«Вы не подумайте, что кто-то из нас против СВО»

«Мы же ведь не против всего этого. Просто для одной семьи достаточно уже гробов», — говорит 62-летняя Ольга Дзюбенко из Липецкой области. У неё было пять сыновей. Трое из них ушли воевать с Украиной, двое — уже погибли. На сороковой день после смерти 30-летнего Михаила Дзюбенко «Вёрстка» приехала в село поговорить с его семьей, которая поддерживает войну.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Сторожевские Хутора — небольшое село в Липецкой области, расположенное вдоль трассы «Дон» М‑4, которая ведёт в Крым и к югу Украины. Здесь живут около шестисот человек, в основном пожилые. Молодёжь после школы уезжает в Усмань, Липецк или Воронеж. Остаются немногие, они держат скот, растят зерно, работают трактористами или комбайнёрами.

В селе есть почта, медпункт и дом культуры: жители говорят, что «так везёт не всем деревенским». Единственный продуктовый магазин часто не работает из-за отсутствия света: с электроэнергией и сетью здесь постоянные перебои.

Ольга Дзюбенко называет свою семью «колхозной-крестьянской»: за 44 года совместной жизни они с мужем Вячеславом воспитали пятерых сыновей, построили дом и завели большое хозяйство. Старшие сыновья Ольги и Вячеслава, 44-летний Владимир и 40-летний Виталий, уехали в Усмань со своими семьями. Владимир «работает в полях», Виталий занимается домашним хозяйством.

Среднего сына Евгения Ольга называет «живчиком»: рассказывает, что он всегда был «весёлым, энергичным и задиристым, не терпел лжи и стоял за справедливость». Правда, в январе 2012 года Усманский районный суд приговорил Евгения к полутора годам ограничения свободы за угон автомобиля и незаконное хранение наркотических средств в крупном размере. А уже в мае 2015 года, когда Дзюбенко было 24 года, апелляционным приговором Липецкого областного суда он снова получил срок, на этот раз реальный — 8 лет и 1 месяц лишения свободы в колонии строгого режима за разбой. По показаниям потерпевшего, после совместного распития алкоголя Евгений жестоко избил его ногами и стеклянной бутылкой, похитил у него золотые украшения и требовал отдать ключи от гаража, машины и квартиры. Мать говорит, что Женя «всё взял на себя, хотя виноват не был». Отец считает, что сыну «на восемь лет сломали жизнь ни за что».

Когда Дзюбенко сел в тюрьму, его дочери Полине было четыре года. С матерью девочки они несколько лет прожили без официального брака, но они расстались, потому что она «не стала ждать его из тюрьмы». У внучки Ольги фамилия матери, с семьёй отца она общается нечасто.

Пока Евгений сидел в тюрьме, взрослели его младшие братья Михаил и Дмитрий. Из-за разницы в возрасте всего в три года они близко дружили с детства. Оба отучились до 9 класса и вместе работали сначала на стройке, а потом в усманском тепличном комплексе «Овощи Чернозёмья».

Михаила родственники описывают как «очень спокойного, уважительного, работящего парня», который вёл «домашний образ жизни, не пил и не курил», не был женат и не имел детей. Младший сын, 28-летний Дмитрий, больше «был в народе»: рано начал жить самостоятельно, в 23 года женился на выпускнице усманского медколледжа и стал отцом. Михаил — крёстный отец пятилетней Вари.

«Просто пошли смело долг свой выполнять»

В 2015 году, когда младший сын Ольги Дмитрий служил по контракту в военно-морском флоте, её сестра Вера предложила Мише уехать из деревни к ней в Тамбов. Она нашла ему работу водителем на местных оптовых базах. «В Москве тяжело без „путеводителя“, а в Тамбове он понравился, ему новую газель обещали, чтобы продукты развозить. Зря я тогда его не дожала. Надо было его дожать, и он был бы жив. Я очень себя виню», — признаётся Вера. Михаил решил, что без братьев в чужом городе ему будет тяжело, и остался жить в Сторожевских Хуторах.

В конце сентября 2022 года младшие сыновья пришли в дом к матери. В этот же день им обоим на её адрес принесли повестки. «Никаких сомнений не было, сразу пошли, прятаться не стали: они военнообязанные. Миша только срочку служил, а Дима на кораблях отслужил срочную армию, а потом три года по контракту. Ему было не отмотаться никак, и не стали они прятаться. Просто пошли смело долг свой выполнять. Мише было обидно только за то, что он не успел свою семью создать», — рассказывает Вера.

Липецкое издание GOROD48, ссылаясь на жителей села, написало, что повестка пришла только на имя Михаила. По их информации, младшего сына мать сама попросила пойти на войну добровольцем, «чтобы братья держались друг за друга». Ольга говорит, что это неправда.

