«Вам хватило двух дней, чтобы убить человека»

Как силовики преследуют учёных из Новосибирска

Семья новосибирского учёного Дмитрия Колкера, погибшего в следственном изоляторе «Лефортово» в Москве, уже несколько дней не может получить его тело. Адвокат физика не знает, на чём были основаны обвинения в адрес его подзащитного. За два дня до ареста Колкера под стражу взяли ещё одного физика из Новосибирска — Анатолия Маслова. «Вёрстка» рассказывает, почему силовики преследуют учёных, что сейчас происходит в Академгородке и почему научное сообщество не спешит вступаться за коллег. 

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

Сын «изменника Родины»

Первого июля 2022 года руководство физико-технического факультета НГТУ (Новосибирского государственного технического университета) вручало дипломы бакалаврам. Как всегда торжественно, под аплодисменты собравшихся со всего потока.

В стопке дипломов был и тот, что предназначался Максиму — сыну Дмитрия Колкера, доктора физико-математических наук, преподавателя физтеха НГТУ, заведующего лабораторией квантовых оптических технологий Новосибирского государственного университета (НГУ). Но когда Максима пригласили получить документ, оказалось, что в аудитории его нет.

«Дипломы вручали декан и замдекана, и когда назвали имя Максима, его диплом отложили в сторону и двинулись дальше по списку, — рассказывает выпускница физтеха НГТУ Анна Морсина. — Сказали нам какие-то общие слова, что мы все герои и молодцы, что ждут нас в магистратуру, про перспективы какие-то говорили. Потом Максим пришёл, и его отвели в сторонку. Никто уже не называл вслух его имя, не приглашал аплодировать».

Накануне, 30 июня, сотрудники ФСБ арестовали отца Максима, Дмитрия Колкера, по обвинению в государственной измене. В тот день Максим написал у себя во «ВКонтакте», что учёного увезли прямо из больницы «Авиценна», где тот находился в тяжёлом состоянии. У Колкера-старшего был рак поджелудочной железы четвёртой стадии. Он не мог ни ходить, ни есть самостоятельно и был перевёден на парентеральное питание (через вену). Это не помешало сотрудникам ФСБ предъявить ему обвинение в госизмене, посадить на самолёт и увезти в Москву. Своей семье Дмитрий успел лишь коротко сообщить по телефону, что его везут в СИЗО «Лефортово».

За прошедшие сутки о задержании известного учёного успели написать многие местные, федеральные и даже мировые СМИ. К моменту вручения дипломов в НГТУ все студенты и преподаватели университета знали о случившемся. По словам выпускницы Анны Морсиной, казалось, будто в учебном заведении Колкера-младшего начали сторониться.

«На вручении дипломов ему никакой публичной поддержки оказано не было. Только несколько студентов подошли, чтобы обнять и поздравить, — рассказывает Морсина. — А ведь у Максима было несколько похвальных грамот, достижения перед факультетом, он выигрывал какие-то конкурсы. У него красный диплом, и никто на этом не акцентировал внимание». Более того, подчёркивает Анна, даже в чатах, не публично, своей солидарности с Максимом студенты не выражали.

«У нас в беседе многие писали, что либо они ничего не понимают, либо эфэсбэшники всё правильно делают, — рассказывает она. — На самом вручении дипломов я слышала такие же слова. Какой-то резкой критики действий ФСБ не слышала. Люди ужасались, конечно, что арестовали больного человека, но сам факт преследования никого не возмущал».

Дмитрий Колкер
Фото: Официальный сайт НГТУ НЭТИ,
физико-технический факультет, кафедра лазерных систем

Сама она, в отличие от однокурсников, уверена, что дело против Колкера сфабриковано. А ещё её беспокоит судьба других институтов Сибирского отделения РАН, которое находится в Академгородке.

«Очень страшно. Наша группа, которая проходила практику в Институте ядерной физики, боится, что сейчас придут туда, — говорит Анна. — Кажется, что на Институте лазерной физики ничего не закончится. Ощущение такое, что будущего у науки просто нет».

