил их за пределы блокпоста. А мы уже их подбирали и развозили в ПВР в Белгороде.

Часов в 11 – 12 мы застали очень сильный обстрел: видели, как дым идёт, слышали прилёты. Обстрелы были буквально каждые 5 – 10 минут, с интервалом в полчаса. К эвакуации подключились девчонки-волонтёрки, которые помогают тем, кто на фронте. У них как раз были бронежилеты и каски. Они их надевали, бесстрашно садились за руль какой-нибудь «газели» и нескончаемо ехали-забирали-вывозили, ехали-забирали-вывозили. Сколько влезало в машину, столько и везли, полные машины. Были и лежачие, и на инвалидных колясках, и слепые, очень много детей было.

Мой друг принимал у себя на канале заявки от людей, которые просили их вывезти, и волонтёры ехали на конкретный адрес. Нельзя было массово собирать людей в одном месте на эвакуацию, потому что шли обстрелы. Поэтому забирали из домов либо прямо с дороги, если видели, что кто-то по обочине идёт.

Было две дороги на выезд из Шебекино. На одной мы стояли и подбирали людей. А на втором выезде, на дороге, которая шла на Маслову Пристаньi (посёлок в Шебекинском районе — прим. «Вёрстки»)×, всё организовала администрация. Туда военные подвозили людей на БТРах и на военных машинах, а уже оттуда автобусы развозили по ПВР.

— В белгородских ПВР достаточно места, чтобы принять шебекинцев?

— В наших ПВР нет беженцев из Украины, потому что они задерживались в них лишь на несколько дней, а потом ехали дальше вглубь страны. То есть белгородские ПВР — они фактически и были для местных. Например, для жителей из Журавлёвки i (село Белгородского района практически на границе с Украиной — прим. Вёрстки)× и других сёл, которые находятся совсем возле границы и обстреливаются — их ещё летом эвакуировали.

В самом Шебекино живёт около 40 тысяч человек, но в Шебекинском районе ещё много населённых пунктов, которым тоже досталось. Сколько тысяч человек вчера было эвакуировано, мне трудно сказать, но обладминистрация быстро развернула три огромнейших ПВР. Оперативно подключили студентов к волонтёрству, «Молодую гвардию», волонтёров победы. Они собирали раскладушки, стелили постельное бельё.

— Сколько людей может оставаться в Шебекино?

— Было очень много людей, которые просто не хотели выезжать. Говорили: «Мы никуда не поедем, пусть нас тут убьют, но мы никуда не поедем». Волонтёры их уговаривали, но ты же насильно не можешь скрутить и повезти взрослого человека, правильно? И таких много. Старики, в основном, категорически отказываются выезжать.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

— Если говорить о пострадавших, вы видели раненых? И какие в городе разрушения?

— Лично у меня не было за 1 июня ни одного человека после ранения. Даже удивительно, что за шесть дней массированных обстрелов было так мало жертв. Видимо, потому что большая часть шебекинцев сидели в подвалах, укрывались и прятались. Конечно, их давно обстреливали, но 1 июня была вообще жесть. Просто люди там давно живут в таком режиме и научились прятаться.

Я многих спрашивала: «Ваш дом пострадал, ваше жильё целое?» Кто-то говорил: «Наш целый, но в соседнем доме пожар или полностью окна выбиты». Все говорили, что прилёты были если не в их домах, то рядом — на соседней улице, в соседнем подъезде. Разрушений очень много.

— Какое у людей настроение? Шок, растерянность или уже какие-то планы?

— Мы тоже сегодня это обсуждали. Это у меня уже фактически третья волна экстренной эвакуации. Первая была, когда из Харьковской области в марте-апреле ехали люди. Потом сентябрь, когда из Харьковской области выходили войска.

По опыту могу сказать, что сначала человек даже не понимает, что происходит. Никаких планов у них нет, ничего нет. Они выезжают реально с маленькими сумочками, в которых только документы, редко у кого хотя бы сумка побольше.

— Были какие-то семьи, которые запали в душу?

— Абсолютно все. Среди тех, кого мы вывозили, почти не было кого-то более или менее благополучного. Те, у кого была машина, сами выехали. А те, кого мы вывозили, — это фактически люди, которые не имели возможности покинуть город самостоятельно: без родственников, без автомобилей, больные, пожилые, слепые, инвалиды.

Помню одну женщину лежачую — её из машины переносили в автобус на руках, положили на сиденья, она не могла сидеть. Была семья многодетная, я даже не поняла, это все их дети или нет. Мама, папа и девять детей было, младшему несколько месяцев, и остальные от двух лет до двенадцати. Мы эту семью на трёх машинах вывозили.

— Они понимают, когда можно будет вернуться?

— Положение такое, что возвращаться пока некуда и нельзя. Там сейчас нет света, нет связи. Это и для нас стало проблемой: мы не могли связаться с людьми, которые хотели эвакуироваться. Кроме того, над местом сбора волонтёров заметили беспилотник, а там много машин было — пришлось менять точку сбора. А вечером уже мы приняли однозначное решение, что ночью нельзя эвакуировать, только в световой день.

— Юля, а вам самой не страшно было в непосредственной близости от обстрелов находиться?

— Я видела, как обычные девочки, которые работают врачами или в школе, надевали бронежилеты, каски и ехали за людьми под обстрел. Мне было не страшно, глядя на них.

— То есть в Белгороде эта ситуация всех сплотила?

— Спасибо огромное всем тем, кто в чатах подхватывал задачи. Теперь надо думать, как помочь дальше людям, организовать им гуманитарную и целевую помощь. Обидно только, что некоторые люди в Белгороде взвинтили аренду больше, чем в два раза. Я видела, извините, что просят с беженцев 6000 за ночь. Конечно, кто-то пустил пожить к себе бесплатно, только за коммуналку плати. А есть те, кто на этом ужасе решил заработать. Это, конечно, просто очень мерзко. Вот их бы надо вылавливать, надевать броники и каски и отправлять в Шебекино.

— На кого больше обиды у местных, на украинцев или на Минобороны РФ?

— Вы знаете, никто не ныл, ни у кого не было истерики. То есть, может быть, люди ещё не осознали, что с ними происходит, и до них чуть позже дойдёт, и уже тогда будут какие-то высказывания, наверное, больше в сторону украинцев. Но думаю, не народа, а именно против вооружённых сил Украины.

— Какой у вас план на самые ближайшие дни? Будете возвращаться и забирать тех, кого ещё не забрали, или сосредоточитесь на помощи тем, кто выехал?

— Будем действовать по обстоятельствам. Если необходима эвакуация, конечно, продолжим вывозить. А потом будет приём и выдача гуманитарной помощи. Мы просто очень хотим, чтобы это всё быстрее закончилось.

Обложка, карта: Эль

Рита Логинова