Дзюбенко попали в одну часть и «первое время» были водителями одной БМП. Потом, как рассказывает мать, братьев рассадили по разным машинам, чтобы они «в случае чего» не погибли вместе.

Осуждённый Евгений вышел на свободу в 2021 году, но когда его младших братьев мобилизовали, уже отбывал новый срок в тюрьме. 14 июня 2022 года Усманский районный суд приговорил его к восьми месяцам колонии строгого режима за повторное управление автомобилем в состоянии опьянения. Патруль остановил его машину в 23:00, хотя, по решению суда, два года после освобождения Дзюбенко должен соблюдать административный надзор и с 22:00 до 06:00 быть дома.

Родители Евгения либо не знают, почему сын оказался в тюрьме во второй раз, либо не хотят делиться причинами с «Вёрсткой»: мать коротко говорит — «за алименты», отец считает — «позор и бардак: машина сломалась, полчаса опоздания, и всё, восемь месяцев».

Свой срок Дзюбенко до конца не отбыл: в октябре 2022 года родители узнали, что сын подписал контракт с ЧВК «Вагнер» и ушёл воевать с Украиной.

«Женя в 90-летнего старика превратился»

За три месяца службы он позвонил семье только два раза, в то время как его младшие братья могли делать это каждый день. Ольга рассказывает, что её старший сын Володя очень переживал за брата и рвался с ним на фронт: «как это, Миха там с Димой, а Женёк наш совсем один». Но «пожалел мать и остался дома».

17 октября, по словам Ольги, родители должны были ехать к Евгению «на свиданку», но за день до выезда сын по телефону предупредил их, что ехать бесполезно. Из-за взрыва на Крымском мосту 8 октября командование ЧВК «Вагнер» запретило военным встречаться с близкими. Следующий звонок матери Женя сделал 29 декабря — попросил перевести деньги на общую ведомость: по ее словам, наличными и банковскими приложениями «Вагнеру» пользовать запрещали.

В конце марта Ольге позвонили с новостью: её сына не стало 18 января 2023 года, вскоре после их последнего разговора. Он погиб в Бахмуте, который российские войска штурмовали с августа 2022 года. Похоронили Евгения 23 марта с воинскими почестями.

«Мы когда его хоронили, гроб раскрыли, а то он запаянный был. Женя в 90-летнего старика превратился: волосы, борода по грудь — всё было седое», — говорит Ольга. Её младших сыновей на похоронах не было, отпуск им дали только к концу месяца.

«Молодцы ребята, спасибо им»

Сразу после похорон сына Ольга начала биться за возвращение домой Димы и Миши. «Я ездила в наш военкомат, в местную администрацию, в областную администрацию — везде отворот-поворот. Я поехала в военную прокуратуру. Там я услышала: „Если бы погиб мобилизованный, мы могли бы помочь вам вернуть детей. Но так как погиб вагнеровец — нет оснований“», — говорит Ольга. «Мы писали Шойгу, мы писали президенту. Первого июня в сельсовет пришёл ответ: вернуть ребят нет оснований». А на следующий день сын Виталий пришёл в дом к матери, когда она полола картошку: «Мам, наш Миша двухсотый».

Вернуть тело Михаила смогли только на двенадцатый день после смерти. Похоронили его рядом с братом. Сейчас их могила сильно выделяется на фоне небольшого сельского кладбища: на ней установлены флаги России, ЧВК «Вагнер» и мотострелковых войск. Администрация, сослуживцы и большая семья привезли больше сорока поминальных венков. Село, рассказывает соседка Ольги Татьяна, считает беду семьи общей трагедией. «Погибли ребята, уже сам этот факт говорит за себя — не отказались, не спрятались. И третий ещё воюет. Молодцы ребята, спасибо им», — сказала она «Вёрстке». Татьяна считает, что российские солдаты в Украине «защищают родину».

Дмитрия отпустили в отпуск на следующий день после смерти брата. Он сказал родным, что в смерти Михаила виноват «засланный казачок-предатель». По его словам, после боя в Кременной человек, «с которым они давно воевали бок о бок», принёс им воду, узнал таким образом координаты, сообщил их ВСУ — и через сорок минут по блиндажу «поработали». Брат получил ранения, несовместимые с жизнью: у него, по словам матери, «разорвало спину и позвоночник, выбило плечо, оторвало руку». «Предателя», по словам Дмитрия, нашли быстро. Командир сказал: «Я ничего не видел, делайте с ним, что хотите» — и его «пустили в расход».