«Спасибо, страна»

Алина Миронова, дочь Дмитрия Колкера, как и её брат, пыталась привлечь внимание общества к аресту отца.

«Наша семья проходит через сущий ад, — написала она 30 июня в своём паблике. — Наш родной папа не сможет уйти из жизни в кругу семьи. Четвёртая стадия рака поджелудочной — это приговор. Но встретить этот приговор не дома, а в стенах СИЗО без должной медицинской помощи — это худшее, что может произойти с человеком. С человеком, который является настоящим патриотом, наработал знания и навыки за границей, но привёз их сюда, в Россию. Доктор наук, профессор, заведующий лабораторией. Талантливый учёный. Это светлый и добрый человек. Он не может сейчас самостоятельно питаться, организм не принимает пищу. Возможности химиотерапии исчерпаны, и ему показана поддерживающая терапия. У нас даже нет информации о его состоянии здоровья. Жив ли, увидим ли мы его снова? Сегодня его увезли из больницы сотрудники ФСБ. Этим делом уже занялись правозащитники. А что мы? Нам остаётся молиться о том, что ему будет оказана медицинская помощь, а мы, семья, ещё сможем увидеться с ним, чтобы достойно проводить в мир иной».

В подтверждение своих слов она выложила фотографии отца: на них Дмитрий Колкер, очень худой и явно ослабевший, стоит возле кровати, а его мать помогает ему держаться на ногах. «Его арестовали с выпиской из больницы и со словами, что Дмитрий Борисович не нуждается в госпитализации», — добавила Алина.

Фото: страница Алины Мироновой во «Вконтакте»

Позже, 2 июля, у неё «возникла идея» начать собирать воспоминания друзей и близких об отце и публиковать их у себя на стене. Истории посыпались десятками. Добрые слова о нём писали родственники, одноклассники, старые друзья, знакомые музыканты — ведь он был не только видным ученым, но и талантливым пианистом и органистом.

Регент одного из московских храмов Николай Мацков написал Алине, что не знал её отца лично, но видел его выступления. «Ваш отец — большой физик и чудесный музыкант, а это восхищает! — говорится в сообщении Мацкова. — Убеждён, что задержание вашего отца — это несправедливость и беззаконие. А во время тяжкой болезни — просто садизм. Примите слова поддержки. Всеми силами будем молиться за вас и вашего отца».

Ученик Колкера Олег Князев рассказал, как учёный преподавал в его гимназии факультативный курс по лазерной физике. «Вместе с некоторыми одноклассниками я посещал этот курс. Несколько раз мы были в лаборатории в Академгородке, — вспомнил он. — Я запомнил Дмитрия Борисовича как прекрасного человека, очень умного, твёрдо верящего в успех своей идеи. Именно он познакомил меня с миром большой науки, показал, какими интересными могут быть исследования и жизнь в этой сфере».

Участница летней школы по лазерной физике Аня Горлова написала, что Дмитрий Колкер и его дело сыграли важную роль в её судьбе. «Благодаря организованной ему летней школе я познакомилась со своим будущим мужем. Мы уже десять лет женаты, у нас растут два замечательных мальчика, — рассказала она. — Во время наших поездок на Алтай он так старался познакомить всех участников летней школы с красотами местной природы, организовать для них интересную, нескучную программу и, конечно, блестяще проводил научную часть — его лекции были для участников очень ценными».

Второго июля Дмитрий Колкер умер. Его семье сообщили об этом с помощью телеграммы. Близкие так и не смогли увидеться с ним перед смертью.

Фото: Максим Колкер

«Зная, в каком он состоянии, вытащили его из больницы. Спасибо, страна! Они даже не дали попрощаться нашей семье. Надеюсь, вы ответите за свои действия. Вам хватило два дня, чтобы убить человека, и теперь я и моя семья без отца. А ведь его только обвинили по подозрению!» — написал Максим Колкер, публикуя телеграмму о смерти папы.

Первый отдел разрешил

Дмитрий Колкер разрабатывал и создавал новые типы лазеров — источников когерентного света, которые используются во многих отраслях. На сайте лаборатории, которой заведовал Колкер, сказано, что в ней «разрабатываются новые источники излучения для медицинских, экологических и специальных задач». Под специальными можно понимать самые разные работы. Однако коллеги Колкера из профильной области утверждают, что никаких закрытых проектов, связанных с обороной, лаборатория не вела.

Сам Дмитрий Колкер активно публиковался в ведущих журналах по лазерной тематике и прекрасно знал требования, по которым предоставляются открытые и закрытые результаты. По правилам работы научных организаций, действующим с советских времен, для публикаций результатов своих исследований, тезисов выступлений на конференциях или чтения лекций в открытом доступе учёные должны получать разрешение в виде экспертного заключения. Это разрешение подписывает начальник Первого отдела — самостоятельного режимно-секретного структурного подразделения университета, ответственного за сохранение гостайны.

Например, для того, чтобы поехать с лекциями в Китай в 2018 году, Колкер оформил своё выступление необходимым образом и получил на него разрешение. В экспертном заключении к курсу тех лекций по физике оптических явлений прямо сказано, что сведений, содержащих гостайну, они не содержат. Однако теперь его обвинили в том, что именно там якобы находились сведения, которые нельзя было распространять.

Дмитрий Колкер
Фото: страница Александра Фефелова во «ВКонтакте»

«Процессы по обвинению в госизмене всегда закрытые, извне невозможно понять, что было нарушено, а что нет, — говорит специалист в области лазерной физики и нелинейной оптики, академик РАН Ефим Хазанов. — Это сильно дезориентирует учёных. Любой человек в науке уже не может быть уверен, что его деятельность не будет расценена как разглашение гостайны, поскольку даже оформление соответствующего разрешения не будет гарантией того, что тебе не предъявят обвинения».

На учёных, которые работают в близких с Колкером областях, обвинение в адрес коллеги и обстоятельства его смерти произвели шокирующее впечатление. Многие из них на условиях анонимности отмечают, что отныне постараются избегать участия в проектах с двойным назначением (тех, что имеют и гражданские, и оборонные цели), и не будут работать с государственными организациями по темам, которые могут привлечь особое внимание силовиков, не являющихся экспертами.

Однако даже в случае выполнения открытых работ фундаментального или гражданского характера учёные не понимают, как они могут оградить себя от подозрений со стороны силовых органов.

Череда арестов

Дело Колкера отличается жестокостью даже на фоне предыдущих «шпионских» процессов в отношении физиков, хотя многие из них казались бесчеловечными.

Например, в 2018 году из-за сотрудничества с европейскими научными фондами в открытых научных проектах в госизмене был обвинён сотрудник ЦНИИМаш Виктор Кудрявцев. На тот момент ему было 75 лет. Год и два месяца он провел в СИЗО «Лефортово», будучи там самым пожилым заключённым. В сентябре 2019 года Кудрявцева отпустили под подписку о невыезде в связи с тем, что у него развилось тяжелое онкологическое заболевание. Следствие по его делу было приостановлено, и через полтора года после выхода из СИЗО учёный скончался.

Сейчас в Лефортово находится ещё один физик из Новосибирска — главный научный сотрудник Института теоретической и прикладной механики Сибирского отделения РАН Анатолий Маслов. Ему также предъявлены обвинения в шпионаже в пользу Китая.

Его коллега Евгений Бондарь, заместитель директора по научной работе Института, рассказал сайту НГС, что под руководством Анатолия Маслова защищено восемь докторских и одиннадцать кандидатских диссертаций; его не раз награждали различными премиями. «Он долго работал заместителем директора нашего института. Сейчас он главный научный сотрудник, — объяснил Бондарь. — Для коллектива ИТПМ это огромный шок. Мы его все знаем как порядочного человека и блестящего исследователя. Никто не верит, что он может быть виноват в том, что ему инкриминируют».