«Конечно, у Димы страшная психологическая травма, у него на руках сорок минут умирал брат», — рассказывает мать. Она возила 28-летнего сына к неврологу, психологу и военному психиатру — никаких диагнозов ему не поставили.

«У него болезнь выжившего: он говорит, было бы проще, если бы осколок меня всадил. Он немногословен, очень замкнут, мрачнее тучи — страшно смотреть. Никто не знает, что у него в голове: он ногами здесь, а головой там. Но я знаю, что если его заберут, — это путь в один конец: он будет мстить, и он не вернётся», — считает тётя Дмитрия Вера.

Дзюбенко дали отпуск до 30 июня, но к этой дате его состояние было «настолько депрессивным», что, по словам матери, глава администрации Липецкой области Игорь Артамонов и глава Усманского района Владимир Мазо «взялись за то, чтобы его оставить дома». Семье передали, что усилиями чиновников «дело об увольнении внесли на рассмотрение», но пока Дмитрий официально находится на больничном.

27 июля в соцсетях появилось обращение матери к «неравнодушным»: в нём она просит помочь «донести до Главнокомандующего и Министерства обороны» её просьбу «вернуть третьего сына семье». «Сердце у меня разрезано пополам, боль это нестерпимая. Ломалась я много раз, все невзгоды я пережила, но это горе меня подкосило. Никакие деньги мне не нужны, сыновей на них не купишь. Лишь бы только Диму не забирали», — говорит мать. За гибель Жени Ольге уже выплатили 5 миллионов рублей. Выплаты за смерть Миши родители пока не получили, только «сдали для этого все документы».

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Рублёвка сидит, Москва сидит, а наших забирают»

Ольга считает, что сына до сих пор не демобилизовали, потому что до Путина не дошли её просьбы. На её заказные письма из ведомств отвечают, что оснований вернуть Дзюбенко из «зоны СВО» нет. Но главной виновницей своих бед семья считает главу сельсовета Галину Терновых. «Один человек всё переговнил. Председатель наш. Вот как оно людскими судьбами распоряжаться», — сокрушается отец погибших солдат Вячеслав.

Жена старшего сына Ольги Наталья уверена, что фамилии в повестки вписывала она, а не военком. «Своих всех в депутаты устроила, а этими ребятами дырки залатала. Кто знает, чьи это должны были быть дети. Ну почему с нами так? Иди в Москве людей собирай», — рассуждает она. В Сторожевских Хуторах мобилизация коснулась только двух многодетных семей — повестки приносила лично глава сельсовета. Но Галина Терновых в разговоре с «Вёрсткой» сказала, что повестки с данными трёх жителей села она получила от усманского военкома и сама их не заполняла.

Губернатор Липецкой области общаться с семьей Дзюбенко не стал. В Сторожевских Хуторах ждали Игоря Артамонова, «все баки покрасили», — рассказывает Вячеслав. Он «готов был спорить», что губернатор не поедет к ним домой. Артамонов приехал на кладбище в день похорон Михаила, но с родителями не поговорил.

«Когда это кончится? Везут ребят и везут. Зачем? Рублёвка сидит, Москва сидит, Питер весь сидит, а наших забирают, — говорит Вячеслав Дзюбенко. — Вся власть прогнившая снизу-доверху. Путин всё распустил, я бы ему это в глаза сказал. Молодняк подобрал под себя, до 25 годов, а больше за него никто и не пойдёт. Если бы он раньше пенсионный возраст поднял — никто бы и не проголосовал за него никогда. А теперь полный бардак в стране».

Муж Ольги высказывается о происходящем с их семьёй наиболее критично. «Вы простите его, его горе подкосило больше всех. Ревёт белугой. Уходит иногда к речке за огород и кричит во весь голос, не знает, куда деться», — рассказывает его свояченица.

Семья считает, что Путин должен был объявить всеобщую мобилизацию, а не забирать мужчин из деревень, останавливая там работу, пока из столицы люди «миллионами бегут за границу»: «Так было бы справедливо». Вячеслав со злостью вспоминает про Аллу Пугачёву, которая приезжала «в Грязях дачу продавать», а теперь в Израиле «строит свои порядки».

Ольга и Вера не отвечают на вопросы о том, зачем президент начал войну и за что, по их мнению, российская армия воюет в Украине. Вячеслава они постоянно просят высказываться аккуратнее и убеждают его, что он «всё равно ничего не понимает в политике».

«Вы не подумайте, что кто-то из нас против СВО», — говорит корреспондентке «Вёрстки» сестра Ольги Вера. «У меня два сына: старший сейчас Луганск восстанавливает, работает на стройке — если бы их сейчас призвали, конечно, они бы пошли. Просто наша семья свой долг родине уже отдала».

Обложка: Эль

Редакция «Вёрстки»