Маслова задержали за два дня до ареста Колкера. При этом, по заверениям коллег, двое учёных не были знакомы и общих проектов не имели. Оба физика также не обладали серьёзным административным весом или влиятельными врагами. Точно неизвестно, сколько лет они находились в разработке у спецслужб. Никаких запросов или документов в университет и в академические институты от них не поступало.

По мнению коллег, эти уголовные дела не имеют под собой реальных оснований и возникли по инициативе регионального управления ФСБ, которое завело их для улучшения отчётности.

Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал

«Китайская инициатива»

За последние двадцать лет десятки российских учёных были обвинены в государственной измене и разглашении государственной тайны. Большое количество дел связаны с Китаем: якобы именно этой стране обвиняемые передают секретные сведения.

Похожие процессы развивались в последние годы в США. В ноябре 2018 года американское Министерство юстиции запустило программу национальной безопасности под названием «Китайская инициатива», нацеленную на предотвращение экономического шпионажа и кражи коммерческой тайны китайскими правительственными агентами.

«Программа, запущенная в 2018 году, быстро приобрела печальную известность благодаря сомнительным расследованиям и неправомерным судебным преследованиям, — пишет исследователь Центра Бреннана в Нью-Йоркском университете Майкл Герман. — Как утверждала бывший прокурор США Кэрол Лам, „Китайская инициатива“ создала „порочные стимулы“, когда агенты и прокуроры, „вынужденные оправдать более высокие ожидания обвинения“, могли „приукрашивать факты и делать поспешные выводы“».

И всё же, как объясняет профессор американского университета в Северной Каролине Александр Кабанов, несмотря на внешние сходства, между событиями в США и тем, что сейчас происходит в России, есть заметная разница.

«Любопытно, что очень много таких „шпионских“ дел в последние годы возбуждаются в Сибири: Новосибирск, Красноярск, Томск, — говорит Кабанов. — Все они похожи друг на друга тем, что учёных обвиняют в неких разовых действиях. Дела эти закрытые, узнать ничего невозможно, но речь, как правило, идёт об одном конкретном разглашении информации, которую сами учёные считают открытой и общедоступной. И по характеру это отличается от аналогичных процессов против учёных, сотрудничающих с Китаем, в США».

Он объясняет, что американское ФБР в таких делах обычно сосредоточено на том, чтобы найти случаи прямого шпионажа, обмана, конфликта интересов, участия в долговременных проектах или работы на другую страну без уведомления американских властей. То есть речь идёт о выявлении системной и целенаправленной деятельности.

«А в российских делах совсем другие, невинные сюжеты, — рассказывает Кабанов. — Учёный поехал прочитать лекцию, опубликовал статью — и вдруг оказалось, что этого нельзя было делать».

Второе отличие, по словам учёного, заключается в том, что ФБР не пытается обнаружить преступное шпионское сообщество и не требует, чтобы один учёный давал показания на другого. Они расследуют индивидуальную деятельность конкретного человека. «В России же у спецслужб иные, давние традиции: они, похоже, ищут заговор», — отмечает Кабанов.

В США «Китайская инициатива» в итоге провалилась. «Спецслужбы стали разбираться с учёными, не понимая, как именно устроено научное сотрудничество, — рассказывает профессор. — Почти полторы сотни учёных были обвинены. Но в американском научном обществе возникла волна противодействия этому. Известные учёные стали защищать своих коллег. Протестовали университеты, которым приходилось менять правила на ходу. Да и работники спецслужб, как мне кажется, стали задумываться о негативном эффекте своих действий. Начались суды — открытые процессы с конкурентным правосудием. Обвиняемые оставались на свободе, их не помещали в СИЗО, не вытаскивали из больниц, и общество могло слышать аргументы обеих сторон. Большинство обвинений не имели никакого отношения к экономическому шпионажу. Многие ученые были китайского происхождения, что небезосновательно привело к обвинению в расизме самой кампании».

В конце февраля 2022 года американское правительство объявило об отмене «Китайской инициативы», посчитав, что она вредит науке и обществу. Закрывая программу, помощник генерального прокурора США Мэтью Олсен заявил: «Охрана честности и прозрачности исследовательских институтов является вопросом национальной безопасности. Но также важно, чтобы мы продолжали привлекать в нашу страну лучших и самых ярких исследователей и учёных со всего мира».

В России же собственная «Китайская инициатива», судя по всему, лишь набирает обороты. При этом, как считает Кабанов, в США борьба с научным шпионажем в пользу Китая имела под собой определённые основания: спецслужбы пытались остановить реальное и системное воровство новых технологий. В России ситуация совсем иная: научные идеи и знания в основном открыты, а сильных разработок у российских ученых не так уж много, так что красть почти нечего.

«Сам масштаб проблемы носит явно надуманный характер, — уверен Кабанов. — При этом современная судебная система закрытых процессов в России не позволяет ни самому учёному защититься, ни коллегам его защитить».

«Колкеру уже не поможешь, но его кейс может помочь другим»

В день, когда Дмитрия Колкера задержали и увезли из больницы, его супруга обратилась в адвокатскую организацию «Агора» в поисках юриста. Защищать учёного взялся адвокат Александр Федулов.

По его словам, 1 июля он целый день пытался найти в Москве своего подзащитного и вступить в дело. Но и в Главном следственном управлении ФСБ, и в СИЗО «Лефортово», и в Лефортовском суде ему говорили, что такого дела у них нет, следователя нет, следственно-арестованного Колкера тоже нет. Адвокат подал жалобы на недопуск к подзащитному и на постановление судьи Советского суда Новосибирска Ирины Алиевой, принявшей решение об аресте.

Дочь Дмитрия Колкера тоже прилетела в Москву после его задержания. Она купила лекарства, специальное питание и вещи, чтобы передать их отцу. Но, по её словам, следователь не отвечал на звонки.

Скрин: страница Алины Мироновой «Вконтакте»

Второго июля стало известно, что Колкера госпитализировали в Городскую клиническую больницу № 29 Москвы в 800 метрах от СИЗО «Лефортово». Третьего июля родственникам пришла телеграмма о том, что учёный скончался накануне.

«Что происходило между этими событиями, неизвестно», — говорит руководитель «Агоры» Павел Чиков. Также у адвокатов не хватает данных, чтобы делать какие-либо выводы о причинах обвинения учёного и строить прогнозы о дальнейшем ходе дела.

«Я понимаю, что всем хочется быстрых и жёстких алармистских выводов, — говорит Чиков. — И может быть, всё именно так, как представляется на первый взгляд. Но чтобы это утверждать, нужно получить дополнительные данные. Очевидно, что информация о деяниях, которые вменяются Колкеру, была известна задолго до 2022 года, потому что речь идёт о том, что произошло в 2018 году. Судя по материалам дела, год назад была проведена экспертиза, которая установила, что в материалах лекций, которые Колкер читал в Китае, были какие-то сведения, относящиеся к гостайне. Но почему арестовали не год назад, а сейчас? Это пока вопрос открытый, как и многие другие».

Адвокат, специалист по делам о госбезопасности Иван Павлов, который защищал физика Кудрявцева, говорит, что для ФСБ участие в подобных делах — это возможность карьерного роста. За расследования, связанные с «госизменами», вручают награды и премии, дают повышения.

«То есть то, что произошло с Колкером — это чистый цинизм, — рассуждает он. — Разработка шла несколько лет, а значит, к моменту задержания были собраны все документы, в том числе медицинские. ФСБ знала и о болезни, и о степени её тяжести. Но следователь из Следственного управления ФСБ получил приказ провести неотложные следственные действия (обыски, задержания) и доставить человека в Москву, где будет проходить предварительное следствие по делу. Он этот приказ как военный выполнил».

Что касается преследований российских учёных в целом, то, как объясняет адвокат Иван Павлов, они участились из-за последних событий в России.

«Кто входит в группу риска? Тот, кто оперирует чувствительной для государства информацией, — говорит он. — А чувствительность в разное время разная. Сейчас, в военное время, она не такая, как раньше. В разряд чувствительной попадает всё больше и больше информации. И второй фактор — общение с иностранцами. Поэтому рискуют многие учёные, которые участвуют в международных проектах или ездят за границу читать лекции, выступать на конференциях».

И Чиков, и Павлов считают, что после смерти Колкера справедливо было бы начать общественную кампанию с требованием расследовать обстоятельства его гибели.

«У меня нет никаких сомнений, что власти попытаются скрыть истинные причины его смерти и события последних дней его жизни, — говорит Чиков. — Оказывалась ли ему какая-то медицинская помощь, что от него требовали, применялись ли недозволенные методы следствия — этого всего мы, скорее всего, не узнаем. Пока даже не очень понятно, кто проводил вскрытие и какие медицинские документы в итоге получит семья. Пока что общественная реакция сводится к обвинениям, возможно, вполне небезосновательным в адрес сотрудников ФСБ. Лучше бы она была нацелена на требование какого-то расследования. Но при этом мы прекрасно понимаем, что в нынешних российских реалиях никакого расследования, к сожалению, ждать не приходится».

Павлов отмечает, что коллеги Колкера вряд ли выступят с такой инициативой. «Научного сообщества нет, не существует. Забудьте, оно умерло, — говорит адвокат. — Академические свободы задушены. Вся надежда на просто людей разных профессий, которые ещё шевелятся, у которых ещё какой-то гуманизм и ценности остались в приоритетах. Хотя их тоже и убивают, и сажают».

При этом он считает, что история Колкера могла бы спасти других учёных, которые сейчас находятся в Лефортово.

«У нас сейчас учёный Валерий Голубкин. У него тоже рак, он немолодой, и он в Лефортово по обвинению в госизмене, — рассказывает Павлов. — Мы проводим параллели и говорим: „Имейте совесть“. Мы не говорим: „Освободите его“. Мы просим отпустить его, чтобы он лечился, не доводить до рецидива. Колкеру уже не поможешь, но его кейс может помочь другим. У нас были случаи, когда подзащитные освобождались из-под стражи. Никто никуда не убегал, никто не скрывался от суда, все защищали своё честное имя».

Тайна в переписке

Как рассказал «Вёрстке» адвокат Александр Федулов, защищающий интересы Колкера, ему было предъявлено обвинение по статье 275 УК РФ (Государственная измена) за распространение сведений, которые содержат государственную тайну, и передачу их китайской стороне.

Эти сведения, по утверждению обвинения, содержались в материалах лекций, которые Дмитрий Колкер читал в Китае в 2018 году. Материалы лекций учёный направил китайским коллегам по электронной почте. По версии следствия, именно содержание этой электронной переписки Колкера может быть квалифицировано как измена Родине.

Что именно сотрудники ФСБ расценили как государственную тайну, неизвестно, так как в материалах, которые были предъявлены адвокату, никаких экспертных заключений или обоснований со стороны следствия нет.

Коллеги Колкера и Маслова считают, что учёных могли арестовать в срочном порядке, чтобы обосновать принятие поправок к 275 и 283 статьям Уголовного Кодекса РФ о государственной измене, шпионаже и разглашении государственной тайны. Шестого июля Госдума как раз одобрила их в третьем чтении.

Теперь в первой части статьи 275 УК РФ, по которой обвинили Колкера, устанавливается ответственность за сотрудничество на конфиденциальной основе с иностранным государством, международной или иностранной организацией. Получается, что преступлением может стать любой «тайный» контакт россиянина с любой международной или иностранной организацией. А это значит, что основной рутинный инструмент работы современных ученых — электронная переписка с зарубежными коллегами — буквально криминализируется. После принятия поправок обвинить в госизмене можно будет любого, кто пользуется электронной почтой и общается с сотрудниками иностранных организаций.

Мемориал Дмитрия Колкера

«Почти никто не высказался»

На официальных сайтах Новосибирского госуниверситета и Института лазерной физики висят некрологи о Дмитрии Колкере. В них нет ни слова о преследованиях учёного со стороны ФСБ и обстоятельствах последних дней его жизни.

Третьего июля — в день, когда о смерти Дмитрия Колкера стало известно — в новосибирском Академгородке возле памятника академику Валентину Коптюгу появился стихийный мемориал: кто-то установил самодельные таблички с фотографиями учёных Колкера и Маслова и требованием прекратить уголовное преследование. Вскоре там появились и цветы. Однако уже через два часа к мемориалу приехали полицейские и увезли таблички.

Ещё один похожий мемориал на следующий день появился у памятника академику Михаилу Лаврентьеву. Сюда полиция прибыла уже через полчаса.

Мемориал Колкера у памятника Лаврентьеву 

Автор мемориалов — выпускник НГУ, попросивший «Вёрстку» об анонимности, рассказал, что соорудил их, чтобы «как-то среагировать на произвол эфэсбэшников»:

«Потому что все парализованы. Никто не высказался. НГУ не высказался. Пармон (председатель СО РАН академик Валентин Пармон. — Прим. ред.) не высказался, — говорит он. — Но чувствовалось, что людям нужно что-то такое. Стихийный мемориал кажется чем-то очень естественным, когда происходит трагедия, а именно она случилась с Колкером и Масловым. Я подумал, что если мемориала ещё нет, то его нужно сделать».

Автор мемориала говорит, что участники местных телеграм-чатов одобрили его идею и направились к памятникам, чтобы возложить цветы: «Люди хотели, чтобы был мемориал. Не хотела его только полиция».

«Колкера уже нет, а Маслов жив, и ему семьдесят пять. И никакое академическое сообщество, парализованное страхом, не будет ничего делать, — рассуждает он. — Никакие официальные структуры не будут ничего делать. Постановление об аресте вынес Советский районный суд, и на него можно было бы повлиять, если бы люди вышли. Но последние митинги крупные у нас были в 2013 году, когда проходила реформа Российской академии наук».

Те учёные, с которыми он обсуждал дела Колкера и Маслова, боятся, что ни на что повлиять уже невозможно. Мол, ещё год назад можно было изменить ситуацию, а теперь наступили «самые тёмные времена». Именно поэтому они не высказываются публично.

«Поэтому так важны сейчас мемориалы, — говорит выпускник НГУ. — Это заявления о том, что общество против и академическое сообщество тоже».

Громких голосов коллег Колкера и Маслова в Новосибирске действительно почти не слышно. Но пятого июля с «Заявлением о Дмитрии Борисовиче Колкере» в поддержку учёного публично выступили члены неформального сообщества академиков и членов-корреспондентов Российской академии наук «Клуб 1 июля»:

«Мы возмущены тем, что тяжелобольной человек был помещен под стражу (онкология IV стадии входит в состав Постановления Правительства № 3 о медосвидетельствовании подозреваемых и перечне тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей от 14.01.2011), и считаем, что порядок расследования дел о государственной измене создает неприемлемо высокие риски для проведения научных работ российскими учёными в первую очередь по наиболее важным для России научным направлениям. Как выясняется, несмотря на экспертные заключения, подтверждающие отсутствие сведений ограниченного доступа в материалах, публикуемых в научных журналах и представляемых на конференциях и семинарах, а также в лекциях для студентов, по неизвестным причинам решения экспертных комиссий могут быть в дальнейшем проигнорированы, а исследователи обвинены в разглашении государственной тайны и даже в государственной измене. Мы требуем привлечь к ответственности виновных в смерти нашего коллеги».

На сайте СО РАН ни одного заявления о Колкере с 30 июня по 7 июля, даже некролога, нет.

Дети Дмитрия Колкера объявили сбор средств на похороны: привозить тело отца из Москвы им придется за свой счёт.

Фото на обложке: страница Максима Колкера во «Вконтакте»

Редакция «Вёрстки»